– За нас не беспокойся, – проговорила она.
Царевич медленно повернулся к жене: хотелось и ее выслушать, и разобраться с проблемой. Ни то, ни другое не получалось.
– Что?
– Мы не беззащитны, Хубилай. Сколько нас здесь, в лагере? Три тысячи? Это целый город, и каждый вооружен. – Чаби вытащила из-за пояса длинный нож. – Включая меня. Раненые – это еще несколько туменов. Большинство раненых вполне способны стрелять из лука.
Хубилай старательно прислушался к словам жены. Она явно хотела его успокоить. Рассказать бы ей, как он боится атаки на лагерь… Нет, нельзя ее пугать, зачем? От него зависят тысячи жизней, и никакими обещаниями это бремя не облегчить. В итоге он просто кивнул, и у Чаби отлегло от сердца.
– В горшке осталась баранина с зеленым луком. Мясо я тебе нарежу и дам с собой лепешки – будет чем перекусить.
– Еще чеснок, – попросил Хубилай.
– Принесу, пока ты разговариваешь с сыном. Он три дня ждал, чтобы на тебя прыгнуть. Завидит всадника – и скорее на крышу, место занять.
– Чинким, иди сюда! – со вздохом позвал царевич.
Мальчишка встал перед отцом. Он все еще дулся. Хубилай показал на юрту.
– Залезай, только времени у меня немного.
Чинким просиял, и Чаби захихикала. Мальчишка влез на крышу и снова завис над самой дверью.
– Вроде бы где-то я видел своего сына, – громко произнес Хубилай, не глядя в его сторону. – Наверное, он в юрте…
Он нагнулся, словно хотел войти. Чинким спрыгнул, едва не повалив отца навзничь, и Хубилай взревел якобы от удивления. Через мгновение он опустил сына на землю.
– Пока хватит. Помоги маме и слугам. Мы перемещаем лагерь.
– Можно мне с тобой? – спросил Чинким.
– Не сейчас. Когда вырастешь, обещаю взять.
– Я уже вырос.
– Да, вижу. Но нужно еще подрасти.
Сынишка начал жаловаться тонким голоском, а Чаби тем временем вынесла из юрты два свертка с едой. С тех пор как приехал ханский брат, по всему лагерю сотни юрт разобрали и погрузили на телеги.
– Ты одолеешь их всех, Хубилай, нисколько в этом не сомневаюсь. Ты покажешь Мункэ, что он не напрасно отправил тебя против сунцев. – Она потянулась и чмокнула мужа в щеку.
* * *В напряженной тишине царевич смотрел, как перед ним строятся тумены. Сунцы разыщут их, где ни располагайся. Хубилай выбрал зеленую равнину под невысоким холмом и смотрел, как полчища воинов в блестящих доспехах подползают к его войску. Каждый воин знает, что ханский брат с ними, эдакая рука с мечом, которая их защитит. Под его присмотром они и сражаться будут доблестно.
Ярко светило солнце, но Хубилай хмурился. Тактику врага он даже представить себе не мог. Дозорные заметили еще одно войско, которое двигалось к монгольскому лагерю, но с первым не сливалось. Войска перемещались отдельно, точно служили разным владыкам. За это Хубилай благодарил небесного отца, хоть и проклинал несметные полчища, высланные против него.
Он кивнул пареньку, который, оседлав верблюда, расположился неподалеку. Тот поднес к губам длинный медный рог – прозвучал протяжный сигнал. Ему ответили Баяр и Урянхатай; каждый вел на врага по четыре тумена. В резерве оставили двадцать тысяч всадников, терпеливо и внимательно смотрящих вдаль. Хубилай достал из кармана камешек и большим пальцем обвел его изгибы. Яо Шу уверял, что это успокаивает.
Военачальники, с разных флангов двигаясь к сунскому войску, наконец застыли на идеальном расстоянии, чуть дальше полета стрелы. У Хубилая словно перед глазами потемнело: в воздухе между войсками повисли тучи стрел.
За стрелами последовали пушечные залпы, их выпускали каждые шесть-восемь мгновений. Сунские воины сомкнули ряды, сбавили шаг, но двинулись дальше, бросив погибших и раненых. Отвечать на залпы они не могли, и Хубилай, сжав кулаки, наблюдал, как сунцы прорываются сквозь шквал стрел. Урянхатай отступил под их натиском, но стрелы все летели, и сунская атака захлебнулась. Тумены орлока вернулись на линию огня.
Хубилай ждал, чувствуя, как бешено колотится его сердце. В сунцев выпустили еще залп стрел. Едва упала последняя из них, всадники помчались галопом. Сунцы опустили копья и уперли их тупыми концами в землю. Баяр действовал синхронно с Урянхатаем, тумены сходились, как мощные челюсти. Хубилай покачал головой, представив, куда несутся кони, но ни один всадник не замедлился. Они были недалеко от Хубилая, и тот видел алые всполохи – пики пронзали коней и всадников.
