— Он получил травму, сэр?
— Хуже того, Дживз. Тяпа был звездой матча. Не сомневаюсь, что в каждом деревенском кабачке сейчас произносят тосты в его честь. Он играл так блестяще, расправлялся со своими соперниками с такой лёгкостью, что девица просто не сможет перед ним устоять. Не сомневаюсь, что при встрече она бросится ему на шею с криком «Ты герой!», а он обнимет её своими корявыми руками.
— Вот как, сэр?
Мне не понравилось поведение бездушного малого. Он был слишком спокоен. Можно сказать, безразличен. Выслушав моё сообщение, он по меньшей мере должен был бы мне посочувствовать, и я собрался сурово с ним поговорить, когда дверь открылась, и в комнату, хромая на обе ноги, вошёл Тяпа. Поверх формы на нём был ульстер, и, честно признаться, я удивился, что он решил нанести мне визит вместо того, чтобы прямиком отправиться в ванну. Оглядевшись по сторонам, Тяпа с жадностью уставился на поднос.
— Виски? — хрипло спросил он.
— С содовой.
— Принеси мне бокал, Дживз, — сказал Тяпа. — Полный.
— Слушаюсь, сэр.
Пошатавшись из угла в угол, Тяпа подошёл к окну и уставился в сгустившиеся сумерки, а я вдруг обратил внимание, что с ним творится что-то неладное. Когда на парня нападает хандра, это всегда видно по его спине. Он горбится, знаете ли. Одним словом, сутулится. Сгибается под тяжестью душевных мук, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Что у тебя стряслось? — спросил я.
Тяпа рассмеялся замогильным смехом.
— О, ничего особенного. Моя вера в женщин умерла, только и всего.
— Умерла?
— Окончательно и бесповоротно. Все женщины — ничтожества, Берти. В будущем они вымрут как класс. Я их презираю. Они прыщи на теле человечества.
— Э-э-э, и твоя Догбишь тоже?
— Её зовут Долглиш, если тебя это интересует, — сухо произнёс Тяпа. — И, чтобы до конца удовлетворить твоё любопытство, скажу, что она хуже их всех.
— Старина!
Тяпа отвернулся от окна. Лицо у него было осунувшимся. Образно говоря, измождённым.
— Знаешь, что, Берти?
— Что?
— Она не пришла.
— Куда?
— На стадион, дубина стоеросовая.
— Не пришла на стадион?
— Нет.
— Ты имеешь в виду, её не было среди зрителей?
— Естественно, я имею в виду, её не было среди зрителей. Или ты думаешь, я ожидал, что она окажется среди игроков?
— Но я считал, ты согласился играть для того…
— Я тоже так считал. О, боже! — Он вновь рассмеялся замогильным смехом. — Я из кожи лез вон, чтобы ей угодить. Ради неё я позволил толпе маньяков крушить мне рёбра и ходить по моему лицу. А затем, когда я перенёс мучения, худшие чем смерть, чтобы, так сказать, доставить ей удовольствие, я неожиданно узнал, что она не удосужилась прийти на матч. Кто-то, видите ли, позвонил ей из Лондона, сообщил, что нашёл для неё ирландского ватер-спаниеля, и она тут же умотала на своей машине, оставив меня в дураках. А сейчас, представь себе, её беспокоит только то, что она съездила впустую. Вместо ирландского ватер-спаниеля ей попытались всучить самого обычного английского ватер-спаниеля. Страшно подумать, я воображал, что люблю эту девушку. «Когда чело омрачено страданьями и болью, ты, ангел мой, спасёшь меня своей большой любовью…» Это надо же! Да если парень женится на такой девушке, а потом серьёзно заболеет, разве она станет сидеть у его изголовья или поить его прохладительными напитками? Ни в жизнь! Она наверняка умчится покупать каких-нибудь сибирских пекинок! Нет, Берти, с женщинами покончено.
Я понял, что настал момент выставить наш товар на продажу.
— Моя кузина, Анжела, не так уж и плоха, Тяпа, — произнёс я назидательным тоном мудрого, старшего брата. — Классная девушка, Анжела, если к ней приглядеться повнимательней. По правде говоря, я всегда надеялся, что она и ты… И, насколько мне известно, тётя Делия тоже ничего не имеет против. От презрительного смеха Тяпы корка грязи на его лице покрылась мелкими трещинами.
