Когда они вышли на солнечный свет, Джесси не могла избавиться от ощущения, что не видела его годами. Пятница.
Была пятница. Конец невыносимой недели и целых два дня передышки. Два с половиной дня. Она хотела поскорее очутиться дома и забыть эту дыру в стиле рококо, где неистовствовала сумасшедшая Спенсер. На глазах присяжных вполне могла разыграться трагедия.
– О чем ты думаешь? – Ян все еще беспокоился о жене после утренней вспышки гнева. Сейчас больше чем когда-либо. Свидетельские показания были мраком.
– Не знаю. Не уверена, что вообще могу думать. Я просто плыву куда-то.
– Давай тогда поплывем домой. Хорошо? – Он проводил Джессику к машине и открыл для нее дверь. Усаживаясь в «вольво», она ощущала себя древней старухой. Ей хотелось смыть с себя это отвратительное утро.
– Твое мнение, дорогой? – Она посмотрела на мужа сквозь облачко сигаретного дыма, когда Ян медленно вел машину домой.
– Что ты имеешь в виду? – Он попытался уклониться от ответа.
– Как, по-твоему, идет дело? Мартин сказал что-нибудь?
– Немного. Он предпочитает помалкивать.
Она опять кивнула.
Когда они уходили, Шварц сказал лишь, что хочет видеть их у себя в офисе в субботу.
– Мне кажется, все не так плохо.
– Неплохо? Господи, что за мерзкое зрелище. Но этого и следовало ожидать. Не правда ли?
– Мне нравится стиль Мартина.
– И мне.
Ян и Джессика по-прежнему думали, что выиграют, но теперь они начинали осознавать цену, которую им придется заплатить. Не деньгами и не машинами, но плотью и кровью, своей душой.
Глава 16
В субботу утром Ян отправился в офис Мартина, чтобы обсудить показания, с которыми ему предстояло выступить на следующей неделе. Джессика с приступом головной боли осталась дома. Оказав им любезность, вечером приехал Мартин, чтобы навестить их, а также чтобы обсудить ее собственные показания.
Позже днем, когда супруги, как два трупа, сидели перед телевизором, смотря старые кинофильмы, позвонила Астрид:
– Привет, детки. Может быть, заглянете ко мне вечером на спагетти?
В первый раз Джесси оборвала подругу:
– Извини, Астрид, мы не можем.
– Ах, вы опять заняты, заняты, заняты. Я пыталась пробиться к тебе всю неделю, но тебя не было в магазине.
– У меня была какая-то работа дома, я помогаю Яну редактировать книгу.
– Забавно.
– Да. Вроде того. – Но Джессика плохо справлялась с ложью. – Я позвоню на следующей неделе. Спасибо за приглашение.
Они попрощались, и Джессика подивилась неведению окружающих. Странно, что газеты не ухватились за это дело, но потом она поняла, что все происходящее с ними не выходило за рамки обыденного. Каждый день слушались дюжины подобных дел. Это было ново для них, но не для средств массовой информации. Были и более пикантные истории – если, конечно, не учитывать пункт о проживании на Пэсифик-Хайтс и роскошный магазин Джесси. Выплыви что-то наружу, ее бизнесу пришел бы конец. Но, похоже, с этой стороны не предвиделось никакой угрозы. Пока поблизости не объявился ни один газетчик. За это можно было благодарить судьбу. И она благодарила. Мартин же пообещал пресекать всякие поползновения репортеров.
Джесси чувствовала себя неловко после разговора с Астрид. Они давно не виделись, а с остальными друзьями не встречались уже два месяца. Трудно было общаться с ними. Еще труднее – с Астрид. И совсем невозможно – с девушками в магазине. Джесси опасалась, что они слишком многое поймут по ее лицу. Она не собиралась даже близко подходить к бутику. По тем же причинам Ян избегал встреч со всеми, кого знал до ареста. Он был полон решимости углубиться в книгу. Персонажи, которых он создал, стали его окружением.
