— Паладин, ты не сердись на Адама. Он как всегда: что-то ляпнет невпопад, а потом…
— Я знаю, — вздохнул Паладин и запрокинул голову, расслабляя мышцы шеи. — Просто у всех был… тяжелый день.
— Ну, так давай отдохнем! — рассмеялся Бабай и хлопнул его по спине. —
Перед вылетом я слышал, что транспортник с запасом церерианского пива успешно прибыл, так что пошли в бар и проверим так ли это, а?
— Действительно, неплохая мысль! — одними глазами улыбнулся серигуанин.
Он в последний раз оглянулся на побитый истребитель Анджел, над которым уже колдовала группа техников. — Давай проверим!
Боевая база «Гетман Хмельницкий» перед прыжком к границе сектора Дакота, кабинет командора Фарбаха, 8:24 того же дня.
Дочитав последние строки досье, Фарбах поднял глаза на вытянувшуюся перед ним Жанну, смотрящую в громадный иллюминатор за его спиной. Вернее не в иллюминатор, а прозрачную стену, выполненную из сверхпрочной пластмассы, способной быть одновременно и прозрачной, и отразить один-два прямых удара из плазмоизлучателей любого космолета. В данный момент там смотреть было не на что, кроме звезд и тяжелого крейсера поддержки «Авангард», но взгляд девушки не отрывался от окна с того мига, как она преступила порог.
— Садитесь, капитан! — достав из позолоченного портсигара тонкую сигару, Фарбах закурил и кивнул на тонкую папку на столе:
— Вы в курсе, капитан Констильон, что это такое?
— Медицинское досье, сэр?
— Часть медицинского досье. Тут результаты психологической экспертизы, которую вы прошли неделю назад по моему требованию. Здесь есть один абзац, который я хочу вам прочитать… одну минутку, ага, вот он:
«…Капитал Жанна Констильон в последнее время проявляет все признаки глубокой депрессии, результатом чего стали постоянные конфликты с экипажем и пилотами. Стали характерными нервные срывы, бессонница, появилась рассеянность. Отмечено общее ухудшение физического состояния до пятнадцати процентов от нормы. Наши рекомендации…»
— Ну, и далее — выводы комиссии, — аккуратно сложив досье, командор присоединил его к маленькой стопке бумаг на краю стола. — Вы хотите что-либо сказать в связи с этим, капитан?
— Нет, сэр, — не выдержав осуждающего взгляда командора, опустила голову Жанна. — Я полностью согласна с выводами медицинской комиссии.
— Тогда, капитан, скажите, как бы вы поступили на моем месте в подобной ситуации?
— Я бы отстранила такого пилота от полетов, — глухо произнося эти слова, она ожидала, что внутри хоть что-то отзовется, но почти без удивления поняла, что ничего подобного не будет. Даже ее голос не дрожал, словно она говорила про человека, не имеющего к ней ни малейшего отношения. Помолчав, она добавила:
— Или перевела его в группу наземной поддержки, сэр.
— И какой же будет ваш выбор? — холодно поинтересовался Фарбах, поигрывая карандашом.
— Простите, сэр?
— Вы назвали два варианта, как мне стоит поступить, — злая ирония в его голосе бичом хлестала по ней. — Что же вы из них выбираете: отстранение от полетов или перевод из эскадрона «Черные Дьяволы» в подразделение наземной поддержки?
— Я не знаю, сэр, — не смея поднять глаз от пола, выдавила из пересохшего горла Жанна. — Вам… вам виднее, командор.
— Оставьте это нытье, капитан! — неожиданно рявкнул Фарбах, с силой ударив кулаком по столу. Оторопев от неожиданности, девушка уставилась на вскочившего из-за стола командора. — Вы посмотрите на себя со стороны и послушайте это… этот скулеж! Может, вы забыли, где находитесь, а? Может, вам напомнить, что это не пансион благородных девиц, а военный корабль, находящийся в боевом режиме на самом опасном участке фронта? Или вы забыли, что от вас зависит не только ваша собственная жизнь, но и жизни десятков других? Здесь всем тяжело, все теряли друзей и товарищей, но что будет, если и остальные примутся стенать на несправедливости жизни, ходя по базе с постными лицами? Кто тогда будет воевать с килрачами — техники и навигаторы, что ли? Скажите мне капитан, кто?!!
Словно повернув некий выключатель в себе, командор замолчал, остановившись у обзорного окна спиной к оцепеневшей — и порядком напуганной — Жанне.
— Медики рекомендовали отстранить вас от полетов, по крайней мере, на месяц и отправить на реабилитационный курс психотерапии. Но я принял другое решение: вы отправитесь в систему Хоган на планету Сенай в Порт-сити. «Гетман Хмельницкий» будет отсутствовать в течение полутора-двух месяцев, а до этого вы будете выполнять специальное поручение, никак не связанное с боевыми миссиями. Вам ясно?
