Однако сделать это лучше тогда, когда она перестанет испепелять меня взглядом. Да и мне сейчас говорить немного неудобно. Вновь открывшиеся раны на лице начали отекать, и с этим что-то нужно делать.
— Отрадно, что ты мне поверила, — коротко сказал я, сняв с лица окровавленную маску и аккуратно ею же зажав раны.
Манипулируя чакрой, мне удалось заставить кровь поскорее свернуться. К несчастью, поврежденные каналы все еще не позволяли исцелиться быстро, но хотя бы кровью не истекаю. Как я и говорил, случайно заляпать свое уникальное кимоно было бы досадно. Но еще хуже, если я изгваздаю кровью парчовое платье королевы.
— Пока не поверила, — холодно бросила Сальма. — Мое настоящее имя знают единицы, но и его можно при большом желании узнать постороннему.
— Тогда за что же я получил пощечину? — с иронией спросил я, вытирая кровь с лица безнадежно испорченной маской.
— Пока только за наглую попытку присвоить себе имя Тацумы, — оценивающе разглядывая меня, произнесла королева. — Если же тебе удастся меня убедить в правдивости своих слов, то пощечиной тебе не отделаться.
Я с унынием вздохнул и, усевшись на пол, начал разглядывать королеву в ответ.
— И как же мне тебя убедить? — поинтересовался я. — Пересказать, как мы вылетели из рушащегося дворца и оказались в сторожевой башне? И подробности о произошедшем в ней тоже поведать? Или привести сюда Кавакихиме в ее истинном облике, чтобы она подтвердила мои слова?
— Последнего лучше пока избежать, — излишне торопливо ответила Сераму. — Лучше пока Кавакихиме оставаться безмолвным мечом.
— Не хочешь, чтобы наша дочь узнала лишнее?
— МОЯ дочь! — жестко поправила меня Сераму, наклонившись вперед и нависнув надо мной темной грозовой тучей. — Сара — моя дочь и дочь самурая. Хорошенько запомни это, Орочимару. Никакой шиноби не может быть ее отцом!
— Жестко, но справедливо, — кивнув, спокойно согласился я, испытующе глядя на женщину перед собой. — Справедливо не столько с морально-этической точки зрения, сколько с военно-стратегической, не так ли? Сара воспитывалась на уважении к своему героическому отцу, это подвигло ее саму начать обучаться навыкам самураев. И так тебе удается гораздо проще притягивать к себе ронинов и самураев из соседних стран и даже из Страны Железа.
Роды самураев, несмотря на полный упадок их культуры, все еще существуют в мелких странах, хотя шиноби их теснят повсеместно. Сара, как принцесса Роурана и дочь самурая, воспитываемая в традициях онна-бугейша, наверняка привлекает те самурайские роды, которые не желают ни исчезнуть, ни влиться в иерархию Страны Железа.
— Ты прав, но не нужно делать меня более черствой, чем я есть на самом деле, — пренебрежительно фыркнув, ответила королева. — Или ты думаешь, раз явился ко мне весь такой красивый спустя более десяти лет, то я теперь должна упасть прямиком к тебе в объятья? Признать отцом дочери? Нет!
— Что правда, то правда, — философски изрек я. — Но в чудеса я не особо верю, особенно в этом мире. Поэтому и не рассчитывал, что в тебе проснутся какие-нибудь чувства ко мне. С момента нападения Сабакушин на дворец мы с тобой были вместе всего недели две. И с тех пор прошло слишком много времени. Ты была под действием наркотиков и гормонов. Я был в облике Тацумы Гото, а сейчас и вовсе явился в теле шестирукого мутанта.
— Но ты все равно явился ко мне и выложил свои откровения, — зло процедила королева и, несколько секунд посверлив меня взглядом, без слез спрятала свое лицо в ладонях. — Зачем? — спросила она глухо. — Зачем тебе это было нужно? Ты хоть понимаешь? Понимаешь, что я сейчас чувствую?
— Я эгоистичная сволочь, — мягко сказал я, ласково погладив нижней парой рук лодыжки Сальмы, выглядывающие из-под подола платья. — А ты слишком красива, чтобы забыть о тебе. Ты влюблена в свои воспоминания, но я хочу, чтобы ты любила меня.
— Ты выбрал не лучший способ!
