Примечательна резолюция Ф.А. Федоренко: «Нач. штаба ЦШПК подполковнику Савченко. Направляю этот рапорт и прошу дать указание, как поступить с л-том Чапыгиным, он с Большой земли. Должности командира группы он не соответствует. Я такого мнения, чтобы Чапыгина освободить от должности командира группы. Комбриг «Грозной» Федоренко. 3.02.44» [37, с. 6].
В равной степени это относилось и к импортированным в Крым крымско-татарским коммунистам, изъятым из различных частей РККА, которые, став командирами или комиссарами отрядов, мучительно постигали партизанские премудрости.
Буксовали практически все смешанные тандемы: командир — старый партизан, комиссар — «партизан 1943 года». Все мемуаристы отмечают несложившиеся отношения между командиром отряда М. Ф. Парамоновым и комиссаром М.М. Мамутовым, которых в конце концов были вынуждены развести.
Вот что писал о своем комиссаре Ю.И. Сытникове комбриг Л.А. Вихман: «7.02.44. Вечером прибыли в 12-й отряд и серьезно поругались. Юрка стал лезть не в свое дело. В присутствии бойцов и командиров идет наперекор моим приказаниям. Какой он глупый. Уезжаю в штаб. Настроение плохое.
Отдаю приказ 8-му и 10-му отрядам прислать по группе на совместную операцию. Ждал командиров допоздна, но они не явились. Оказывается, комиссар отменил мое приказание» [22, с. 10].
В этот период с инспекторской проверкой посещает многие вновь созданные отряды 4-й бригады старший лейтенант Фомин - ее офицер связи Крымского штаба партизанского движения:
«Комиссар Хайруллаев и командир Чусси живут недружно. Зачастую не считаются с мнением друг друга. В 6-м отряде командир Дементьев, комиссар Сермуль, оба в партизанах с ноября 1941. Живут дружно, спаянно. Боевой жизнью отряда руководят хорошо. Бойцы с любовью отзываются о своих командирах» [19 с. 54].
Практически сразу же зарекомендовали себя хорошими командирами бывшие «добровольцы» и влившиеся в отряды «окруженцы». Особенно много теплых слов во всей мемуарной литературе высказано в адрес 8-го партизанского отряда, который был сформирован из вчерашних «добровольцев» — азербайджанцев. Командовал отрядом М.К. Алиев, начальник штаба С.Д. Гаджиев, а вот комиссаром был старый партизан крымский татарин Абдулла Аширов. Отряд считался одним из лучших в этом районе. Под своим контролем он держал села Татар-Осман, Богатырь, Мухульдур.
Забавен разговор командира 7-й бригады Л.A. Вихмана, в которую входил отряд, с одним из его бойцов. Некто Шахмуратов рассказывал, как он попал в плен (орфография документа):
«Мой получил винтовку, 120 патровнов, два гранат. Когда пришел на фронт под Моздок нас 10 человек, стояли под деревом тихо-тихо. Смотрим идет пять немса. Мы немножко дрожали, спугалися, а немса говорит: «Сдавайся». Мы положили винтовки и подняли руки. Мы отдали немса чистые, чистые винтовка, как зеркало блистал, все 120 патровнов и 2 гранат…
— Почему же ты сдался без боя. Ведь вас было десять, а немцев пять? — Спрашиваем у него.
— Зачем бой? Немса сказал: «Вы плен». Значит, стрелять нельзя и мы сдавался.
— А потом что было?
— Немса сказал: «Вы будет доброволец, дал мой винтовка и другой форма. Так я стал добровольца немецкой армии» [22, с. 14].
Для снабжения партизан использовались 2-й транспортный полк 1-й авиационной транспортной дивизии (самолеты Ли-2) и 9-й отдельный авиаполк (самолеты По-2 и Р-5). С октября 1943 по февраль 1944 г. за 140 самолето-вылетов они доставили партизанам 252 т грузов [23, с. 224].
В лес было направлено 16 радиостанций вместе с радистами, шифровальщиками и другими специалистами. Наряду с этим поражает непонимание Сочинским командованием реалий партизанской борьбы. 20.11.43 на аэродром прибыли четыре установки горных «катюш».
Аналогично развивались события и в Старокрымских лесах. Неожиданно в лес пришло пополнение. Все в полном немецком обмундировании, выстроились по струнке. Оказалось, что это военнослужащие РОА из числа бывших советских военнослужащих — грузин. Из них сформировали 11-й отряд. Командиром оставили прежнего — капитана А.С. Картвелишили, комиссаром и начальником штаба дали старых партизан [23, с. 8].