— Анжела! — с придыханием воскликнул он. — Не смей говорить мне об Анжеле! Если хочешь знать, она задавала, зануда, капризуля и жеманница, каких на всем свете не сыщешь! Твоя Анжела меня вытурила. Да, именно вытурила. Я ей не подошёл только потому, что у меня хватило мужества честно высказаться по поводу крышки от кастрюли, которую ей взбрело в голову нацепить вместо шляпки. В этом безобразии она стала похожа на болонку, и я сказал ей, что она похожа на болонку. Но вместо того, чтобы восхититься моими честностью и мужеством, она выставила меня за дверь. Фу!
— Выставила?
— Представь себе. В четыре часа шестнадцать минут пополудни, семнадцатого числа, во вторник.
— Кстати, старина, — сказал я. — Я нашёл твою телеграмму.
— Какую телеграмму?
— Помнишь, я тебе говорил?
— А, ты о той телеграмме.
— Да, о той самой.
— Ладно, давай её сюда, будь она проклята.
Я протянул ему листок бумаги и принялся исподтишка за ним наблюдать. Внезапно на лице Тяпы отразилось смятение. Совершенно очевидно, он был потрясён до глубины души.
— Что-нибудь важное? — спросил я.
— Берти, — дрожащим от волнения голосом произнёс Тяпа. — Забудь, что я сейчас говорил о твоей кузине, Анжеле. Выкинь мои слова из головы. Считай, ты ничего не слышал. Твоя кузина — девушка, что надо. Ангел в человеческом облике, это я официально тебе заявляю. Берти, мне необходимо как можно скорее вернуться в Лондон. Анжела больна.
— Больна?
— Высокая температура и бред. Телеграмма от твоей тёти. Она хочет, чтобы я бросил все дела и немедленно приехал. Можно, я возьму твою машину?
— Конечно.
— Спасибо, — выпалил Тяпа и был таков.
Буквально через секунду после его ухода в комнату вошёл Дживз с полным бокалом восстанавливающей силы жидкости.
— Мистер Глоссоп уехал, Дживз.
— Вот как, сэр?
— В Лондон.
— Да, сэр?
— На моей машине. Чтобы проведать мою кузину, Анжелу. Солнце снова сияет, Дживз.
— Я рад, что всё закончилось благополучно, сэр.
Я искоса на него посмотрел.
— Скажи, Дживз, это ты позвонил Дог-пес-её-знает-как-дальше и сообщил о продаже ирландского ватер-спаниеля?
— Да, сэр.
— Так я и думал.
— Вот как, сэр?
— Да, Дживз. Как только мистер Глоссоп сказал мне, что Загадочный Голос позвонил собаководке относительно ирландского ватер-спаниеля, я сразу понял, что это твоих рук дело. Я узнал твой почерк, Дживз. Я знаю тебя, как облупленного. Ведь ты догадался, что она тут же умчится в Лондон.
— Да, сэр.
— И ты не сомневался, что Тяпа в ней разочаруется. Ни один рыцарь, сражающийся на турнире ради дамы своего сердца, не простит ей, если она не явится на поединок.
— Да, сэр.
— И всё-таки, Дживз.
— Сэр?
— Остается одно «но». Что скажет мистер Глоссоп, когда увидит мою кузину Анжелу, которая пышет здоровьем?
— Я подумал об этом «но», сэр, И взял на себя смелость позвонить миссис Траверс по телефону. Я объяснил ей, как обстоят дела. К приезду мистера Глоссопа всё будет готово.
— Дживз, — сказал я, — ты ничего не забыл. Ты обо всём позаботился.
— Благодарю вас, сэр. В отсутствие мистера Глоссопа вы не откажетесь выпить бокал виски с содовой, который я принёс?
Я покачал головой.
— Нет, Дживз. Только один человек достоин осушить этот бокал. Я имею в виду тебя, Дживз. Ты его заслужил, как никто другой. Пей до дна, Дживз.
— Большое спасибо, сэр.
— Твоё здоровье, Дживз.
— Ваше здоровье, сэр, простите меня за вольность.