– Вероника, что случилось?
– Все нормально, Маш, – ответила Вероника, разуваясь. – Знаешь, давай детей будить. День будет очень жарким.
Услышав про жаркий день, Маша сообразила, что нужно делать. Она проскользнула в комнату, где последние две ночи спала Ирина, разбудила девушку и тихонько изложила свою идею.
За завтраком, пока сонные мальчишки ковырялись в тарелках с кашей, Ира предложила:
– Мам, а давай сходим на озеро? Мы умрем, если будем весь день в саду сидеть!
– На озеро? – растерялась Вероника, занятая своими мыслями. – А как же… как же твоя учеба? У тебя экзамен через восемь дней!
– Сделаю перерыв, – пренебрежительно пожала плечами девушка. – Все равно я уже подготовилась, осталось только повторить. Начну с завтрашнего дня. Пошли, мам! Нельзя все время затворниками сидеть. Костя, ты хочешь на озеро?
– Хочу, конечно! – живо отозвался мальчик, с которым Маша тоже успела провести перед завтраком подготовительную работу. – Но только с бутербродами. Тетя Вероника, вы сделаете бутерброды?
– Я…. я даже не знаю…
Вероника успела отвыкнуть от детей и не ожидала такого напора. Ей стало казаться, что они ведут себя бессердечно: Митя арестован, а они собрались на озеро! Но, оглядев всех троих, увидела, какими ждущими, требовательными глазами мальчишки смотрят на нее, и на секунду ей стало стыдно за собственные мысли. Они же дети! Даже Ирина и та, по сути, совсем девчонка. Вон как она обрадовалась, даже глаза засияли.
– Хорошо, я сделаю бутерброды, – кивнула Вероника, и обрадованные Костя с Димкой хором завопили: «Ура!»
– Я арбалет возьму, – деловито сообщил Димка. – Поставим мишень и будем стрелять по ней.
– Тогда нужно дядю Сережу позвать, он ведь помогал нам стрелы делать, – вспомнил Костя. – Мам, давай его позовем!
Маша посмотрела на сына, потом перевела неуверенный взгляд на Веронику. Ей предстояло сказать, что она не пойдет с ними на озеро, а сейчас, при общей радости детей, сделать это было не так легко. И, кроме того, она вовсе не была уверена, что Вероника обрадуется сопровождению в виде Сергея Бабкина.
– Конечно, позовем. И его, и Макара, – радостно сказала Вероника. Маша удивленно посмотрела на подругу, и та вспомнила, что Макар и Сергей по просьбе Маши пытаются сами расследовать убийство Юли, и лицо ее помрачнело. – Нет, Костя, они, наверное, не пойдут. У них дела.
– А мы попробуем, – неожиданно вступила в разговор Маша, вставая из-за стола. – Может, они согласятся.
Двадцать минут спустя экспедиция была собрана. Два пакета с едой и водой, один с подстилкой и еще один с надувным матрасом, аккуратно свернутым в рулон, стояли около крыльца.
– Зря с нами не идешь, – пробасил Бабкин, поворачиваясь к Маше. – Искупались бы…
– Сережа, мне нужно работать, – серьезно возразила она. – Пойми, я не могу позволить себе бездельничать и оставлять без сценариев команду: они живо найдут другого сценариста. И без меня полно желающих придумывать сказки и получать за это деньги. Уже сколько дней прошло впустую: я за две недели написала всего три сценария, а должна была минимум семь.
– Ладно, ладно, понял, – пробурчал Бабкин. – Значит, ты работаешь сценаристом, а мы работаем группой психологической поддержки.
Маша бросила взгляд на Веронику, разговаривавшую в отдалении с детьми и раздающую кепки и панамки. И подумала: «Надо нагружать ее детьми по полной программе. Пусть водит их на озеро, в лес, следит за ними – до тех пор, пока не решится, что будет с Митей. Иначе она совсем утонет в своих мыслях и сомнениях».
– Вы с Макаром для нее – как спасательный круг, – вслух сказала она Сергею, понизив голос. – Знаешь как она обрадовалась, когда Костя предложил вас позвать!
– Значит, это Костя предложил? – прищурился Бабкин. – Понятно.
– Ничего тебе не понятно! – хмыкнула Маша, мигом сообразив, к чему он клонит. – Если бы я собиралась идти с Вероникой, я бы тоже предложила тебя позвать. Трогательный комплекс юных девиц на тему «приглашать или нет понравившегося мальчика» у меня, знаешь ли, уже по возрасту не прокатывает.
– А я – понравившийся мальчик? – озабоченно спросил Бабкин, нависая над ней, и Маша весело рассмеялась.
– Давай я скажу тебе, что ты – балшой и силный самэц? – предложила она с нарочитым акцентом. – И ты от меня отстанешь. Иди, тебя уже ждут.
