Я закрываю глаза и зарываюсь лицом в его шею, глубоко вдыхая.
— Теперь все хорошо, я здесь, — шепчет он мне в волосы, и на меня накатывают волны облегчения.
Я знаю, что его слова — правда.
Теперь он здесь, и я в безопасности.
Вдалеке слышен звук полицейских сирен, и я крепче прижимаюсь к Кириллу. Он держит меня в своих объятиях, защищая от Игоря, от крови, которая, как я вижу, окрасила кулаки Марка, от хаоса, происходящего вокруг нас.
Когда мир рушится на меня, я обнаруживаю, что он единственный человек, которого я хочу видеть рядом с собой.
— Ты вызвал полицию? — спрашиваю я его.
— Да, а разве ты не позвонил в полицию до того, как набрать мне?
— Нет.
Этот факт доходит до меня только сейчас.
— Все в порядке. Они уже здесь, это главное.
Полицейские заполняют комнату, отчего она кажется все меньше и меньше, но Кир не отпускает меня. Они надевают на Игоря наручники и вытаскивают его из дома, пока я мертвой хваткой цепляюсь за Кирилла.
— Мне жаль… мне так жаль, — тихо повторяет Кир, и в этот момент я понимаю, что уже знаю ответ на свой предыдущий вопрос.
Смогу ли я когда-нибудь простить его? Да.
— Я люблю тебя. Я всегда любила тебя и не думаю, что это когда-нибудь изменится.
После моих слов его руки сжимаются вокруг меня почти до боли.
— Я тоже люблю тебя, Диана. Ты не представляешь насколько сильно. Я не знаю, что со мной не так. Я не знаю, почему я продолжаю подводить тебя, но я знаю, что люблю тебя и что сделаю все, что смогу, чтобы доказать тебе это, если ты позволишь.
— Я больше не хочу расставаться никогда, — говорю я. — Я хочу быть с тобой… всегда.
— Так и будет. С этого дня мы с тобой. Ты и я.
Глава девяносто три
Кирилл
Две недели спустя
Жизнь потихоньку возвращается в нормальное русло, или настолько нормальное, насколько это возможно. Все, что для меня действительно важно, это то, что Диана снова моя. Теперь я поклялся стать лучшим человеком, делать правильный выбор по жизни.
У меня давно были планы, планы, в которых я должен наверстать упущенное, надеть ей на палец кольцо и дать свою фамилию.
Я не сделаю ей предложение сегодня или завтра, но это будет уже очень скоро.
Скоро я сделаю ее полностью своей, как всегда и должно было быть. Но до этого мне важно, чтобы она полностью оправилась от ран, которые я нанес ей, и от нападения, которому подверг ее Игорь. Она часто говорит мне, что чувствует себя в безопасности рядом со мной и не хочет, чтобы я куда-то уходил без нее, даже если это ненадолго.
— Диана, — голос моего отца заполняет уши и вырывает меня из размышлений.
— Папа, — Диана с улыбкой приветствует моего отца и отпускает мою руку, чтобы обнять его.
Сегодня впервые за последний месяц, мы собрались вместе, и я наслаждаюсь этим. Я по-прежнему ежедневно бегаю, в основном для того, чтобы справиться с гневом, бурлящим в моих венах из-за Игоря, из-за того, что он оказался таким подлым и незрелым.
К тому же, это помогает мне проветрить голову.
— Как ты себя чувствуешь, детка? — спрашивает отец, пока я иду на кухню, чтобы помочь Марку с подготовкой ужина.
— Хорошо. С каждым днем чувствую себя все больше и больше похожей на себя.
Ее признание греет мне душу. Я могу только мечтать о том дне, когда она вернется к своей обычной жизнерадостной сущности. Я скучаю по этой прежней Диане.
Марк подталкивает меня в плечо, и я поворачиваюсь к нему. На его лице постоянно читается выражение стыда за то, как он вел себя со мной в последний месяц, и каждый раз, когда я его вижу, мне хочется стереть это выражение.
Он мой брат, моя семья, но то, что мы семья, не означает, что он должен мне верить. Я не могу винить его за то, что он так отреагировал, особенно учитывая все улики, указывающие на меня, и его желание защитить Диану.
— Как у тебя дела? — спрашивает он.
— Ну, у меня было бы лучше, если бы ты перестал смотреть на меня так, будто тебе все время стыдно.
