— Ты чего шумишь? — Она испуганно обернулась. — Разбудишь всех.
— Привет, — послушно повторил Даниил шепотом. — Можно к тебе?
Аня сначала поколебалась, опустила взгляд на свою пижаму. Розовые шорты, а верх — в котятах.
«Не оставлять же этого дурня на улице», — вздохнула она и все-таки открыла окно шире.
Даниил проворно взобрался на подоконник, словно всю жизнь только и делал, что лазил в чужие окна.
— Даже не убедилась, что я это точно я, — упрекнул он, явно копируя нравоучительный тон кого-то из взрослых. — А вдруг я — это не я, а перевертыш? Тебя вообще правилам безопасности учили?
— Еще слово, и я тебя выгоню. — Аня скрестила руки на груди. — Ты чего так… — Она взглянула на часы, висящие на стене. Три утра — это рано или поздно?
— Да, я наконец-то разобрался со следящим артефактом — как его перекинуть на кота. Родители думают, что я в своей спальне, так что я ненадолго. Надо вернуться, пока не проснулись.
— Ничему тебя жизнь не учит, — вздохнула Аня. — Может, тебе принести чего? Чаю? Печенье?
— О, а можно? Давай! А то пока к тебе бежал, так проголодался! — Даниил обрадовался и плюхнулся на кровать. — Представляешь, меня все еще под домашним арестом держат. Можно подумать, я виноват, что меня похитили.
Аня сначала хотела сделать ему замечание, но потом передумала и, открыв дверь комнаты, осторожно пробралась в кухню, чтобы согреть чай и взять вазочку с конфетами и печеньем.
После того как их спасли, отец забрал Даниила, и Аня ничего о нем не слышала. А спросить стеснялась. И, тем не менее, каждый раз, проходя к своей школе мимо интерната, продолжала думать о нем. Как там этот необычный мальчик? Помирился ли с родителями? Как общается с друзьями? Перестал ли задевать окружающих?
Спустя пять минут Аня и Даня расположились на кровати и угощались сладостями.
— Я это… чего пришел-то… — Мальчик достал из кармана телефон. — Хотел тебе подарить. Ну… за то, что ты меня у себя прятала и кормила. И вообще.
— Ох, не стоило…
Аня круглыми глазами смотрела на последнюю модель дорогущей марки. Такого ни у кого из ее одноклассников не было.
«Где он его взял?»
— Как это не стоило? — возмутился мальчик. — И вообще, я не для тебя подарок делаю, а для себя. А хотел тебе позвонить, поболтать, на жизнь пожаловаться, а у тебя телефона нет. Как так вообще? Несправедливо!
Он потряс руками над головой, словно показывая, что размер у этой несправедливости просто вселенского масштаба.
— Свой номер я тебе уже вбил, вот… — он показал контакт, который был помечен как «Даниил Лучше Всех».
— Но телефон же…
— Да, не новый, — скривился Даня. — Извини, я им уже пользовался, но я все свои данные стер. Мне просто карманных денег сейчас не дают. — Он вдруг хитро улыбнулся. — Но пару своих фоток я там оставил.
— Если он твой, я тем более не могу взять, — запротестовала Аня.
— Да перестань. Я возьму прошлогодний. Ты этот явно больше заслужила, чем я.
Аня улыбнулась и телефон все-таки взяла. Что бы она сейчас ни говорила, было приятно получить такой подарок. Но сомнения грызли. Что сказать маме, если увидит телефон и спросит, где Аня его взяла?
— Кстати, ты в курсе, что мой папа и твой… — он запнулся, явно запутавшись. — А кто он тебе вообще?
— Ты про Максима? — Девочка задумалась.
Между ним и мамой явно что-то происходило. Такой счастливой Аня маму никогда еще не видела. А Максим… он заботился о них, иногда помогал с уроками, отвозил в школу, забирал вместе с мамой мелких из садика. А как-то даже клеил Наде и Феде поделку. Но кто он им, она не знала. Да и до того, как Даниил спросил ее, даже не задумывалась об этом. Все шло своим чередом и казалось правильным.
— А почему ты спрашиваешь? — ушла она от прямого ответа.