Тем временем счета стали накапливаться. С начала суда Зина каждый день разбирала почту, большую часть которой составляли счета, включая второй счет от Харви Грина на девятьсот долларов. И опять ни за что. Эти деньги были потрачены на всякий случай – на случай, если Маргарет Бертон имела что-то неприглядное в своей биографии, на случай, если что-то всплывет, на случай.., но ничего не происходило. Вплоть до воскресного вечера, сразу после того, как Джесси поговорила с Астрид.
Зазвонил телефон, это был Мартин. Он и Грин хотели прийти к ним немедленно. Она разбудила Яна, и они стали ждать прибытия поздних гостей, горя от нетерпения узнать, что же раскопал Грин.
А раскопал он фотографию, запечатлевшую бывшего мужа Маргарет Бертон, с которым они быстро развелись почти двадцать лет назад. Высокий блондин с голубыми смешливыми глазами был очень похож на Яна. Он стоял рядом с автомобилем, который напоминал «моргай». При более внимательном рассмотрении можно было заметить некоторые различия. Волосы мужа Бертон были короче, чем у Яна, лицо – немного длиннее, машина – черная, а не красная… Детали не совпадали, а в остальном сходство было поразительным. Фотография объяснила мотивы поступка Маргарет. Первое подозрение Мартина оказалось правильным. Теперь они знали, что это несомненно была месть.
Все четверо сидели в гостиной в полной тишине. Грин получил фотографию от двоюродной сестры мисс Бертон.
Шварц вздохнул с некоторым облегчением и откинулся на спинку кресла.
– Ну, теперь мы все знаем. Сестра станет давать показания?
Грин покачал головой:
– Заявила, что воспользуется пятой поправкой к Конституции или солжет. Она не хочет быть втянутой в это дело.
Говорит, что Бертон убьет ее. Знаете, эта женщина, сестра, похоже, боится Маргарет Бертон. Утверждает, что та – самый мстительный человек на свете. Вы собираетесь вызвать ее повесткой?
– Нет, поскольку она намерена воспользоваться своим конституционным правом. Она сказала вам, почему Бертон расторгла брак?
Мартин задумчиво грыз кончик карандаша, задавая вопросы, тогда как Ян и Джессика слушали молча. Ян по-прежнему с волнением держал фотографию в руке, поражаясь сходству.
– Мэгги Бертон не хотела разводиться. Это муж настоял.
Мартин вопросительно поднял брови.
– Двоюродная сестра считает, что Маргарет была беременна – просто догадка. Она закончила среднюю школу и работала в юридической фирме «Хилмэн энд Наулз», которая принадлежала отцу этого парня. Ни больше ни меньше.
Ян поднял взгляд, а Мартин присвистнул. Она вышла замуж за сына Наулза. Парня по имени Джед Наулз. В то время он еще только учился в юридическом колледже и летом работал в фирме отца. Он – тот самый мужчина на фотографии.
Грин небрежно указал на снимок в руке Яна:
– Так или иначе, в конце лета они в ужасной спешке устроили свадьбу, хотя и без лишнего шума. Папаша постарался, чтобы в прессу ничего не просочилось: никаких объявлений о браке, ничего. Родители девушки жили на Среднем Западе, так что здесь из родни никого не было, кроме двоюродной сестры. Они только-только поженились, и следующее, что она помнит, – Маргарет попала в больницу на пару недель. Она полагает, что у сестры был выкидыш. Сразу после этого Наулз расторг брак, и Маргарет осталась без мужа, без работы и, может быть, без ребенка. У нее случилось что-то вроде нервного срыва – похоже на то, – она провела три месяца в католическом монастыре. Я поехал проверить то место, но его снесли двенадцать лет назад, а сестер из этого прихода перевели в Канзас, Монреаль, Бостон и Дублин. Вряд ли мы найдем какие-либо свидетельства об этом, а если таковые и есть, то их нельзя будет огласить в суде.
