пригороде столицы, который обычно именуют промзоной. Должен признаться, что и антураж у него далёк от того особняка, который девушкам выделен. У тех муси – пуси начинаются чуть ли не со входа и продолжаются цветниками в парке, а у мужиков тут всё сурово.
Ага, вот такое у нас как бы половое равенство.
Парни недалеко от трёх выработанных карьеров живут. Казарма у них примерно такая же, как и в гвардейском полку.
Зато «бедные и несчастные девушки» – архимагши, «прозябают» в аристократическом особняке, с собственным парком и двумя бассейнами, один из которых с минеральной водой. Да, гоняют их ничуть не хуже, чем парней, но пока как-то так, не очень выходит. По крайней мере кандидаты на отчисление из нашей Академии пока что все с мужскими фамилиями и именами, а девушки держатся.
Думаете, меня этот вопрос волнует? Да, как бы и нет.
Где я, и где руководство Академией…
Хотя нет, соврал. Волнует.
Иду Шабалину сдаваться.
Вопрос с восстановлением своего собственного Источника я затянул не то, чтобы специально, а просто вышло так.
То, что он у меня появился и начал процветать, я давно понял. Но согласитесь, понять – это одно дело, а безоговорочно и по собственной воле сдаться в жертвы науке – это совсем другой коленкор. Можно сказать – садомазохизм.
Шабалин сейчас «на волне».
Пожалуй, по всей Империи не найти более авторитетного учёного по любым вопросам, касающимся теоретической магии. Ему раньше тупо титула и поддержки не хватало, чтобы свои вопросы дальше двинуть.
Зато теперь у него их с избытком. Барон, орденоносец, ректор Академии архимагов. Ну, и для самых недогадливых – один из Глав Семей моего Рода.
А как вы хотели – баронский титул и земли, они не просто так.
С последним утверждением, кстати, можно, теоретически, поспорить. И я уже пару раз Константину Семёновичу указывал на это слабое место, предлагая варианты. Пока он лишь глазёнки свои закатывает, но толку от этого чуть.
Как по мне, так вроде взрослый уже мужик, а может быть даже уже чересчур. Пора бы и семьёй обзавестись.
Нет, я понимаю, что в кандидатурах на предстоящую женитьбу у него далеко не ангелы. Парочку кандидаток, предлагаемых его роднёй, я видел… Не к ночи они будь помянуты… Но, как мне думается, в его возрасте уже какая разница, насколько страшна или симпатична будущая супруга?
Или нет?
Другими словами, с Шабалиным у меня всё далеко не так просто, как кому-то кажется. И то, что я сейчас иду и напеваю бодрую солдатскую песню, так это исключительно для самоуспокоения.
Ага, эта Жупайдия… Короче, так себе отвлекалочка. Бодрюсь напоследок.
Вопрос у нас Вселенской важности. По крайней мере, мне он таким кажется.
Одно несомненно радует – это мои должности и титулы. Знаете, они вселяют надежду, что вивисектор от науки не начнёт своё изучение феномена по восстановлению Источника с расчленёнки.
– Добрый день, Константин Семёнович, – бодро приветствую я ректора Академии, заходя в кабинет. Немного льстиво получилось, так есть отчего, – У меня образовалось вдруг свободное время и я хотел бы вам рассказать об одной очень забавной штуке, связанной с моим личным резервом Силы.
– Надо же. А я всё гадаю, когда же твоё Сиятельство изволит мне сообщить про свой восстановившийся Источник, – поднимает Шабалин голову от стола, отрываясь от изучения какого-то толстенного фолианта, – А тут и года не прошло…
Глава 97
Жизнь и быт кочевников в степях, за Урал – рекой, наверняка может кому-то показаться крайне непривычной. Если верить непроверенным слухам, то во времена предков в том же Казахстане вовсе не в редкость было увидеть юрту в зале трёхкомнатной благоустроенной квартиры.
И тут нет ничего удивительного. Если разобраться, то юрта – это шедевр кочевой цивилизации. В Великой Степи таких жилищ тысячи. Их можно собрать и разобрать за час, а для перевозки хватает двух лошадей и одного верблюда. Для кочевника его юрта – это маленькая Вселенная. Она определяет статус владельца ничуть не хуже, чем особняки знати у нас в столице.
Юрты степняков по назначению и убранству делятся на темные трехстворчатые и четырёхстворчатые; серые пятистворчатые; белые, имеющие от шести до двадцати четырёх створок, и орду (большую юрту) из тридцать створок.
Верхнюю и нижнюю часть остова (кереге) кочевая знать украшает серебром, острие жерди, купольные отверстия и поперечные перекладины инкрустируют золотом.
Кочуя с одного места на другое, юрту ставят в таком месте, где есть свежий воздух, чистая земля, ясное небо, где поют птицы и раздаётся плеск хрустальной воды.
У отцов, дедов и прадедов так всё и шло, но в какой-то момент жизнь изменилась.
За последние четыре месяца Салават редко когда спал две ночи подряд на одном и том же месте. Если бы не старый шаман Урхем, то он и его люди выдохлись бы ещё в середине пути. Но шаман помогал. Его отвары и обряды, которые он проводил на дневной стоянке, взбадривали людей, восстанавливая им силы.
Никогда ещё в своей жизни Салават не ездил там долго и далеко, и так много не разговаривал. В степи нет ни радио, ни газет. Все вести до становищ доходят только вместе с прибывшими туда людьми. А рассказать было о чём.
В поход с персами ушло много кочевников. Каждый степной Клан и Род отправил своих воинов в этот поход.
Сегодня выросший отряд Салавата направился к дулатам. Свой Клан они называют Старший жуз и в него входят пять крупных Родов, занимающих обширные территории на южной окраине Степи.
– Наш туменой Аланай сказал мне, что персы нас погонят на урусов, как баранов. Так оно и произошло, – в какой уже раз рассказывал Салават одно и то же.
Каждый его визит в любое из становищ проходил примерно одинаково.
Долго они уже сидят в богато украшенной большой юрте. Успели про дела друг друга поговорить. Поесть сытно. А под кумыс завели неспешные беседы. Дошли и до сражения, в котором почти никто из степняков не выжил.
– Я с большим вниманием выслушал твой рассказ, – огладил окладистую седую бороду Толе-Бий, Великий бий дулатов, – Аланая я знал. Такие люди, как он, словами не разбрасываются. У каждой благой мысли есть свой источник. Какие же у тебя мысли?
– В одном я уверен точно – с персами нам не по пути, – сказал, как отрезал Салават.
– Что тебя привело к этой мысли, кроме слов Аланая? – очень спокойно спросил великий бий.
– Я говорил с персами и их