— Сначала я хотел все оставить в тайне, просто попытаться добиться взаимной любви от тебя, но если уж за десять лет не нашлось никого, кто смог бы заменить в твоем сердце поддельного Тацуму Гото, то и у меня шансы были не велики, — искренне ответил я и одновременно, почувствовав безнаказанность и сняв мягкие замшевые сандалии с королевы, в четыре руки начал нежно массировать ее ступни. — Чтобы создать новое, пришлось пошатнуть веру в старое.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Какой же ты мерзавец…
Контролируя поток чакры, я мягко направлял его сквозь пальцы в тенкецу системы циркуляции чакры и в нервные узлы Сальмы. Не знаю, есть ли в стиле Мягкого Кулака техника ориентированного на использование возможностей бьякугана для массажа, это мне еще предстоит выяснить, но я подозреваю, что есть. Потому что глупо использовать возможности додзюцу только в бою, забывая о медицинском потенциале, который открывает возможность видеть тенкецу. Даже я, тот еще скептик в отношении местной медицины, все же после приобретения кецурьюгана оценил возможности рейки — местного аналога рефлексотерапии, чего-то вроде акупунктуры, но без игл.
— Мерзавец, — легко согласился я, массажем помогая телу королевы расслабиться. — Но ты сама сказала, что тебе нужен дракон для защиты. Путь от Белого Змея до Бога-Дракона вышел не быстрым, и здесь с тобой я бы его пройти, наверное, не смог.
— Это жалкое оправдание, — все так же не размыкая рук, сказала королева.
— В любом случае, прошлого уже не вернуть, — прижавшись лбом к коленям женщины, вымолвил я. — Но будущее в наших руках, и мы не должны повторять старые ошибки. Я не должен. Поэтому я здесь.
Сухие ладони женщины опустились мне на голову и нежно провели по ежику белых, едва отросших волос. Но мою попытку снова поднять взор Сальма твердо пресекла.
— Не двигайся, — приказала королева. — Твои руки и касания напоминают о прошлом. Пока я не вижу лица. Поэтому… Поэтому просто сиди так.
— Когда-нибудь тебе придется привыкать к новому лицу, — предупредил я, исполнив пожелание Сальмы. — Хотя не к этому. Есть риск, что мне придется избавиться от клонов.
— А среди этих твоих клонов есть один хоть отдаленно похожий на Тацуму? — поинтересовалась королева.
— Наверное, Увабами, — неуверенно ответил я. — Я не ставил перед собой цели повторить облик Гото, но Увабами на него похож хотя бы черными волосами и чертами лица.
— И почему здесь Омушимару, а не Увабами? — требовательно спросила Сальма.
— Потому что он больше подошел для Кумогакуре.
Я не знаю, какие логические цепочки пронеслись в голове Сальмы в следующие мгновения, но ее следующий вопрос меня немного удивил.
— У тебя и там кто-то есть? — в голосе королевы явственно читались нотки подозрительности и ревности.
— А если так, то что? — ради интереса полюбопытствовал я.
Я уловил, как участилось дыхание Сальмы, а ее руки чувствительно сжались на моей голове. От тела королевы ударил мощный поток знакомой мне чакры Рюмьяку, который образовал полноценный покров вокруг тела женщины. И через мгновение эта чакра вторглась в мою систему циркуляции.
Острая боль на миг обожгла лицо, но уже вскоре сменилась зудящим онемением. Это тело имело интересное улучшение — при превышении определенного порога боли мозг переставал воспринимать сигналы от болевых рецепторов. Именно это сейчас и произошло. Поток энергии Рюмьяку, направляемый королевой, едва ли не заново прорезал в моем теле каналы чакры, заменив поврежденные мною при неудачном исполнении ниндзюцу. Процедура эта, должно быть, очень болезненная.
Поразмыслить над интересным способом исцеления, продемонстрированным королевой Роурана, мне не дала сама королева Роурана. Резко схватив меня за подбородок, она подняла мою голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Ты за кого меня держишь?! — яростно прошипела Сальма, вокруг которой запылало иллюзорное пламя из чакры цвета сакуры. — За девку из мерзких восточных красных кварталов? За послушную ручную собачку, готовую прыгать по первому слову? Или у тебя излишне высокое мнение о себе? Дети от двух женщин в Стране Звука. Женщина в Кумо. Что еще? Тайная жена в Конохе? Планы на гарем в будущем?! В какой эпохе ты, по-твоему, живешь?!
