Кивнув ему, она поманила служанку.
— Принесите горячую воду для милорда.
В который раз она млела от восхищения при виде этого худощавого, крепкого тела с широкой грудью, рельефными мышцами, но виду не показывала, а опустив глаза, макала куски материи в горячую воду, обмывала кожу, затем втирала в мышцы и сухожилия масло.
— Ну вот, милорд, — с трудом переводя дыхание, она отступила на шаг. Мелкие капельки пота блестели на ее бровях, свидетельствующие об усердии при исполнении долга. — Теперь, надеюсь, вам стало легче?
— Отнюдь, леди, — проворчал он. — Вы создали напряжение там, где его еще недавно не было.
— Мне очень стыдно, сэр, — опустив ресницы, сказала она. — Я совершенно не думала о том, что после ночного сражения у милорда найдутся силы для чего-то еще, кроме отдыха.
— Вы угодили в точку, — передразнил он ее тон, снова надевая рубаху и зашнуровывая рейтузы. — Но сейчас совершенно определенно наступило время, когда вам пора отправиться в постель.
— Моя работа еще не окончена, милорд, — Магдален вытерла замасленные руки о влажную тряпку, а потом смахнула со лба пот. — Подготовлено мясо и напитки для защитников замка, и их необходимо подать на стол.
— Это сделают и без тебя, — сказал он. — Ты и без того всю ночь не сомкнула глаз.
— Разве я одна? — Магдален обвела рукой зал. — Уверена, в этом зале нет ни одного человека, отдыхавшего этой ночью.
Он посмотрел на нее, чуть нахмурившись.
— Я бы хотел, чтобы ты пошла спать, — сказал он медленно.
— И перестала выполнять свои обязанности? — спросила она. — Между прочим, я хозяйка этого замка.
— А я сегодня его хозяин, — заявил он. — А потому освобождаю вас от ваших обязанностей и приказываю вам ложиться спать.
Магдален стояла в нерешительности. Ей хотелось во что бы то ни стало завершить работу в зале, но, как обычно, она избегала того, что могло вызвать неудовольствие Гая.
— Я ни капельки не устала, — неожиданно осмелев, возразила она. — Мне бы хотелось закончить начатое.
Он посмотрел в усталые глаза, под которыми легли лиловые тени. Бледное лицо ее казалось полупрозрачным, и это внезапно вызвало в нем воспоминание о Гвендолин, пробудив застарелые страхи.
— Ты сама вынуждаешь меня обращаться с тобой по-иному, — произнес он тоном, который она слышала от него не больше двух раз, будучи еще ребенком. Оглядевшись, он крикнул: — Эрин! Марджери!
Обе служанки, бросив свои дела, поспешили к хозяину.
— Проводите леди в ее комнату и уложите в постель, — приказал он. — Хорошенько присмотрите за ней. Ей нездоровится из-за ночного дежурства.
— Будет исполнено, милорд, — сказала Эрин. — Пойдемте, миледи.
Даже если бы у Магдален хватало смелости и далее перечить Гаю, она ни за что бы не позволила бы себе делать это в присутствии прислуги. Не повернув головы, она покинула зал. Гай понимал и разделял побуждения, по которым она хотела оставаться здесь до конца, и, несомненно, уступил бы, если бы она не была беременна. Но теперь, увидев ее хрупкость, он вновь попал в плен старых страхов и воспоминаний о собственной беспомощности перед лицом мучительного ухода из жизни Гвендолин. После той потери он не мог позволить, чтобы Магдален, пусть даже из благих побуждений, подвергала свое здоровье и жизнь опасности.
Магдален почти ничего не сказала, пока Эрин и Марджери укладывали ее в постель, но краем уха она улавливала их возбужденные пересуды по поводу ночного нападения и нынешнего настроения горожан. Они посчитали, что она спит, устав за ночь и утолив голод творогом с белым хлебом и сладким сотовым медом. Но, когда Эрин подошла, чтобы задернуть полог кровати, Магдален попросила не делать этого. Было почему-то так приятно и покойно лежать в теплой пуховой постели, видеть вокруг яркий дневной свет, слышать звуки повседневной жизни замка.
В полдень она проснулась с чудесным ощущением спокойствия и безмятежности, тело ее было теплым и сонным, руки и ноги — расслабленными и отяжелевшими. Солнце все еще было на ее стороне, и она услышала сигнал рожка из гарнизонного двора: трубили смену караула. Присев на кровати, она потянулась к колокольчику.
— Ах, вы уже проснулись, миледи? — Эрин хлопотливо поставила на кровать поднос. — Я принесла вам бульон и кусочек хлеба. Вам нужно окрепнуть. Милорд приказал самым лучшим образом заботиться о вас.
Магдален немедленно вспомнила утреннюю ссору, и ей стало тошно.
— Милорд чрезмерно заботлив, — заметила она, принимая поднос. — Но я бы желала, чтобы вы соразмеряли его наказы со здравым смыслом.
Она отхлебнула бульона из бычьих хвостов.
— Миледи, я не могу его ослушаться, — искренне сказала Эрин. — Он потребовал не отступать ни на шаг от его приказаний. Он приглашал вас помочь ему в его хлопотах, когда вы проснетесь, — добавила она, направляясь к платяному шкафу. — Какое платье вы наденете?
Магдален задумалась.
— А странствующие рыцари, наши гости, все еще здесь?
— Да, госпожа, но милорд объявил, что он и гости будут ужинать одни здесь в большом зале.
— Тогда все равно в каком я платье, — с грустью сказала Магдален. Гай явно хотел, чтобы она провела остаток дня и вечер в одиночестве.
Одетая в закрытое льняное платье яблочно-зеленого цвета, подпоясанная в талии простым плетеным ремнем, она выглядела как молодое стройное деревце. Магдален направилась к покоям Гая. На ее стук Стефан открыл дверь.
— Желаю вам хорошего дня, моя госпожа, — он поклонился.
— Здравствуй, Стефан, — он по-детски улыбнулся — ему не было еще и двенадцати лет. — Ты хорошо показал себя в бою прошлой ночью, насколько я знаю.
Стефан покраснел. Это было его первое дело, и он до сих пор еще не мог забыть тот леденящий душу страх, который испытал в один смертельно опасный момент, и боялся, что кто-нибудь это заметил и назовет его трусом.
— Ты можешь нас оставить, — приказал Гай Он стоял возле камина и улыбнулся Магдален, когда та вошла в комнату. Стефан закрыл за собой дверь.
— Ты хорошо спала? — он поманил ее к себе.
— Да спасибо, милорд, — она подошла и остановилась перед ним.
Он взял ее лицо в свои ладони, внимательно его разглядывая.
— Ты сердишься на меня, мой кумир, — сказал он.
Магдален была если не рассержена, то раздосадована.
— Я знаю, что ты будешь ужинать один со своими гостями.
Он кивнул.
— Мне показалось, что тебе не понравилась их компания прошлым вечером. Я решил избавить тебя от этого сегодня.
Легкая краска покрыла ее щеки.
— Это единственный повод?