– Еще не ждут, – отозвался Бабкин, мельком обернувшись к Макару и заметив, как тот с озабоченным видом возится в сумке с огурцами, которую всучила ему тетушка Дарья, а Вероника заглядывает ему через плечо. – Слушай, ты неправильная женщина. Я это вчера понял.
– Мы с тобой вчера не общались, – напомнила Маша.
– Правильно. Но я нашел у тетушки одну книжку, детективную, и там описывается, как должна вести себя с мужчиной настоящая женщина. Она должна… – Бабкин нахмурился, припоминая, – …часто дышать ему в плечо, смотреть на него снизу вверх, терять сознание от оргазма, трепетать от его мужественности. Да, чуть не забыл: еще она должна покорно идти за ним, смотреть в широкую спину и вспоминать их последнюю ночь. И краснеть при этом. Почему ты не краснеешь?
– Давай лучше я сознание потеряю во время оргазма, – предложила она. – Когда у нас по плану ближайший оргазм?
– Иди ты… – пробормотал Бабкин, краснея сам. – Нету в тебе романтики.
– Серега! – позвал Макар. – Мы идем сегодня или вечер потерян?
Провожая их взглядом, Маша мысленно похвалила саму себя и тут же вздохнула. Хотелось идти на озеро вместе с ними, подначивать Сергея, шпынять Костю, грызть огурец и забрасывать огрызки кто дальше. «И трепетать от его мужественности», – вспомнила она и негромко рассмеялась.
Человек, услышавший ее смех, дернулся, будто ему дали пощечину. Он ненавидел, когда женщины так смеялись. В этом смехе было что-то неуловимое, как бабочка, которую невозможно поймать ни одним сачком.
«А я тебя все-таки поймал, – подумал он. – Почти. Осталось совсем чуть-чуть».
Он отошел от забора и неслышно исчез в глубине егоровского сада.
К двенадцати часам Валера и Алексей подумывали о том, что в пруду можно спрятать труп следователя. Выброшенный на берег хлам, который они выловили граблями, послужил бы отличным грузилом, притянувшим тело ко дну. Несколько примирял оперативников с действительностью Василий Андреевич, который от задания не отлынивал, периодически сменял одного из парней в лодке и безо всякой брезгливости ковырялся в мусоре, валявшемся на берегу.
Мазаев не заметил, как заснул в тени под деревом. А когда проснулся, обнаружил, что голова перестала болеть. Воздух над гладью пруда, потревоженной движением лодки, дрожал от жары. Но жара показалась следователю не такой, какой была утром, – наполненной тяжелой влажностью, а сухой, легкой. Он поднялся на ноги, обошел пруд и осмотрел добычу оперативников.
– Много осталось? – спросил он Василия Андреевича, уже зная ответ: за то время, пока он спал, можно было протралить весь пруд.
– Вон та часть, у дальнего берега, – показал рукой опер.
Мазаев кивнул и снова ушел в тень – стоять под солнцем не было сил.
«Пустышка, – билось у него в голове, – опять пустышка. Прав придурок Валера: даже если и найдется топор в пруду, отпечатков на нем не осталось».
Следователь сплюнул и уже собирался уходить, но тут из лодки раздался голос Алексея:
– Тише, Валер… Ну-ка стой!
Валера затормозил веслом ход лодки, и Полошин потащил к себе граблями со дна что-то тяжелое.
– Труп нашли, кажись! – крикнул Валера.
Мазаев насторожился.
– Типун тебе… – отозвался Василий Андреевич. – На тебя его повесим. Осторожно, лодку не переверни! – прикрикнул он на Полошина, перегнувшегося через борт хилой лодчонки. – Да аккуратно, аккуратно…
Алексей медленно тянул на себя то, что зацепили грабли, и вот на черной поверхности пруда показалось что-то красно-белое.
– Фигня, – подал голос Валера, успевший наклониться и рассмотреть предмет, – пакет какой-то. В смысле, не пакет, а мешок.
– Какой еще мешок? – Мазаев вышел из тени и подошел вплотную к зарослям камыша на краю пруда, не обращая внимания на то, что новые ботинки пачкаются в липкой грязи.
– Какой-какой… Плотный, полиэтиленовый. Внутри чего-то есть. Тяжелый.
– Значитца, опять облом, – пробормотал себе под нос опер на берегу. – Топор в мешок всяко класть бы не стали.
– Он завязанный! – крикнул Алексей. – Узлом!
– А внутри-то что? – не выдержал Мазаев. – Развязать можешь?
– Не, он затянут, – после пары попыток откликнулся молодой опер. – Нож нужен.
Через три минуты лодка пристала к берегу, и плотный красно-белый пакет выкинули на землю. Он и в самом деле был тяжелый.
– Как ты не порвал-то его, Алексей? – удивленно заметил Василий Андреевич. – В нем килограммов шесть, не меньше.
– Я его случайно за ручки зацепил, потому и не порвался, – объяснил оперативник. – Валерка, где у тебя ножик?