— Хорошо, — его черты немного смягчаются. — Я попробую. Просто чувствую себя не в своей тарелке. Я твой брат, я должен был тебе поверить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты невиноват, это я спровоцировал произошедшее. Я обидел Диану, не так сильно, как Игорь, конечно, но у тебя было полное право верить в то, что ты видишь. Я благодарен тебе за то, что ты был рядом с Дианой, когда я не мог. Если бы не ты…
Я прерываюсь, в моей груди появляется боль. Я не хочу думать о том, каково было бы Диане, если бы ей некуда было идти.
Марк кладет руку мне на плечо, останавливая поток неприятных мыслей.
— Важно лишь то, что она вернулась к тебе, что ей становится лучше, и я надеюсь, ты не повторишь своих ошибок. Она любит тебя, и я знаю, что ты любишь ее, так что не совершай глупостей, чтобы не разрушить это.
— Подобного не случится. Я никогда не отдам ее, никогда.
Марк улыбается.
— Хорошо, потому что если ты это сделаешь, то мне придется задать тебе хорошенькую трепку.
— Не волнуйся, тебе не придется.
Мы оба смеемся, а после я иду помогать Диане накрывать на стол, пока Марк открывает бутылку вина.
— Я люблю тебя, — шепчу я в губы Диане, притягивая ее к своей груди.
Она обхватывает меня своими изящными руками, а я наслаждаюсь ощущением того, как она обнимает меня. Прошло уже две недели, как она снова моя, и все равно я не могу насытиться ее объятиями.
Когда-то давно я хотел отомстить… я хотел, чтобы она почувствовала пустоту и боль, но теперь все, чего я хочу, — это избавить ее от боли, избавить от кошмаров, которые все еще мучают ее.
Любовь, глупа, слепа и непокорна, она может лишить душевных сил и она же способна изменить все как изменила меня, полностью, безвозвратно.
Звук урчащего живота Дианы заставляет меня отстранится.
— Ты голодна? — усмехаюсь я.
— Немного.
— Марк поторопись там, Диана умирает с голода.
Она пихает меня локтем в живот и качает головой, на ее нежно розовых губах играет улыбка. В это момент громкий стук в дверь застает нас всех врасплох. После чреды допросов и подозрений, я не удивлюсь, если это снова полиция.
Я отпускаю Ди и иду к двери, открываю ее, даже не посмотрев в глазок.
Глава девяносто четыре
Как только дверь распахивается, мой рот открывается. Шок и волнение охватывают меня, когда я вижу, своего старшего брата Станислава, стоящего на пороге в военной форме и с фирменной ухмылкой на лице.
Я в растерянности и мне приходится пару раз моргнуть, чтобы убедиться, что передо мной стоит именно он.
— Ты впустишь меня, или мне придется так и стоять снаружи? — хмыкает он, его карие глаза искрятся весельем.
Я отхожу с дороги, давая ему возможность войти.
— Что происходит? Кто… — речь Марка обрываются, когда он видит Стаса.
— Ни хрена себе, — бормочет он себе под нос. — Папа, ты должен это увидеть.
Стас закатывает глаза, делая вид, что мы драматизируем ситуацию, но на самом деле мы не виделись с ним уже больше года, поэтому к тому, что он вошел сюда без предупреждения, придется немного привыкнуть.
— Что еще, сынок, я игру смотрю, и мы с Дианой…
— Привет, пап.
— Да, чтоб меня. Вот это подарок, все мои мальчики снова дома.
Отец крепко обнимает Стаса.
— На этот раз ты останешься, да?
— Пожалуйста, скажи мне, что ты больше никогда не отправишься на чертову войну.
— Нет, теперь я дома навсегда, — отвечает Стас, эмоции не отражаются на его лице, как будто он их не испытывает или прячет, от этого мне становится невероятно грустно за него.
— Слава богу. Я скучал по тебе, сынок, как ты? Если бы ты сообщил нам, что возвращаешься домой, мы бы устроили вечеринку или что-то в этом роде.
Стас качает головой.
— Именно поэтому я и не сказал. Простое застолье с моей семьей — это все, о чем я мечтал.
Скромный, добрый, решительный и упрямый — вот лишь несколько слов, которыми можно описать моего брата. Служить своей стране это было всем, чего он когда-либо хотел, и я думаю, что это пошло ему на пользу, дало ему дисциплину. Но теперь я задаюсь вопросом, как повлияло на него знакомство с темными уголками мира.
