Сарай сгорел только к вечеру. Ночью угли, залитые водой, остывали, а утром Юки взял большой холщовый мешок и пошёл на пепелище собирать кости. Ничем подобным ему раньше заниматься не приходилось, но не сваливать же эту работу на бедную, и так натерпевшуюся Цуё! Он собрал в мешок все останки, которые сумел найти, посчитал черепа – их оказалось шесть, и мысленно попросил покойников не обижаться на то, что их похоронят в одной могиле.
Потом они с Цуё закопали мешок на холмике под чахлой, растерявшей листья ивой. Цуё и тогда не плакала.
- Ты умеешь строить сараи? – Спросила она, рассеянно глядя на пятно свежего чернозёма.
Юки покачал головой.
- Тогда… может, позвать мужчин из деревни? Мы могли бы заплатить им.
- Что? У нас же нет денег.
- Это у меня нет, но у тебя-то есть. У тебя большой кошель за пазухой. – Равнодушно сказала Цуё.
Юки вздрогнул.
- Это не мои деньги! Это деньги господина Йомэя, я не могу их тратить!
- А, ну да, ну да… - Цуё надула губы. – Какая щепетильность по отношению к человеку, которого даже не знаешь, где искать…
Ещё через день Юки закончил расчищать площадку от углей и взялся за подготовку к строительству. Брёвен оставалось ещё много, пожалуй, на маленький сарай их хватило бы. Имея самое приблизительное представление о том, как строить дома, Юки не собирался сдаваться: он чувствовал, что должен хоть как-то помочь Цуё. Она это заслужила.
Сарай был закончен под новый год. Получился он не очень красивый, хуже прежнего, но Цуё умело законопатила все стены от дождя и ветра и заявила, что лучше сарая она не видела. Они перетаскали туда все дрова, и вовремя: становилось всё холоднее и холоднее, а снегу порой выпадало столько, что приходилось бродить чуть не по колено в нём.
- Не надо тебе сейчас уходить! – Говорила Цуё, искоса поглядывая на Юки. – Дождись, пока снег стает. Обычно к началу второго месяца уже стаивает.
А с началом года в деревушку-невидимку вдруг стали приезжать новые переселенцы. О разбойниках они то ли ничего ещё не слышали, то ли это их не пугало: однажды, за день до нового года, в «Аист и Хризантему» постучалась семья постояльцев, и Цуё пустила их на ночлег.
Новый год они неожиданно встречали в компании: семья, состоящая из пяти человек, решила хорошенько повеселиться. Юки, разбирая старые вещи в приготовленных для жильцов комнатах, неожиданно нашёл кем-то забытую бамбуковую флейту. Так что праздник вышел на славу: Юки играл на флейте, мужчины танцевали, а женщины смотрели на них и улыбались. Цуё, сидя на любимой верхней ступеньке, носком гэта отбивала такт, а на следующий день потребовала от Юки научить её играть на флейте, чтобы, в случае чего, суметь развлечь посетителей.
Она уже не выглядела такой жалкой, как месяц назад. После большого погребального костра с её души упала тяжесть: маленькая хозяйка взяла управление гостиницей в свои ещё детские, но крепкие и надёжные руки. Постояльцам сразу и без экивоков объяснялось, что хозяйкой гостиницы является именно она, Цуё, а Юки – всего лишь такой же гость, как и все остальные. Юки не возражал: он восхищался Цуё, ему нравилось быть ей полезным.
Постояльцы в гостиницу заглядывали всё-таки очень редко, большую часть времени комнаты стояли пустыми, но теперь девочка не унывала: у неё появились собственные, хоть и небольшие, деньги, и она мечтала, что дело пойдёт на лад. Только бы разбойники больше не появлялись!
Ожила и деревня: там снова началось строительство. Новые жители возводили дома на месте старых. Наученные опытом прежних обитателей, они обнесли деревню оградой, поставили вышку с колоколом, на которой круглосуточно дежурил мальчик: при первых признаках опасности он должен был бить в колокол что есть сил, а у мужчин в заранее заготовленном месте лежало оружие. Переселенцы собирались обосноваться здесь надолго, и слухи о разбойниках их не останавливали.
