— Может, я смог бы его заменить? — робко намекнул Беляков.
— Не смог бы. Он сильнее тебя. Он красивее тебя, умнее тебя, взрослее тебя, опытнее… Продолжить?
Коля отвел взгляд и насупился. Наташа вдруг пришла в себя: зачем она обижает парня? Ведь и так расстроила его своим отказом, так еще и издевается, унижает…
— Это Максим Викторович, — объяснила она. — Сможешь его заменить?
— Максим Викторович… — промямлил парень. — Знаешь, сколько у него таких, как ты? Только в нашем классе четырнадцать девчонок! А для меня ты одна…
Максим Викторович как раз сейчас шел по коридору. Видел Наташу со спины, и что она беседует с Беляковым — видел. Отвлекать ее не стал. Девятый «Б» поздоровался с ним радостными девчачьими голосами, и он им ответил. Наташа знала, что он за ее спиной. Чувствовала каждой клеточкой своего тела каждый метр его пути. Сердце билось, и Наташа становилась счастливее. Но повернуться и показать ему свой синяк боялась.
— Вон он, — сообщил Коля грустно, когда услышал его «добрый день» восторженным девчонкам.
— Я знаю, — прошептала Наташа. И чувствовала, что Максим уходит все дальше и дальше. — Сейчас он заходит в учительскую, здоровается с теми, кого еще не видел, — описывала она Белякову то, что интуитивно предполагала, — берет из шкафчика журнал восьмого «В», потому что сейчас у него урок в восьмом «В». Обычно он не ходит дважды по одному этажу: если спустился на второй здесь, значит, поднимется на третий по другой лестнице. Но сейчас обратно он пойдет снова здесь.
— Это, интересно, почему? — удивился Коля. В нем проснулся азарт: проверить Наташины предсказания.
— Потому что…
Потому что он просто обязан проконтролировать, как продвигается ее разговор с Беляковым. Не стоят ли они уже в обнимку, не целуются ли под аплодисменты сытых сплетников.
— Он уже идет? — спросила Наташа одноклассника, стараясь не подглядывать.
Коля растерянно посмотрел в сторону.
— Да… Как ты это определила? — недоуменно выведывал парень.
— Сможешь сделать так, чтобы я этого больше не чувствовала?
Коля с усмешкой и обидой воскликнул:
— Куда мне, простому смертному, тягаться с вашим богом!
Беляков бросил Наташу одну возле окна, вернулся к пацанам. А Наташа уткнулась лбом в стекло. Потом, правда, подложила ладошку — так мягче и теплее.
Она закрыла глаза и просто слушала, что происходит вокруг. Стук множества каблуков. Кто-то бегал друг за другом. Кто-то просил у кого-то списать домашку по химии. Кто-то спрашивал, что задали. Пацан рассказывал друзьям вчерашний футбол. Девичий голосок справа — о своем бойфренде. А слева Наташины одноклассницы обсуждали, кому улыбнулся физик. Одна уверяла, что ей. Другая доказывала, что на ту он просто посмотрел, а улыбнулся ей самой. Третья рассудительным голосом спорила, что физик просто улыбнулся, он в хорошем настроении, а вовсе не кому-то определенно. А первая принялась в свою защиту выдвигать свои неопровержимые доказательства. Наташа очень четко слышала ее голос: «Он всегда ТАК на меня смотрит на уроках! И пятерку мне недавно поставил, когда я у доски была. А я тогда на четверку отвечала, не больше». Наташе хотелось изо всех сил закричать: «А я с ним целовалась!!!» Но скажи она об этом однажды — и о его поцелуях можно будет забыть. Третья, словно в утешение Наташе, продолжала переубеждать первую: «Он всем время от времени завышает оценки. Даже пацанам. По-моему, это просто у него методика такая: он хочет нам показать, что мы можем учиться на пятерки. Чтобы мы верили в себя, чтобы у нас был стимул»…
Зазвенело в ушах… Нет, это не в ушах. Это на урок.
После уроков объявила Андрею, что отныне она не будет делать домашние задания! И домой будет возвращаться так поздно, как это потребуется, лишь бы мать уже спала. Андрей утешал ее, как мог, но переубеждать не пытался — это бесполезно, а можно и вовсе подорвать ее доверие. Пообещал, что каждый день будет с ней до тех пор, пока она не решит идти домой. И очень просил, чтобы в темное время суток она не ходила по городу одна.
Андрей не видел ссадину: он высокий, а Наташа еще и голову старалась опускать пониже, да постоянно поправляла прическу так, чтобы волосы обрамляли лицо. Хотела и от Максима это скрыть, но потеряла бдительность…
Она сидела в одиночестве на перилах школьного крыльца. Было еще теплее, чем вчера. Хотелось дождя. Максим сегодня работает в баре, поэтому не стал долго задерживаться у охранников: надо еще хоть немного поспать перед бессонной ночью. Только остановился возле Наташи:
— Поговорила с Беляковым?
— Вы же видели, что мы разговаривали! — с вызовом возопила девчонка. — К чему тогда этот вопрос?
— Да, видел. Прости, что не поздоровался, я не хотел вам мешать.
— Ничего страшного.
Но Максим сдаваться не собирался. Ему непременно нужно узнать:
— Что вы с ним решили?
Наташу подкупила его вежливость: мама, например, причинила ей телесные повреждения и не извинилась, а Он извиняется даже за то, что просто не поздоровался. К тому же, извиняется перед своей ученицей.
— А как Вы думаете, что я могла ему ответить?
Наташа задала этот вопрос и по «своей» привычке склонила голову набок, слегка задрав голову кверху, чтобы смотреть на собеседника из-под полуопущенных ресниц.
— Что это? — вдруг воскликнул учитель, кивнув на ее лицо.
Наташа испугалась, подумала, что он понял, что она «позаимствовала» его манеру.
— Что? — пробормотала она, возвращаясь в исходное положение.
— Я спрашиваю, что это?! — Максим протянул руку к ее подбородку.
Только теперь Наташа вспомнила о своем синяке и рефлекторно одернула голову от его руки, побоявшись, что он прикоснется, и будет больно.
— Я ударилась, — сказала она тихо и неуверенно.
— Ты врешь!
— Нет…
— Я изучал психологию. Не стану тебе объяснять, как я это определяю, но ты врешь!
Наташа потупила взор. Стало стыдно.
— Я ударилась, — повторила девушка со своим неизменным упрямством.
— Как же ты так умудрилась? — испытующе направил Максим на нее свой рентгеновский взгляд.
— В прихожей, ударилась об полочку.
— Об ту крохотную полочку под зеркалом? Этим местом? Ты что, целовалась со своим отражением и поскользнулась?!
Наташа промолчала. Максим вздохнул, внимательно глядя в ее направленные в пол глаза.
— Малыш, это из-за того, что ты вчера поздно вернулась? — спросил он ее прямо.
Наташа попыталась спрятать свой взгляд еще дальше.
— Я сама виновата. Мне надо было молчать… — и, чуть ли не плача, объявила: — Не беспокойтесь, всё, что делают мои родители, это из любви ко мне!