Структурные изменения потребовали и новых форм партизанской борьбы. Новым оказалось забытое старое. Читатель помнит о том, как командующий партизанским движением Алексей Мокроусов требовал, чтобы отряды смело атаковали гарнизоны, не прятались в горах, а как настоящие хозяева леса жили не в шалашах и землянках, а в горных селах.
В ноябре 1943 г. этот час настал. Сафие Ибраимова — медсестра 4-го отряда 6-й бригады вспоминает: «Как только завершилось формирование отряда, мы разместились в селе Мангуш. Жили в домах, питались довольно сытно. Противник не беспокоил нас почти месяц». [52].
А вот боевые будни другого, тоже только недавно созданного 4-го отряда 2-й бригады в воспоминаниях его командира Я.М. Кушнира: «По приказу командира сектора Лугового в первых числах октября я был переведен в новый отряд. 32 человека. Оружия 1 пулемет и 12 винтовок» [38, с. 14].
«В лесу была расположена застава по охране дороги. Она была обнесена колючей проволокой с навешенными железными банками. Партизаны закидали казарму гранатами, а затем перестреляли выбегающих солдат. Трое было убитых внутри, семь — снаружи. Взяли пулемет и прямо из пирамиды винтовки. Продовольствие.
Следующее задание выполняли силами уже двух отрядов. Была поставлена задача захватить д. Султан-Сарай, где находится гарнизон в 120 человек, продовольственный склад и 25 лошадей.
Вышли утром из расчета, чтобы прийти к вечеру и оттуда вести наблюдение. Группа Косушко состояла из молодых партизан, недавно пришедших в лес.
Общей кухни в отряде не было. Каждый готовил для себя. На углях костра запекли конское мясо и лепешки. Все казалось очень вкусным. Начался дождь. Партизаны развернули палатки и группами в них стали прятаться. Дождь лил всю ночь. Все промокли.
Весь день наблюдали за селом. Выявили, где конюшня, где стоит автомобиль, где живут солдаты.
Атаковать решили в 23.00. Разбились на две группы. Одна идет на дом, где спят солдаты, другая к лошадям и в продсклад.
С собой взяли плененного накануне румынского сержанта. Он открыто подошел к часовому и сказал, что с тремя солдатами несет донесение, часовой подпустил их, и его тут же свалили. В 23.00 группы начали обстрел, гранатами закидали дом, где жили солдаты. Румынский сержант тоже участвовал в бою и из забранной у часового винтовки убил пару солдат. Забрав продовольственный склад и лошадей, партизаны без потерь ушли.
Попытка уничтожить еще одну заставу кончилась тем, что противник первым, несмотря на ночь, заметил партизан и бежал. Партизаны забрали оставшееся оружие и продукты» [38, с. 16].
А.А. Сермуль: «Партизаны 6-го отряда заняли Тавель. Расположились спокойно по домам. Штаб в бывшем имении Попова. Неожиданно приехало несколько немецких машин, которые не подозревали о наличии партизан. Выдвинутая вперед застава вовремя предупредила, и, когда машины въехали в село, их в упор расстреляли. Удалось спастись лишь последней, водитель которой задом выехал с линии обстрела. Было убито пятнадцать человек. Часа через два приехали БТР-ы: спереди колеса, сзади гусеницы и на каждом сдвоенные или счетверенные эрликоны — крупнокалиберные пулеметы. Примечательно, что в качестве мотопехоты были использованы… кубанские казаки» [92, с. 73].
1-я бригада получила приказ захватить деревню Шумхай. У комбрига Федоренко, что называется, «чесались руки» применить поступившие в его распоряжение знаменитые «катюши», о которых партизаны слышали столь много хорошего, но совершенно не знали их тактико-технических данных. Все дело заключалось в том, что «катюша» никогда не стреляет по конкретным целям, а бьет исключительно по площадям. Эффективность огня достигается за счет количества реактивных установок.
Ф.Й. Федоренко применил их и поступившую ствольную артиллерию при нападении на гарнизон в д. Шумхай. Блин вышел комом. «Рев «катюш» всполошил противника и лишил партизан внезапности, что повлекло неоправданно большие потери» [75, с. 127].
При попытке взятия Шумхая первый и последний раз партизаны пытались действовать как обычное фронтовое подразделение: артиллерийская подготовка, атака. Обычные для армейского подразделения потери шокировали партизан. Так воевать они не привыкли.
Также драматично прошла попытка 7-й бригады разгромить гарнизон противника в селе Фоти-Сала.
«Разведчик принес подробную информацию о гарнизоне.
В 24.00 сигнал к атаке, но противник первым открыл огонь. Оказалось, что накануне подошло подкрепление. Противник знал о нападении. Бой продолжался до 4 утра» [39, с. 4].
