На втором судебном процесс должны были учитываться показания Гюнтера Брандта и Йоханнеса Кюхенмайстера. Последний, находясь в предварительном заключении на территории Австрии, писал своему отцу в Германию панические письма. Когда они были представлены в качестве улики, то суд счел Кюхенмайстера «психопатологической личностью, которая скрылась бегством из-за мнимой причастности к убийству». В то же самое время один из убийц Ратенау отрытым текстом заявил, что германский министр иностранных дел был убит, так как являлся «приверженцем ползучего большевизма» и «одним из трехсот пособников сионских мудрецов». Либеральная и левая пресса критиковала второй судебный процесс за то, что по его итогам был вынесен «непонятный приговор, являвшийся форменной насмешкой над правовым сознанием».
Нас же во всей этой истории должны интересовать несколько иные моменты. Если принимать в расчет связь семейства Кюхенмайстеров с Организацией «Консул», а также с «Обществом 164» и с «Обществом химических исследований», учрежденных Францем Таузендом, то можно предположить, что на территории Саксонии действовала хорошо развитая нелегальная сеть, которая изредка проявлялась в отдельных политических и хозяйственных скандалах. Картина станет проясняться, если сюда же добавить упоминания о «Германском Ордене», «мекленбургском Ку-клукс-клане» и «Баварском деревообрабатывающем предприятии». Остается лишь выяснить, в какой мере с этой подпольной организацией были связаны прочие участники «алхимического проекта» Таузенда? На судебном процессе у Адольфа Коба не раз интересовались, был ли он в 1927 году сотрудником «Общества химических исследований». Тот же заявил: «Я был связан в первую очередь с обществом, но не с господином Таузендом… Мне было поручено вести корреспонденцию, а также заниматься бухгалтерскими вопросами… Мне ежемесячно выплачивали заработную плату в 500 марок и выдавали некоторую сумму на накладные расходы». В этих показаниях не было бы ничего странного, если не учитывать, что в 1923 году Коб был один из саксонских активистов Союза «Викинг». Забегая вперед, надо отметить, что некоторое время спустя после окончания судебного процесса над Таузендом он был назначен обергруппенфюрером СА, а в годы национал-социалистической диктатуры являлся депутатом рейхстага.
Интерес также могут представлять и другие показания, сделанные Гербертом фон Обвурцером: «Приблизительно 12 февраля 1928 года в помещении общества кроме меня присутствовали господа Филипп фон Шелер, фон Абендрот и Коб… 13 февраля на собрании присутствовали Гегенбаур, Килльмай, Филипп фон Шелер, Вольф и ваш покорный слуга. Позже по особому приглашению прибыл господин Маннесман». Сразу же бросается в глаза, что многие из участвовавших в указанной встрече были связаны с Организацией «Консул». Более подробную информацию мог бы дать Фридрих фон Абендрот, но он скончался до начала судебного процесса над Таузендом, а потому многие из секретов унес с собой в могилу.
Если посмотреть на биографию Герберта фон Обвурцера, чья фамилия не раз всплывала на процессе по делу Таузенда, то выяснится, что он был не очень «простым человеком», как это могло бы показаться на первый взгляд. Если оставить в стороне тот факт, что он в марте 1927 года передал организации Таузенда 33 тысячи марок, то нас должны заинтересовать другие сведения. Герберт фон Обвурцер в 1906–1907 годах учился в кадетском корпусе Инсбрука, где завел хорошие связи в военных кругах. После революции 1918 года он оказался в составе «Железной дивизии», фрайкора, который вел боевые действия в том числе на территории Силезии. В январе 1921 года он был замечен в качестве начальника штаба тирольских хаймверов (австрийского аналога фрайкоров), которые получали поддержку от организации «Канцлер» (Орка)[26]. «Канцлер» занимался в основном тем, что снабжал в обход официальных каналов оружием отряды баварской гражданской самообороны. Позже он был уполномочен создавать военные отряды в Верхней Австрии, которые, опять же, получали финансирование из Баварии. Год спустя фон Обвурцер являлся доверенным лицом полковника Макса Бауэра, который не только готовил поддержку «капповскому путчу», но и помог мятежникам связаться с генералом Людендорфом. Фон Обвурцер почти всегда был связан с баварскими сепаратистами, которые мечтали отколоть Баварию от Германии, объединить ее с Австрией, после чего предполагали в объединенном государстве восстановить монархию. В любом случае фон Обвурцер не был ни бухгалтером, ни секретарем, ни химиком. Он был специалистом по подготовке вооруженных акций. И это был отнюдь не единичный случай. Другим сотрудником Таузенда был Бруно фон Менгден. Когда он попал в «алхимический проект», ему было 40 лет. До этого момента он никогда не занимался химией, но был один из референтов баварских отрядов гражданской самообороны. Подобно фон Обвурцеру он ведал вопросами снабжения оружием.
