Чужое давление исчезло. Дима всхлипнул и едва не упал. По лицу его струился пот, глаза глядели испуганно.
— Отбились?
Гарев так не считал. Жеранский не мог ждать, не мог рисковать и отпустить противников живыми. Как он собирался оправдываться потом, значения сейчас не имело. Что он натворил — тоже. Узнают позднее, если сейчас сберегут конфидента — единственную возможность спросить у мёртвых, что натворили в мире живые.
— Любой ценой! — сказал Гарев. — Защити Киру любой ценой. Соберись! Ничего ещё не закончилось, этот ублюдок не отступит. У него земля горит под ногами, и он на всё готов пойти, чтобы нас уничтожить.
Дима серьёзно кивнул. Матильда отвернулась от окна. Смех отступил так же легко, как и напал, она сощурила глаза, словно прицелилась.
— Может, привлечь сюда людей? Покойник не очень-то уклюж, сам не справится. Я могу позвать на помощь. Когда здесь будет толпа, рискнёт ваш говнюк мочить всех?
Звучало заманчиво, даже слишком. Закрыться живым щитом. Массовое убийство простых граждан никогда никому не сойдёт с рук. Герман, скорее всего, струсит и сбежит. Рискнёт профессор сражаться в одиночку? Кто вообще способен вот так подставить не только себя, но и весь магический мир?
А если рискнёт?
— И тебе бы лучше уйти, — сказал Гарев, пытаясь лихорадочно просчитать следующий ход врага, отследить клочки плывущих вокруг энергий. — Люди не должны пострадать…
А если погибнет конфидент, кто поможет призвать к ответу этого говнюка и множество других говнюков, которые вершат зло потому, что надеются выйти сухими из воды? Впервые появится надёжная связь с тем миром, пусть хотя бы страх удержит потенциальных убийц от душегубства, но ведь удержит? Можно в одночасье всё потерять. Стоит будущий мир добра и процветание сегодняшних невинных жертв? Вечный вопрос, однако. Почему вселенная не придумает какие-нибудь другие?
— Вот то-то и оно! — сказал Матильда, словно сумела прочесть чужие мысли. — Я остаюсь, а там посмотрим. Покойника всё ещё ловят, но это с той стороны, а у нас тут выбито ещё и окно.
Она подхватила следующий кирпич, как видно, доверяя им больше чем магическим прибамбасам, притащенным Димой. Гарев её не осуждал, понимал и одобрял. Его восхищение устоялось как вода в колодце, больше не било волнами по стенкам сознания, на душе вопреки неблагоприятным пока событиям копился порядок. Мир должен жить правильно и стоять за него надо так же и никак иначе. Крепко.
Со стороны улицы донёсся новый шум, как видно, приехала ещё одна похоронная процессия. Кира призывала мёртвых или сами они вставали, обороняя доверенное лицо, разбираться стало некогда. Атаку с тыла Гарев угадал чудом, потянулся в ту сторону, хотя совсем не следовало ему двигаться. Матильда ринулась вперёд, она почти успела воздеть руку с кирпичом, когда её буквально унесло в угол, смяло, распластало по полу. Даже стона не прозвучало. Дима вскочил на ноги, сжал несерьёзные кулаки. Его одолеть оказалось сложнее, но Жеранский пошёл ва-банк. Не прячась более за стенами, не подставляя вместо себя других, он упорно лез в окно, прекрасно зная, что самый сильный здесь и сумеет смять любой отпор. Не опасаясь больше запачкать руки. Впрочем, стрелял же он в Гарева лично, не стоило забывать о том, что этот маг давно и прочно ступила за черту благоразумия.
Диму сломить сразу не удалось, юный маг сопротивлялся как мог, отыгрывал такие важные сейчас мгновения, и Гарев сумел сконцентрировать последний резерв. Приподнялся на носилках, вглядываясь в искажённое ненавистью, страхом другой непонятной мерзостью лицо. Жеранский более не выглядел интеллигентным профессором, вся его гнилая суть выперла наружу, делая омерзительным, страшным и где-то жалким. Просмотрев его почти насквозь, Гарев поймал главное и, когда Жеранский нанёс последний магический удар, бросил собственную энергию на подпитку кокона, вместо того, чтобы себя и напарника заслонить её щитом.