Юки в глубине души порицал их за такое легкомыслие, но был доволен за Цуё: как знать, может, в этот раз и впрямь всё обойдётся. Девчонка такая смышленая и такая хозяйственная, что если только ей не мешать, она поставит гостиницу на ноги, и без помощи Юки обойдётся. Цуё думала иначе, но о некоторых вещах воспитанные девушки не говорят, и Цуё не говорила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Нападение
Это случилось ранней весной. Юки проснулся от далёкого гула. Пока он сообразил, что это такое, гул уже оборвался.
Был самый тёмный предрассветный час, во мгле Юки никак не мог отыскать свою одежду. Когда он, прицепив к поясу ножны, сбежал по лестнице вниз, Цуё, уже совершенно одетая, распахнув двери, жадно вглядывалась во тьму. В руке она держала остро отточенный нож – тот самый, которым два с лишним месяца назад едва не поранила Юки.
- Что случилось? – Запыхавшись, спросил Юки.
- Звонил колокол. А потом прекратилось. Помолчи, я прислушиваюсь!
Цуё говорила отрывисто, её щёки окрасил румянец, глаза горели каким-то странным торжеством. Она походила на человека, который очень долго ждал чего-то и, наконец, дождался.
- Что происходит?!
На лестнице загрохотали шаги. В гостинице ночевали две семьи: один гость был бедным ронином, другой – лекарем. Их жёны спускались вслед за мужьями, одна испуганно прижимала к себе ребёнка.
- Звонил колокол. Видимо, нападение. – Объяснила Цуё.
Женщины испуганно вздохнули, трёхлетний малыш, вцепившийся в материнскую шею, приготовился плакать.
- Там одни крестьяне… - Пробормотал Юки. – Видимо, мальчика на вышке уже убили.
- Что будем делать? – Спросил ронин. – Останемся здесь или ..?
Обращался он к Юки – единственному мужчине, кроме него, имеющему оружие. Но ответила Цуё.
- Прежде всего – прекратите этот рёв! – Цуё ткнула пальцем в сторону начинающего рыдать ребёнка. – Унесите его наверх, запритесь в комнате и не высовываетесь! Лишний шум нам теперь ни к чему.
- Цуё права, - согласился Юки. – Пожалуйста, унесите ребёнка. Я думаю, что вы, Акедзи-сан, должны остаться в гостинице – весьма вероятно, что разбойники нагрянут и сюда. А я пойду в деревню. Надо проверить, что там.
- Я не буду отсиживаться тут, если вы пойдёте сражаться! – Резко возразил ронин. – Неизвестно, сколько там разбойников: если их не больше десяти, то мы отобьёмся. Вы ведь хорошо владеете мечом?
Юки сдержанно кивнул:
- Порядочно.
- Вот и я тоже. Нехорошо, если про нас будут говорить, что два настоящих воина спрятались, как последние трусы, в гостинице…
- Дело даже не в этом, - Юки озабоченно положил руку на рукоять катаны, сожалея, что столько времени не ухаживал за мечом, - просто там беспомощные крестьяне. Из оружия у большинства из них только вилы. Если мы не поможем, их перебьют.
- Я не умею сражаться, а то пошёл бы с вами! – Включился в разговор лекарь – Но если вы избавитесь от разбойников, то я обещаю помочь всем раненым!
- В общем, сделаем так. – Снова влезла Цуё. – Юки, Акедзи-сан, идите в деревню. Если разбойников слишком много – не рискуйте жизнями, возвращайтесь. Понял, Юки? Твоя дурацкая смерть мне не нужна, мне нужна твоя дурацкая жизнь!
- А кто же будет вас защищать?!
- Я и буду. – Цуё покрепче перехватила нож. – Не беспокойся. Не обещаю, что справлюсь со всеми, но первого, кто ворвётся сюда со злым умыслом, я непременно зарежу.
Цуё не была хороша собой: маленькая, полная, с приплюснутым носом и сильно раскосыми глазами, с широким ртом – типичная простолюдинка! Но Юки смотрел на её решительный, ещё полудетский профиль, и чувствовал, как его с головой захлёстывает совершенно неподходящая этой ситуации нежность. Ронин Акедзи, однако, подобных эмоций не проявил:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Прекрати командовать, женщина!
Цуё позеленела и стала похожа на маленькую болотную ведьму.
- Это ты прекрати командовать в моей гостинице!
- Замолчите оба! – Вмешался Юки. – Нашли время для споров! Всё, я иду в деревню. Акедзи-сан, вы со мной?