Обвурцер также сообщал об экспериментах, которые Франц Таузенд проводил на квартире крупного австрийского промышленника фон Шёллера: «Кроме меня, господ Букелея и Таузенда присутствовали Рихард и Филипп фон Шёллеры, а также время от времени появлялись барон Бардольф и господин Прелойтнер». Суд, конечно же, интересовал Филипп фон Шёллер, а потому почти не уделялось никакого внимания барону Бардольфу, а тот был более чем примечательной фигурой. В 1932–1937 годах он был председателем «Немецкого клуба» (Вена), в рамках которого пропагандировались идеи объединения с Третьим рейхом. После аншлюса Австрии барон стал депутатом рейхстага, а также возведен в чин оберфюрера СА.
Итак, в окружении Франца Таузенда постоянно находилось множество людей, так или иначе связанных с военизированными организациями. Кроме этого, Кюхенмайстер, Абендрот и Коб являлись активистами союзов, которые создавались по инициативе Германа Эрхардта. Организация Таузенда часть своей деятельности осуществляла во Фрайберге, где в свое время имелись тайные склады оружия заговорщиков. Надо отдельно подчеркнуть, что очень многое связывало проект Таузенда с Саксонией, то есть именно той самой немецкой землей, где в 1927 году была запрещена деятельность Союза «Викинг». Все это позволяет предположить, что Таузенда использовали для того, чтобы продолжить получение денег от немецких промышленников, которые использовались подпольными националистическими организациями. На судебном процессе адвокат Таузенда, граф Песталоцци, безуспешно пытался доказать, что «алхимический проект» был всего лишь ширмой, которая скрывала деятельность ультраправых заговорщиков. Вначале были лишь полунамеки: «Правда ли, что сотрудники общества Таузенда принадлежали к кругам, близким к генералу Людендорфу?» Однако по мере того как появлялись все новые и новые сведения, адвокат выстраивал свою собственную версию. «В любом учебнике по истории современных политических движений можно прочитать, что вы под прикрытием коммерческой фирмы занимались политическими делами!» (Фраза была адресована фон Обвурцеру.) В ответ на это Обвурцер лишь произнес что-то невнятное про то, что «он с друзьями только лишь хотел помочь немецкой экономике». В данном случае дело о мошенничестве могло превратиться в процесс о политическом заговоре. Однако, кроме графа Песталоцци, в этом никто не был заинтересован, а потому ряд ключевых свидетелей так и не появились в зале суда. Адвокат безуспешно пытался спасти Таузенда от тюремного заключения.
Подозревал ли сам Таузенд, что его эксперименты могли использоваться в качестве прикрытия для политического заговора? На суде он не раз заявлял о том, что никогда не интересовался политикой. Эти слова подтверждал его давнишний «компаньон» Ринхардт, который во время одного из выступлений заявил: «Было бы ложью утверждать, что Таузенд специально прибегал к националистической риторике, чтобы заручиться поддержкой патриотических кругов. Таузенд не проявлял особого интереса к фёлькише идеологии… Он даже в политических вопросах придерживался своего собственного мнения». Но даже если Таузенд не проявлял интереса к политике, то это едва ли может объяснить, почему его сотрудниками становились люди, ничего не понимавшие в химии, но хорошо разбиравшиеся в оружии и вооруженных акциях. Незнание самого Таузенда не может изменить картину в целом. Принимая в расчет все эти тонкости, нельзя удивляться тому, что накануне суда над Таузендом официальный вестник НСДАП «Народный обозреватель» занял в отношении подсудимого весьма благожелательную позицию. Чтобы отвлечь внимание от заговора ультраправых, национал-социалистические журналисты предпочли клеймить масонов. Эта тактика достигла своего пика, когда Таузенду в Мюнхенском монетном дворе (непонятно каким образом) все-таки удалось синтезировать золото. В «Народном обозревателе» писали: «После того как в дело включились масоны, очень многие хотят использовать идею Таузенда, чтобы реализовать ее на практике. Падкие до скандалов газетенки пытаются отвлечь наше внимание рассуждениями о заговоре националистов. Его [Таузенда] открытие пытаются заболтать. Однако когда вчера он смог получить золото, то полностью сорвал планы этих господ. Он не стал ждать, а произвел из свинца золото. Он сорвал все их планы». Однако мюнхенские журналисты из числа социал-демократов все-таки никак не могли отказаться от освещения политической составляющей «дела алхимика». «Мюнхенер пост» писала: «В компании Таузенда нередко появлялись австрийские путчисты, что указывает на политические цели алхимика».