— Максим и мой отец вроде как братья. Из одного клана, — с таким видом, будто открывал страшную тайну, произнес мальчик. — Я поговорю с мамой, чтобы пригласила вас в гости. Ты же придешь? Я покажу тебе свою игровую. У меня столько игр на приставке!..
Они проболтали несколько часов, пока Даниил не спохватился и не засобирался домой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Так, если меня не прибьют, то приду к тебе еще. Пустишь же? — заулыбался мальчик. — Только ты еще вот такого круглого печенья припрячь для меня.
— Договорились! — засмеялась Аня. — Это мама его печет.
— И отвечай на сообщения!
Когда мальчик скрылся за домами, Аня еще минут десять смотрела в окно и улыбалась и только потом пошла относить кружки и вазочки из-под печенья обратно в кухню.
Лиза
Максим сидел один за столиком в ресторане, официантка принесла уже третью чашку кофе. Он медленно потягивал тягучий напиток и размышлял о том, как странно все сложилось.
Жизнь, сделав головокружительный кульбит, перевернулась с ног на голову и затем обратно.
Когда Максим увидел Свету, впавшую в нечеловеческую ярость на причале, больше всего он испугался не того, что она может кому-то навредить. Больше всего он испугался за нее. А еще вспомнил сестру…
Темный ритуал прошел успешно. Лиза перестала быть человеком. Ожила. Вот только стала лишь тенью себя прежней. Заторможенная, рассеянная.
— Ты сердишься на меня? Лиза, скажи, что ты не сердишься! Я просто не хотел тебя потерять.
— Я не сержусь, — качала головой сестра. — Я… не понимаю, что чувствую. Но когда я еще понимала свои чувства, думала, что этого делать не стоит. Значит, это было правильно. Не стоило этого делать.
Она говорила это спокойным, почти равнодушным тоном, и Максим решил, что время пройдет и сестра смирится. Ведь главное — она с ним, а он с ней.
Они продолжили жить как прежде. Лиза работала в больнице, он учился. Виктор хоть и отругал его, но все равно, кажется, гордился (хоть и не показывал этого явно) тем, что Макс сумел провести в юном возрасте такой сложный ритуал.
Вот только спустя несколько месяцев в больнице у Лизы случился срыв. Привезли девушку, молодую, светловолосую, тающую на глазах. Максим так и не понял, что спровоцировало срыв и лишило его сестру контроля: сама ли девушка, так мучительно напоминающая Лизе её саму, или маленький мальчик с грустными глазами, который каждый день просиживал у её постели.
Потерявший связь с разумом мертвяк становится одержимым одной целью — убивать. И Лиза, бесконечно добрая и светлая девушка, которой даже комаров и мух было жать, напала на пациентов, за которыми ухаживала. Погибло несколько человек.
Лизу заперли в одной из комнат в поместье клана. Вернули в сознание. Благодаря Виктору и гипнозу инцидент удалось замять. А то, что не удалось исправить гипнозом, исправили денежной компенсацией.
Максиму казалось, что они выкрутились. Он шел к сестре, чтобы обрадовать ее, сказать, что обошлось и с завтрашнего дня она снова может жить как прежде.
Но тело безжизненной Лизы лежало на полу.
У Макса горло перехватило от ужаса.
— Лизка... — позвал он, словно надеясь разбудить ее.
Он опустился рядом, осторожно поднял ее голову и положил на колени. Из ее рта стекала струйка крови, рядом валялась какая-то склянка, от которой неприятно несло. Неужели сестра выпила что-то ядовитое? Ядовитое даже для мертвяка?
Руки дрожали, когда он прикасался к ней, пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки жизни. Он не мог поверить в то, что на этот раз она ушла окончательно. Он не мог потерять ее.
— Я снова что-нибудь придумаю, я верну тебя… — шептал он. — Ты не можешь вот так меня бросить, не можешь!
А потом он увидел записку.
«Прости, Максимка. Я тебя подвела. Живи за нас двоих. И прошу, не возвращай меня. Я не хочу. Не после того, что я сделала».
В этот момент мир рухнул.
— Прости меня, Лизка… — плакал он. — Это я во всем виноват…
