бывал здесь, обычно находясь в разъездах. Алески работал на нас много лет. Когда-то они с Титусом были очень близки, но даже после расставания остались друзьями. За долю секунды я должен был решить: пропустить его или расспросить. Он не предаст ни Титуса, ни остальных членов семьи. Я не сомневался.
– Ме-естер, – позвал я, подняв руку, останавливая его. Мы втроем подошли к нему, и он опустил ручки тачки. Когда мы оказались близко, я прошептал его имя. Его глаза расширились, а затем наполнились слезами.
– Патри? – Он слегка покачнулся, будто готовый упасть.
– Возьми себя в руки, Алески. Мы – кбааки. Ты подсказываешь нам дорогу. Укажи в сторону торговых лавок.
Он кивнул и поднял руку, указывая, но слезы текли по его щекам.
– Они постоянно наблюдают.
– Знаю. Они и сейчас следят за нами, – ответил я. Солдаты на углу улиц обратили на нас внимание.
Алески вытер нос.
– Мы думали, ты умер. Солдат, которая увела тебя, сказала, что тебя повесили. Она сказала…
– Ты говоришь о Кази? Где она?
– Она теперь работает на короля, на всю их гнилую свору.
– Нет, не работает. Поверь, она его пленница. Если она что-нибудь скажет…
– Поторопитесь, парни, – прошептала Рен. – Они наблюдают и могут подойти к нам в любую секунду.
– Это правда? – спросил я. – За всем стоит Монтегю?
Алески кивнул.
– Он и тот генерал. Мы пытались бороться с ними. – Его голос был напряженным и полным сожалений.
– Знаю. Их оружие слишком мощное…
– Они идут сюда, – предупредила Синове певучим голосом.
– Сегодня вечером, как только стемнеет, приходи в южную конюшню, – сказал я. – Поговорим там.
Но Алески продолжал говорить. Его слова сливались вместе, отчаянные и полные ненависти.
– Они вешают лоялистов на тембрисах, чтобы преподать остальным урок.
Он перечислял имена: Дрейк, портниха Челлин и другие. Я знал их всех, и мне потребовалась вся сила воли, чтобы продолжать улыбаться, пока он говорил.
– Они отобрали мою лошадь, – продолжил он. – Они забирают их у всех, кто когда-то работал на Белленджеров и, по их мнению, может быть лоялистом. Моя семья здесь, в городе, моя мать и сестра… Я не могу…
Каждый раз, когда голос Алески дрожал, моя застывшая улыбка тоже начинала дрожать, но слова отца просачивались между отчаянными словами Алески. «Когда у тебя не остается сил, у тебя только один выбор – заглянуть внутрь себя и найти больше сил, а затем поделиться ими. Такова работа патри – вести за собой».
Я схватил его за плечи.
– Какое правило? – прошептал я. – Застать их врасплох. Тебе это известно. Застать их врасплох. Именно это мы и сделаем. Почему город не украшен к Зимнему фестивалю? До него осталось меньше двух недель. Украсьте город. Сегодня. Скажи всем, чтобы сделали это. Организуй праздник. Пусть эти ублюдки думают, что они победили. Никому не говори, что я жив, – пока не говори, – но скажи всем, чтобы были готовы. Белленджеры вернут себе город.
– Что у вас там происходит? – позвал один из солдат.
Я похлопал Алески по спине, будто поблагодарив, и опустил руки.
Дерево духов. Вот что происходит.
Алески уже двигался по улице со своей тачкой, неся мое послание жителям Хеллсмауса, а солдаты объясняли трем кбааки, что дерево духов можно купить только на бирже.
– Но зимой лавки рано закрываются. Вам придется прийти завтра.
Вруд, Гента и Элох неуклюже поблагодарили их, а затем спросили о ночлеге.
Ничего подходящего не находилось. Гостиница «Белленджер» занята королем и его офицерами, а две другие гостиницы переполнены. Приходится остаться в конюшне с лошадьми.
Я чувствовал их взгляды, когда мы уходили.
Чувствовал, что за мной заинтересованно наблюдали с крыш.
С этим здоровяком могут возникнуть проблемы?
Да. Я собирался стать проблемой. В нужное время. Они пожалеют, что вообще попались на глаза этому грубому кбааки. Но пока они будут только наблюдать, как я с женами направляюсь к конюшне, как и сказал, и их беспокойство уменьшится.
Какое правило? Застать их врасплох.
Алески собирался рассказать мне все, что знал, чтобы помочь в этом деле.
Грейсон не разговаривает с нами.
Он лежит в своей кровати, его глаза устремлены в потолок. Руки сжаты в кулаки. Миандры больше нет. Они забрали ее. И мы не знаем, как ее вернуть.
– Тео, 13 лет
Глава двадцать восьмая
Кази
Я влетела в комнату, минуя Зейна, чтобы скорее оставить его позади. Я двигалась так, будто мчалась по венданскому переулку, ища тень, нуждаясь в темной лестнице, за которой можно спрятаться, в месте, где можно исчезнуть.
Монтегю это заметил. Каждое мое резкое движение все еще вызывало подозрения. Что бы там король ни говорил окружавшим его молодым женщинам, он прервался на полуслове и уставился на меня. Я кивнула и более уверенно вышла на середину комнаты, стараясь сгладить свое неловкое появление. Внимание короля вернулось к поклонницам, которые следили за каждым его словом.
Мы находились в просторном зале гостиницы «Белленджер». Железные люстры сияли серебристым светом, а по комнате разносились разговоры приближенных короля. Судя по жесткому приказу Бэнкса, я ожидала личный, полный вопросов ужин с королем, но это больше походило на вечеринку. Праздник? В честь чего?
Трюко проходил мимо, держа в каждой руке по чашке эля, и я остановила его.
– Что происходит? – спросила я.
– Неужели не заметила? Сегодня город начали украшать к Зимнему фестивалю. Генерал Бэнкс доволен и решил, что нужно устроить праздник.
Сам Трюко выглядел радостным. Может, из-за бездонных кружек эля его лицо озаряла улыбка, а может, он теперь был полностью на стороне новой власти, ведь доходы от биржи – слишком заманчивое предложение. Пакстон сказал, что Трюко можно доверять, но я сомневалась в этом. Джейс говорил, что он самый жадный из лидеров лиг, что он украдет носки у ребенка, если на этом можно заработать. Трюко продолжил путь, заметив, что кто-то ждет свой эль. Праздник плотнее смыкался вокруг меня, в зале становилось все жарче.
Горожане украшали город к празднику. Веселье на улицах Хеллсмауса? Меня словно ударили в живот.
Они забывают о патри. Двигаются вперед.
Прав ли король? Неужели я неверно поняла ропщущую толпу? Негодование пронзило меня. Конечно, генерал доволен. Но если бы лоялисты отступили, что бы это значило для Лидии и Нэша? Для остальных Белленджеров, все еще запертых в горе? Завтрашний день, казалось, никогда не наступит. Где Пакстон? Я напряглась, пытаясь отыскать его среди гостей.
Я прошла в глубь зала. Длинный стол, расположенный в центре, заполняли яства, расставленные среди голубых лент и гирлянд. Высокие латунные канделябры мерцали свечами. Другие столы были накрыты подобным образом. Для