– Отправьте резерв, – четко и ясно приказал царевич.
Барабанщик, разинув рот, следил за битвой; прежде чем он поднял рог, Хубилаю пришлось отдать приказ снова. Навстречу врагу рванулись еще два тумена. Копья – хорошее оружие против пик, которыми щетинился сунский авангард, но Хубилай с трудом сдерживал нетерпение. В тот момент своим воинам он не завидовал.
С вершины невысокого холма царевич видел, что сунские полки блокированы, что их продвижению мешает новая атака туменов. Вражеский арьергард с холма не просматривался, но Хубилай надеялся, что сунцы дрогнули.
Тут он услышал конский топот и изумленно обернулся. Из леса у подножия холма вылетела большая группа всадников. Кони неслись вверх по холму, помахивая головами в такт движению.
Стражники не дремали. Хубилай не успел отдать приказ, а его охрана в полном составе бросилась вниз по холму наперерез всадникам, на ходу готовя луки. Царевич огляделся: не грозит ли опасность с другой стороны. Шагах в восьмистах от него кипела битва, а неожиданно он остался наедине с юным барабанщиком, побледневшим, как чистый войлок. Хубилай обнажил меч, злясь на себя за то, что не обследовал лесок. С какой уверенностью он выбирал утром место стоянки! Сунский военачальник разгадал его замысел и спрятал в лесу людей в ожидании удобного момента. Хубилай покраснел от досады за свой тактический промах.
Полетели стрелы, но почти все попали в сунские щиты. Однако три коня упали и теперь судорожно дергали копытами и ржали от боли.
Стражники снова выстрелили, выбив из седла еще несколько сунцев, и едва успели побросать луки и обнажить мечи, как началась рукопашная. Столкновение получилось таким стремительным, что многие кони и люди его не пережили. От их криков Хубилая снова прошиб пот. Битва продолжалась, а царевич не знал, каким сигналом призвать на помощь.
Шагах в ста от Хубилая исступленно бились стражники, пытаясь остановить врага. Царевич нервно сглотнул. Руки и ноги у него стали неподъемными. Это страх. На такое задание сунский командир наверняка отправил лучших из лучших. Выжить те воины не надеются, зато полны решимости добраться до Хубилая.
Стражники с детства орудуют луком и мечом, легко их не одолеть. Пять-шесть сунцев обошли стражников и пришпорили коней. Мечи у них покраснели от крови. Враги радостно закричали, увидев, что при Хубилае лишь мальчишка на верблюде.
Один из стражников с нечеловеческой силой вонзил меч сунскому всаднику в спину. Тот закричал от боли, но поводья не выпустил и рухнул наземь вместе с конем. Стражника, ставшего в один момент беспомощным, зарубили на глазах у Хубилая. Он отдал жизнь за своего господина, но ее было недостаточно. Четверо сунских всадников буквально взлетели на вершину холма, готовясь снести монголу голову. Хубилай наблюдал за ними, онемев от ужаса. Бежать нельзя. Подсознание твердило: самое разумное умчаться от сунцев, но кем он будет после этого? Трусость – страшнейший из грехов. Командовать монголами трусу нельзя.
Несколько стражей еще сражались с врагом; двое из них, увидев, что Хубилай в опасности, бросились к нему, бесстрашно преследуя четверых сунцев. Сердце билось бешено, но мысли были четкими – Хубилай оценивал свои шансы. Затем покачал головой, узрев в сунских всадниках свою смерть. Поднял меч – и страх внезапно исчез, оставив головокружительную легкость. Он вдохнул полной грудью и лишь тогда понял, что задерживал дыхание. Счастье, что парализующий страх отступил! Вместе со способностью шевелиться и чувствовать к Хубилаю вернулись звуки битвы.
Четверо всадников надвигались на царевича. Барабанщик вдруг закричал и пришпорил верблюда, который с диким ревом рванул наперерез врагу. Бах! – первый всадник схватил верблюда за гриву и перелетел через барабанщика. Его конь сбил верблюда с ног. Падая, тот вытянул шею и снова заревел.
Слева от Хубилая всадник судорожно дернул поводья и выругался: шанс атаковать они упустили. Царевичу достался лишь один противник. Действовал Хубилай машинально: рука воздела меч, перед глазами мелькнуло что-то серое, приближающееся к лицу. Зазвенел металл. Всадник промчался мимо, а у Хубилая плечо загудело от мощнейшего удара. Всадник, кем бы он ни был, удержал коня, быстро натянул поводья и развернулся для нового удара. Хубилай встретил его спокойно. Сил хватало, а внимание и сосредоточенность обеспечили молниеносную реакцию. Блок выставился сам собою: после бессчетных часов упражнений тело работало самостоятельно. Мечи соприкоснулись, и Хубилай интуитивно выбросил свой вперед в прямом выпаде. Сунский всадник дернулся: монгольский меч пронзил ему шею и воткнулся в хрящ. Брызнула кровь. Царевич захлопал глазами, превозмогая жгучую боль.
