— Я не славянин, Бог не дал мне такого счастья — иметь национальность; я из тех, кто роду–племени своего не знает, однако зов предков слышу и злу противиться готов, и за правду постоять всегда согласен. Приглашу из Сербии или из России главного редактора, и мы с ним развернём печатание славянских книг, журналов и газет… Их скоро узнает вся Америка.
В другой раз пускался в рассуждения:
— Америка — сброд, салат из народов, не помнящих родства. Она потому и опрокинула на себя ненависть всех народов. Африка её ненавидит, арабский мир объявил интифаду, евреи отняли у неё деньги и заставили на себя работать. Мы не будем её спасать, мы будем подвигать её на обочину истории и тем ускорим движение человечества к прогрессу. Да, к прогрессу, потому что теперь–то уж все видят, какой маразм и растление сеет наш Новый свет по миру. Да, я американец, но я такого мнения о своей стране. И если вы со мной согласны, я готов с вами сотрудничать, а если нет — моё вам почтение: я пойду своей дорогой.
Прошли, пролетели на вороных три месяца после исцеления трёх больных, привезённых с материка. Теперь они все трое работали, и дедушка Драган, остававшийся до сих пор на острове, уж не приглашал их каждый день на чаепитие, он сам посещал объекты, на которых они трудились. Журналист Дин Стив, получивший несколько комнат в школе, в течение двух недель набрал штат сотрудников и наладил выпуск газеты «Славянский набат». Драгана выкупила двухэтажный особняк у трёх живших там семей, и в нём устроили книжное издательство и книжно–газетную типографию. Этим предприятием заведовал поэт Джон Коллинз. Что же до архитектора Ферри Транзела, он в течение двух недель создавал проект огромной, на тысячу мест больницы и теперь по двенадцать часов в день трудился над её постройкой. С материка была вызвана бригада высококлассных строителей, и Ферри поставил перед ними задачу: возвести больницу за полгода. Пока же больных принимали с материка и «пролечивали» по триста человек в день. Плату за лечение брали умеренную: пятнадцать тысяч за человека. Пять тысяч шли на дела медицинские, а десять тысяч составлял чистый доход хозяина больницы Бориса Простакова. Но уже теперь большой корпус достраивался, и остров готовился принимать с материка, а также и с других Багамских островов и с острова Куба по тысячи человек в день.
Пролеченные, и, прежде всего, первые из них: поэт, архитектор и журналист, радовали дедушку Драгана своим стойким и твёрдым расположением духа. И деда Драгана, и дядюшку Яна они даже изумляли своей деликатностью, — не то врождённой, не то привнесённой с лучами Простакова, — своей благоразумностью и мудростью решений возникавших перед ними больших и малых проблем.
Часто на объекты приходят отец и сын вместе, дедушка Драган и адмирал Ян. Они подолгу беседуют и с поэтом, и с архитектором, и с журналистом. Пытаются уловить в них остатки былых недугов — нет, не замечают. И это обстоятельство приводит их к буйному восторгу: они радуются и за успех своих дел, но, главное, за человечество, которому подарено такое чудодейственное средство исцеления от тяжелейших недугов. Вот только как распорядиться этим средством — они ещё не знали.
Обыкновенно немногословный и сдержанный в своих чувствах дед Драган, оставшись наедине с сыном, не умолкает от распирающих его восторгов. Они гуляют по берегу океана, и дед говорит:
— Ты только представь, сын мой, какое оружие массового подавления болезней получают народы! У меня дух захватывает, я умом своим объять не могу всю громадность попавшего нам с тобой в руки открытия!
Адмирал Ян пытался охладить пыл престарелого магната, известного во всём деловом мире своим талантом превращать малые дела в великие, делать из сотни долларов миллион, а из тысячи миллиард. Сдабривая ядовитым скепсисом каждое своё слово, говорил:
— Не торопись, отец. Надо ещё смотреть и смотреть, думать и думать. Вдруг как завтра придём к Дину Стиву, а его снова вяжут верёвками и он кричит, как резаный поросёнок. Явимся к архитектору Ферри, а он тычет в нас пальцем и говорит: «Смотрите, к нам пришли Наполеон и Александр Македонский». Ты, конечно, меня извини, но я ни в какие лучи не верю. Это или мы с тобой бредим, или встретились во сне и рассказываем друг другу сказки. Скажу тебе по большому секрету, что я однажды от этого русского парня Простакова слышал, что приборчик его не токмо лечить способен, но стоит повернуть его на три лишних деления — и человек из тихого идиота в буйного превратится. А?.. Что ты мне скажешь, если этот его приборчик и такую ещё способность имеет?
— Ну, это уж и совсем невероятно, но если это и в самом деле так, то будем считать, что конец света мы далеко от себя отодвинули. Я давно слышал, что славяне выживут в борьбе с неграми и китайцами. Нас русские спасут. Недаром же их землю господь Святой Русью назвал. А великий мудрец позапрошлого столетия Александр Иванович Герцен сказал: «Славяне — это грядущая часть человечества, вступающая в свою историю».
— Говоришь, китайцы?.. Они тоже, что ли, славянам угрожают?
— Ну, китайцы… Пока они вроде бы не точат зуб на русских, — утешал старик.
— Не точат, говоришь? Да, пока не точат. Пока они ещё слабы, и Россия нужна им как союзница, как щит от Европы и Америки. А вот свалятся в пропасть истории и та и другая, — а это случится непременно и довольно скоро, — так и попрут на Россию сыны Поднебесной. Нам тогда куда бежать? Сербы от албанцев глупых попятились, а уж тогда–то…
— Вот тогда и пригодится приборчик Простакова; бомбы ядерные пусть лежат на складах, а по всем армейским казармам противника пройтись с приборчиком, и пусть они, и в первую очередь генералы, адмиралы, забьются в истерике, как Дин Стив. Вот это будет война! Ты только руку на соседа поднял, а тот хлопнул незримым лучиком, и тебя уж затрясло, залихорадило. А?.. Что ты на это скажешь, отец?.. Одного я только боюсь, как бы у нас из–под носа не умыкнули этого самого Простакова. Недаром же тут возле него вьются, точно летучие мыши, Иван Иванович и Ной Исаакович. Ты мне не скажешь, чьи они люди? Я братца–губернатора давно просил освободить нас от этих соглядатаев, а он говорит: «Пока не могу этого сделать. Слишком большие силы за ними стоят».
— Да, это так, сын мой. Чувствую за ними чесночный запах глобалистов, а ещё и финансовые тузы какие–то. Может, за Ноем русский олигарх Абрамович. У него миллиардов много, а если миллиард… Его бойся. У миллиарда руки длинные. Прими меры, чтобы главная тайна русских учёных хранилась только в наших карманах. А тайна эта… — вот та самая способность приборчика человека превращать в полного идиота. Глобалистам здоровые люди не нужны; им и вообще люди не нужны, а нужны рабы и лакеи и в таком количестве, чтобы добывать нефть и убирать города и их усадьбы.
