– Если не нравится, могу забрать и продать при случае. – Вот так он всегда…
– Я тебе заберу! Надень его мне на шею. У меня трясутся руки.
Я подошла к зеркалу и убедилась, что камень действительно светится, как фонарь. Вот это да!
Мы зажгли лампочки, полюбовались елкой, а потом легли в постель, любили друг друга и лежали, держась за руки, пока у нас не начали слипаться глаза.
– Джилл…
– Что, милый?
– Давай поженимся до того, как родится малыш…
– Ты хочешь на мне жениться?
– Угу. По-моему, я ясно сказал. Разве нет?
Я согласна! – Я не спросила о Мэрлин, но подумала о ней. Едва ли он соображал, что говорит. И все же, черт побери, у меня оставалась крошечная надежда. Прижавшись к нему, я заметила, что он не снял часы, улыбнулась, прикоснулась к висевшему на шее бриллианту и уснула.
Глава 27
Рождественское утро выдалось шумным. Саманта визжала от радости. Как и следовало ожидать, кукольный дом привел Сэм в восторг и вызвал косой взгляд у Криса.
Вечером мы выбрались на прогулку в Центральный парк. Там было снежно и безлюдно. Все сидели дома или разъехались по гостям. Парк оказался полностью в нашем распоряжении, и мы этому очень обрадовались.
– Крис…
– Мм-м?
– Ты помнишь, что сказал ночью?
– Ага. А как же. Ты даже не задумываешься о том, что ребенок будет незаконнорожденным.
– Так вот в чем дело…
– Тьфу, дуреха. Совсем не в этом. Просто я решил подобрать тебя до того, как этот малый – Гордон, кажется? – сделает моей невесте предложение, не сползая со своего вращающегося кресла.
– Крис! Во-первых, он не так стар, а во-вторых, почему ты считаешь, что он собирается жениться на мне?
– Возможно, я немного простоват, но ты напрасно считаешь меня дураком. Кроме того, я умею читать.
– Ах да, стихотворение…
– Ага. Именно. И кое-что другое. В общем, это нетрудно понять. Когда ты сможешь приехать? Думаю, мне понадобится недели две, чтобы… как это?., ах да, «уладить свои дела».
– Да. Думаю, ты прав. Раньше мне не выбраться. Я не могу бросить журнал на произвол судьбы. Крис… А что ты будешь делать с… Я имею в виду… – Вымолвить «Мэрлин» у меня не хватило духу.
– Это моя забота. Все, что от тебя требуется, это побыстрее собрать манатки.
– Мне понадобится время, чтобы подыскать жильцов и сдать квартиру. Кроме того, журнал…
– Опять этот чертов журнал! Как-нибудь обойдутся. Мне ты нужна больше.
– С каких пор?.. Ты ли это, Крис?
– А ты как думаешь? – Мы поцеловались и рука об руку пошли домой.
Лежа в кровати, я посмотрела на стоящие в углу вещи Криса, вспомнила, что он улетает, и начала тихонько плакать. И дело было не только в его отъезде.
– Крис, все не так просто. Мы о многом недоговорили. Во-первых, о Мэрлин и других Мэрлин; может, у тебя всегда будет какая-нибудь Мэрлин. Я этого просто не вынесу. Во-вторых, мы с тобой такие разные: я частенько тебя раздражаю и… О черт, я не знаю… Иногда мне становится страшно.
– Хочешь сказать, что раздумала выходить замуж? Раз так, гони бриллиант назад.
– Фиг тебе… Нет, серьезно. Я не передумала, но… Говорят тебе, я боюсь!
– Меня, что ли?
– Ну… Да. Бывает.
– Тогда не выходи за меня.
– Но я хочу быть твоей женой… Нет, ты ничего не понимаешь!
– Все я понимаю. Поэтому помолчи, и давай спать. Господи, ты бы и в раю нашла, из-за чего икру метать. Хватит трепаться. Спи.
– Я не треплюсь…
– Нет, треплешься. Спать сейчас же! Завтра мне рано вставать…
В этом был весь Крис. А мне до смерти хотелось поговорить.
– Милый, когда мы сыграем свадьбу?
– Ты еще не успокоилась? Как только, так сразу… Если хочешь, отпразднуем ее прямо в родильном доме. Устраивает?
– О'кей. Спокойной ночи. Слушай, Крис…
– Ну что еще?
– С Рождеством тебя…
– Ага… – Он уже засыпал.
На следующее утро я с тяжелым сердцем провожала его в аэропорт. Разлуки всегда давались мне трудно, а после расставаний с Крисом я чувствовала себя особенно одинокой.
Как ни странно, по возвращении в пустую квартиру первым делом мне захотелось позвонить Гордону и попросить утешения. Однако это был бы запрещенный прием. Я еще не решила, что ему сказать. Впрочем, чего тут думать: «Гордон, я уезжаю. Мы с Крисом решили пожениться». Но как отважиться на такое? Даже подумать страшно…
В понедельник я вручила Джону Темплтону заявление об уходе и целый день избегала Гордона, обзывая себя скотиной и трусихой. Остаток недели прошел дома. Я сильно простудилась и разрывалась между спальней и гостиной, где стояли быстро наполнявшиеся чемоданы. Что бы ни случилось, мы уедем сразу после Нового года.
Все это время Гордон не подавал о себе вестей, и я решила, что обо всем расскажу ему на новогодней вечеринке у Хилари. Может, шампанское облегчит нам задачу… Сборище, как всегда, было тихое и интеллектуальное. В полночь Хилари произнесла замечательный тост, подняв бокал за здоровье своих гостей. Мы стоя выпили за хозяйку дома, а потом расселись кучками. Беседы велись вполголоса, комнату ярко освещали свечи, и каждый из нас ощущал магическое грустное и нежное настроение, столь характерное для встречи Нового года.
Гордон поднял глаза, увидел, что я слежу за ним, взял бокал и тихо произнес:
– За тебя, Джиллиан. Пусть этот год принесет тебе мудрость и спокойствие. Пусть ребенок подарит тебе радость, а Крис – доброту и ласку. Vaya con Dios[14]. – У меня слезы подступили к глазам. Он все знал.
Когда мы с Джоном Темплтоном столкнулись в холле, он выглядел грустным и безмерно усталым.
– Почему от меня уходят лучшие люди?
– Спасибо за комплимент, Джон, но вы легко обойдетесь без меня. Все будет по-прежнему. – Он только покачал головой и вышел из комнаты. С тех пор я видела его лишь однажды – во время проводов, которые мне устроили в пятницу. На них присутствовал и Гордон. После вечеринки у Хилари он держал себя вежливо, но отчужденно. Казалось, он что-то задумал. И только теперь я поняла, что произошло. Он тоже уволился. Мы вышли на улицу вместе, и Гордон вызвался проводить меня. Я терялась в догадках. Почему он ничего не сказал мне? Времени для этого было достаточно.
– Когда ты решил?
– Я уже давно подумывал об этом, – туманно ответил он, избегая смотреть мне в глаза.
– Нашел себе другую работу?
– Нет. Возвращаюсь в Европу.
– В Испанию?
– Нет. В Эзе. Есть такой городок на юге Франции. Наверное, сейчас он сильно изменился – одни пиццерии и туристы… Но десять лет назад там было прекрасно. Вот я и решил вернуться, и посмотреть самому. Хочется провести остаток жизни в каком-нибудь тихом, красивом месте и писать там картины, а не коптить небо в этих дерьмовых каменных джунглях…