Глава 22 Кира
Погружение походило на утонутие. Страшно, в общем, было. Так словно поверхность всё дальше и дальше, всё меньше шансов успеть вернуться до того, как отсутствие кислорода в крови окончательно погасит сознание, заставит вдохнуть полной грудью гнилые тяжкие воды и мерзкую тину. Кира боролась со страхом, гнала его прочь и в один прекрасный миг разом забыла о поверхности. Сроднилась с местом, где оказалась. Глубина теперь выглядела не такой опасной, почти родной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сначала было очень тихо, пусто, холодно и темно, хотя и спокойно, потом прорезались тени, словно водоросли колебались на течении, мимо плыли лениво крупные жирные рыбы. Занятно получилось. В целом мир выглядел не хуже любого другого. Кира выжидала, наблюдая вялую смену событий, но ничего по-настоящему интересного не происходило, и она решила проявить инициативу.
Представила себя русалкой и надо же — поплыла, а водоросли и рыбы уходили прочь, оставались за спиной. Кира опять спохватилась, что полезно не просто куда-то двигаться, а выбрать конкретную цель и идти к ней. Вспомнила гнилой пруд, безвольное тело утопленницы, его же, но теперь в морге — холодную оставленную душой суть, и сразу впереди прорезалось что-то более крупное, чем трава и рыбы. Нужный настрой помог в поисках. Навстречу плыла русалка, настоящая с хвостом, а не притвора-Кира.
Юное личико выглядело ясным и безмятежным, но оставалось узнаваемым.
— Варя! — позвала Кира.
Мысленно, конечно, у неё хватило ума не разевать рот. Подлинная вокруг вода или поддельная, не стоило проверять попусту. Среда и так нормально служила. Русалка лениво глянула на Киру, но охотно подплыла, улыбнулась:
— Ты странная, но я здесь недавно, мало знаю, может быть, так и надо.
И хотела удалиться по своим делам, махнув хвостом, но Кира рванулась следом, схватила за руку:
— Нет постой! Ты звала меня, и я здесь. Ты объясняла, что я должна найти Деманда, я его нашла. Самое время нам пообщаться о вещах более приземлённых насущных в данный момент. Например, о том, как тебя убили.
Варвара попробовала освободиться, но дёрнулась слишком слабо, Кира её не отпустила. Милое личико налилось грустью.
— Было больно. Я не хочу вспоминать. Здесь хорошо, покойно. Никто не обижает.
— А мне не больно наблюдать, как твой убийца ходит по земле и радуется, что вышел из воды сухим, не успев похоронить жену, лезет к другим женщинам? Вспоминай, как всё было, чем его можно зацепить, чтобы совершенно точно не отвертелся. Думай, я ведь не отстану!
Русалка шевельнула воланом хвоста, говорить не спешила, а Кира подумала с досадой, что всё всегда сбывается не так, как предполагалось. Мечты красивы, действительность — не особенно. И тот свет какой-то странный и мёртвые не рвутся беседовать, хотя ради них всё и затевалось. Нужен ли им вообще конфидент, или она пришла напрасно?
— Если ты здесь, то что можешь там? — спросила Варвара.
— Всё могу! — грозно ответила Кира. — Я — доверенное лицо для мёртвых и умею возвращаться в мир живых. Я вообще-то сама оттуда.
Юные черты дрогнули, словно заструилась перед ними вода, а потом русалка спросила совсем по-детски:
— Правда?
Более Варя уплыть не пыталась, наморщив чистый лоб, подрабатывая веером, хотя течений тут, вроде не было, Кира их точно не ощущала, пыталась воссоздать в памяти действительно важные вещи, но рассказывала, в основном, о своей нелёгкой доле. Лишь немного успокоившись, вспомнила, что однажды сумела записать на телефон угрозы мужа, сохранила в облаке. А ещё он вёл дневник. Не в сети, на бумаге. Любил красивым аккуратным почерком заполнять страницы толстых тетрадей. Дорожил записями. Мог и злодеяние в них изложить, ведь при его самоуверенности не слишком опасался, что заподозрят.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Разговор затянулся, потому что обе они повели себя бестолково, но кое-что важное убиенная всё же сообщить сумела. Размышляя о том, как лучше передать добытое живым, помогут ли сообщённые факты, достаточно ли будут убедительны, Кира двинулась дальше. Она спешила. С самого начала следовало искать компромат на Жеранского, а не хвататься за утопленницу только потому, что отчасти знакомы. С другой стороны, общение с Варей помогло освоиться здесь и ощутить необходимую для дела уверенность. Нет, она поступила правильно — протянула первую нить, протоптала тропинку, которая послужит для пути обратно и для возвращения сюда.
