к нему.
Оторвав немного розовой ваты, подношу к его губам.
Кейн раздвигает их, но наклоняется вперед так, что, когда обхватывает губами вату, то захватывает и мои пальцы. Его язык ласкает мои пальцы, посылая жар прямо в мою сердцевину.
Его глаза темнеют, когда он смотрит на меня, полные порочных идей и грязных обещаний.
— Кейн, — предупреждаю я. — Вокруг дети.
— Только не говори мне, что тебе никогда не нравились темные уголки ярмарочной площади, Скарлетт Хантер.
Мои щеки пылают, когда я вспоминаю один раз с Райли. Это было как раз перед тем, как мы переехали, и я все еще цеплялась за идею, что мы сможем заставить работать междугородние отношения.
— Так я и думал. Расскажи мне все, — требует он, кладя руки мне на бедра и ведя меня назад, пока я не натыкаюсь на стойку для бейсбольных бросков.
— Ты действительно хочешь знать? — спрашиваю я, приподнимая бровь.
— Просвети меня.
— Райли… — Веки Кейна опускаются при упоминании его имени. После всех этих лет стало ясно, что он не справился с этим. Это только подтверждает мои вчерашние мысли о том, что у него не было возможности оплакать кого-либо из них. — Мы не прошли весь путь до конца или что-то в этом роде, но…
— Я скучаю по нему, — тихо признается Кейн.
Протянув руку, я обхватываю его челюсть.
— Я знаю. Он был хорошим человеком. Мир без него стал еще хуже.
— Это действительно плохо, что я не чувствую себя виноватым перед ним? Ты была его первой, — говорит он, при этом его губы касаются моих.
— Он был бы счастлив, что мы наконец нашли свой путь друг к другу, — признаюсь я.
— Да, мне нравится так думать. Но если Райли сейчас смотрит на нас с небес, наверное, лучше, чтобы он отвел взгляд.
Я смеюсь над его глупостью, но Кейн использует мои приоткрытые губы и захватывает их в ослабляющем колени поцелуе.
Когда мы, наконец, выходим из-за стойки для бейсбольных бросков, мое тело горит от его поцелуев, и я отчаянно хочу утащить его куда-нибудь, чтобы закончить начатую им работу, хотя, к сожалению, у него, похоже, другие идеи.
— Пошли, я хочу шептать тебе на ухо милые глупости на вершине колеса обозрения.
Крепче сжимая мою руку, парень тянет меня ко входу.
— Милые глупости? Когда ты шептал нечто подобное? — шучу я.
— Хорошо, ладно, — говорит он, останавливаясь позади меня в очереди. Обнимая меня за талию, он касается губами раковины моего уха. — Я хочу шептать тебе на ухо все порочные вещи, которые хочу сделать с тобой, пока ты не будешь ерзать на своем сиденье и едва сможешь сдерживаться от того, как сильно тебе нужен мой член внутри тебя.
— Кейн, — выдыхаю я, уже чувствуя последствия его грязных слов.
— О, смотри, мы следующие, — говорит он, как будто последних нескольких секунд на самом деле не было.
Парень тащит меня вперед на трясущихся ногах, и мы садимся в кабину, прежде чем нас медленно поднимают в воздух. Перед нами открывается вид на океан, на колышущихся волнах которого отражается послеполуденное солнце. Звуки ярмарки под нами начинают отдаляться, пока мы не остаемся вдвоем.
Я делаю долгий вдох, когда во мне поселяется удовлетворение. Кейн притягивает меня к себе и обнимает за плечи, крепко прижимая к себе.
— Мы можем просто остаться здесь навсегда? — шепчу я в тишину.
Кейн на мгновение напрягается, мы оба более чем осознаем, что завтра все снова изменится.
— Может быть, он ничего не сделает, — предполагаю я, надеясь, что, произнеся эти слова вслух, они сбудутся.
— Принцесса, мне нравится твой позитив, но он так просто это не оставит.
— Ч-что, по-твоему, он сделает?
— Честно говоря, я не знаю. На моей стороне Рид, у него есть несколько козырей, чтобы все прошло как можно более гладко, но Виктор и в лучшие времена может быть непредсказуемым.
— Ты… но ты же будешь в б-безопасности, верно?
— Конечно, Лет. — Парень обнимает меня крепче и целует в макушку.
Он лжет, и мы оба это знаем, но я ничего не говорю, просто не могу. Реальность слишком удручающая, чтобы даже думать об этом.
Когда начинаем снижаться на последнем круге, я замечаю Харли и Кайла. Некоторое время назад они отправились кататься на американских горках. Я машу им рукой, чтобы привлечь внимание, и когда находим их, как только сходим с аттракциона, то соглашаемся отправиться на поиски какого-нибудь ужина.
— Ты возвращаешься в Мэддисон сегодня вечером? — невинно спрашивает Кайл, отодвигая стакан с содовой через стол.
— Эм… — Кейн колеблется.
Наклонившись, я шепчу ему на ухо.
— Расскажи ему все. Он сможет это принять.
— Черт, — бормочет Кейн, проводя рукой по лицу.
— Что не так?
Кейн быстро оглядывается, как будто проверяет, нет ли кого достаточно близко, чтобы подслушать этот разговор, прежде чем наклониться через стол.
— Я… я не могу вернуться. Все кончено.
— Что значит «все кончено»? Ты попал в колледж на полную стипендию. Это просто так не может исчезнуть.
— Так бывает, когда тот, кто помогает в этом — Виктор Харрис, — признает Кейн.
Кайл заметно бледнеет, в то время как лицо Харли каменеет.
— Черт возьми, чувак. Я знал, что ты занимаешься каким-то дерьмом. Но Харрис, серьезно?
— Как, по-твоему, я все это провернул, Кай? Нашел нам достойное жилье, гарантировал, что ты сможешь начать свою жизнь заново, как раньше. Могу заверить тебя, что деньги выросли не на гребаном дереве.
— Я знаю, знаю. Просто… Я убедил себя, что ты нашел другой способ.
— Я ребенок Харроу-Крик, Кай. Другого пути нет.
Кайл сжимает челюсть в гневе.
— Есть другой способ, мы живем им прямо сейчас.
— На кровавые деньги Виктора, — добавляет Харли.
Тишина повисает над столом на несколько мучительных минут, пока Кайл принимает все, чего, как я предполагаю, он избегал, а Кейн тонет в стыде от признания