Подавленная Жанна ничего не ответила, только едва заметно кивнула: такого разговора она ждала давно, но чтобы Фарбах так разозлился!..
— Хорошо, — выбрав, среди лежащих на столе папок одну с оранжевой полосой на обложке, Фарбах небрежно перебросил ее девушке. — Это ваше задание, маршрут, а так же краткое описание и технические данные системы и планеты. Вы стартуете завтра в семнадцать часов двадцать минут, после того, как мы выйдем на границу системы. Еще вопросы есть?
— Я лечу одна, сэр?
Фарбах опустился в кресло, делая длинную затяжку. Выпустив кольцо дыма, он кивнул на папку в ее руках:
— Там все сказано, но коль вы спрашиваете, то, пожалуйста, — вашими напарниками будут майор Шонт и лейтенант Паладин. Это вас устраивает?
— Да, сэр, однако я…
— Это приказ, капитан Констильон! — резко оборвал ее Фарбах. — И обсуждению не подлежит! Вы стартуете завтра ровно в пять двадцать вечера, и с вами летят Паладин и Шонт! И больше я не хочу возвращаться к этой теме, капитан!
— Так точно, сэр, — сникла девушка.
— Прекрасно. В таком случае, на сегодня все. Вы свободны, капитан!
— Да, сэр, — поднявшись на ноги, тихо ответила Жанна. Отдав честь, она шагнула было к двери, но ее остановил голос командора, в котором уже не было жестких и холодных ноток:
— Жанна, я могу понять твои чувства и твое состояние, но прошу — соберись. Ты прекрасный пилот, один из лучших у нас, и я не хочу тебя терять из-за такой ерунды, как стресс и депрессия. Мне нужно, что бы ты поняла — это — не наказание и не прогулочная миссия. Это очень важная операция, от которой зависят жизни очень многих наших ребят. И Жанна… — голос Фарбаха упал почти до шепота.
— Сэр? — не поворачиваясь, спросила девушка: она не хотела, чтобы командор видел ее полные слез глаза.
— Не подведи меня, Жанна!
Глава 6.
Военная крепость Тагар Дусит, малый коммуникационный зал. 2384.18.4, 10:11.
Их было двое, но лишь один присутствовал в плоти. Голографический проектор создавал полное впечатление присутствия килрача на Тагар Дусит, хотя на самом деле их разделяли сотни парсек.
Собеседник Марраша'атаха носил вишнево-красный мундир, свободную накидку и узкий серебряный обруч вокруг головы, чуть ниже ушей; традиционный кинжал в простых ножнах и объемистый пакет в специальном кармане на бедре довершали его экипировку. На левой стороне груди, там, где был вышит герб Империи, примостился сложный узор черных линий, полуовалов и дуг — знак тушд-руала, высшего военного звания Империи Килрач.
Килрач, присутствовавший на Тагар Дусит в виде голограммы, не отличался высоким ростом — около двух метров, не более. Однако фигура поражала соразмерностью форм, мощные бугры мускулов говорили про незаурядную силу, а спокойный, открытый взгляд изумрудных глаз — про уравновешенный характер и уверенность в себе. И хоть килрачу, который достиг таких высот, было чуть больше двадцати трех зорас'стрийских лет, Марраша'атах хорошо знал, что титулы тушд-руала и Х'хиара заслуженно принадлежат Тахарансья-рантья.
— …Вентдарр очень упрям, командор. Но у него несколько иная миссия, и факты, про которые вы говорите, он не будет искать. Иное дело — дома, на Зорас'стриа…
— Именно! — подхватил командор. — Эмиссар ничего не подозревает, но аналитики Имперского Совета или Внутреннего Круга Империи быстро все поймут. Прямых улик у них, естественно, не будет, но мы с вами, Х'хиар, слишком часто использовали официальные каналы, и Руал обязательно поинтересуется с чего бы это Х'хиар так часто болтает с начальником разведки Империи.
Фигура тушд-руала на фронте Килрач-Альянс печально покачала головой. Марраша'атах с сочувствием подумал, что понимает чувства молодого Х'хиара: уже второй год он вел свою собственную игру, здесь, на фронте Килрач-Конфедерация, стремясь остановить войну с людьми, прекратить кровавый конфликт, истощавший обе стороны. И старый командор Тагар Дусит искренне помогал сыну Руала, помогал, чтобы искупить свою страшную вину, искупить перед совестью и Ушедшими, к которым ему рано или поздно придется идти!
Тахарансья-рантья, словно прочитав мысли командора, вздохнул и раздраженно клацнул клыками:
