Я переминаюсь на месте, внезапно испытывая желание встать и убежать. Почему они спрашивают о вечеринке? Причем здесь изнасилование? Помимо того, что я пыталась забыть его, я изо всех сил старалась забыть ту ночь.
— Диана, ты в курсе, что твои фотографии были разосланы учащимся вскоре после того, как была разослана запись?
Я бросаю на нее растерянный взгляд, не понимая, о чем она говорит.
— Фотографии? Что за фотографии?
— Ваши фотографии. Фотографии, которые, похоже, были сделаны на вечеринке, на которой вы с Кириллом присутствовали.
Внезапное тревожное чувство накрывает меня.
— Что за фотографии, — повторяю я.
— На этих фотографиях вы были не полностью одеты, и было похоже, что вы без сознания. Как мы понимаем фотографии были сделаны без вашего согласия.
— Я хочу их увидеть, — требую я, каждый мускул в моем теле подрагивает, она как будто знала, что я попрошу их посмотреть и тут же открыла черную папку, которую держала в руках. Она протянула ее мне, и мое сердце бешено забилось в груди, звук пульса заполнил мои уши.
Я открываю папку и… весь мир рушится. То, что я вижу, в точности соответствует ее словам, хотя некоторая часть меня надеялась, что это ложь. Когда я смотрю на фотографии, я вижу, что это я, полуголая в кровати, эти снимки сделаны той ночью, когда Игорь накачал меня наркотиками.
Воспоминания накатывают на меня, и становится трудно думать о чем-либо еще. Я закрываю папку и бросаю ее на стол, а руками зарываюсь в волосы. Почему воспоминания не уходят?
— Вы знаете, кто сделал эти фотографии?
— Да, — выдавливаю я из себя, но ничего не уточняю. — Я не хочу говорить о той ночи. У вас все?
— Диан, мы знаем, что это тяжело для тебя, но есть еще одна девушка, которая написала заявление на него, — она делает небольшую паузу, ее взгляд перемещается между следователем и мной. — Ты больше не одна, и твое заявление может помочь другим девушкам в будущем.
— Другим девушкам?
— Да, кое-кто написал заявление и обвинил Кирилла в изнасиловании.
Ее слова заставляет меня отшатнуться.
Прилив гнева пробивает мои стены, как волна цунами.
— Вы ошибаетесь. Кирилл никогда бы так не поступил. Вы несправедливо обвиняете его.
Он разочаровал и предал меня во многих отношениях, но я знаю, что он не сделал бы ничего подобного.
Кострова и следователь смотрят на меня с озадаченным видом.
— Диана, я слышала запись и видела фотографии…
— Если Кирилл не делал их то, что там вообще произошло?
Я пытаюсь вспомнить ту ночь, вспомнить то, что пыталась похоронить все это время. Я помню, что в ту ночь он сказал мне несколько грубых фраз, но разве это могло звучать так, что он собирается меня изнасиловать?
— По одному только звуку не совсем понятно, что произошло. Был ли секс по обоюдному согласию? Тебе не нужно его защищать.
Мои ноздри раздуваются, и я сжимаю кулаки. Почему они пытаются заставить меня признаться в том, чего никогда не было?
— Не было никакого секса. Он просто…
Я делаю паузу, не желая говорить о том, что произошло на самом деле, но потом понимаю, что они уже слышали запись, и единственный способ прояснить ситуацию — сказать им правду.
— У нас не было секса, он… он просто заставил меня кончить… пальцами, а потом ушел.
Мои щеки пылают от признания.
Кострова кивает без осуждения, поощряя меня продолжать дальше.
— Но что насчет той вечеринки? Люди видели, как вы уходили с Кириллом в тот вечер.
Я вскакиваю со своего места, не в состоянии больше оставаться в сидячем положении.
— Я не хочу говорить о той ночи, ясно? — кричу я, не в силах контролировать громкость своего голоса.
Елена тоже встает и делает шаг ко мне.
— Диана, ты можешь рассказать нам, что произошло. Я знаю, что это трудно, поверь мне, я знаю, но эта информация может иметь решающее значение для расследования дела Цепова. Что бы он ни сделал с тобой, он мог сделать это и с другими девушками. Разве ты не хочешь помочь нам?
Помочь им? Помочь им навредить ему?
Я знаю ответ, даже не задумываясь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Он не сделал мне ничего плохого, он спас меня той ночью. Я вела себя как идиотка, у меня было плохое предчувствие, но я не прислушалась к нему.
После того, как я произношу первые несколько слов, остальные следуют с легкостью, и я даже не пытаюсь остановиться.
— Я не знала, что в напитке что-то есть. Я не чувствовала никакого вкуса, и вдруг я почувствовала себя так странно. Жарко и холодно одновременно. Я не хотела идти с ним, но он привел меня в спальню, а потом начал снимать с меня одежду. Я просила его остановиться, но он не останавливался… Я умоляла его прекратить, а когда это не помогло, я попыталась оттолкнуть его, но он был слишком силен.
Мой голос ломается в конце, моя сломанная душа разрывается еще сильнее, и я даже не понимаю, что плачу, пока Елена не протягивает мне салфетку.
Я протираю глаза и продолжаю.
— Кирилл вошел в комнату и оттащил Игоря от меня, а потом была драка.
Я решаю не говорить полиции, насколько сильно Кирилл избил Игоря, потому что уже не знаю, как это может обернуться.
— Потом он помог мне одеться и вывел меня оттуда. Вот и все, что произошло той ночью.
— Кто такой Игорь? — спрашивает Кострова, и я содрогаюсь, просто услышав его мерзкое имя.
Мне кажется, я не могу говорить или думать о нем, но потом я вспоминаю, что Елена сказала в самом начале. Это может помочь другим девочкам в будущем. Если я не выскажусь сейчас, то Игорь уйдет от ответственности и сделает это снова.
— Игорь Нестеров, бывший друг Кирилла, они снимали дом вместе, он учится с нами. У него была какая-то странная одержимость мной. Это он накачал меня наркотиками и пытался…
Я даже не могу произнести это слово вслух.
— Через несколько дней после этого он зажал меня в углу и пытался заставить сказать Кириллу, что в ту ночь я хочу всего этого. Он угрожал, сказал что будет хуже, если я этого не сделаю. Мне было страшно, но я не сделала, как он говорил, потому что это ложь, я не хотела этого.
Слезы полились по моим щекам.
— Я не хотела его, — шепчу я больше для себя, чем для кого-то еще в этой комнате.
Неожиданно в разговор вступает следователь
— Надеюсь, все что вы сейчас сказали вы повторите под протокол. Потому что мне кажется, что вы выгораживаете Цепова и помните, что вводить следствия в заблуждение это тоже преступление.
Глава восемьдесят семь
— Это был не Кирилл. Это был Игорь. Кирилл спас меня, и я молчала до сих пор только потому, что хотела забыть.
— Тебе не нужно объясняться, это совершенно нормально, — уверяет меня Елена, и почему-то мне становится легче.
Не знаю почему, но я была уверена, что люди осудят меня за то, что произошло, но теперь, глядя на нее, вижу, что в ее взгляде нет никакого осуждения, а только понимание, она понимает, что я ошибалась.
Позади нас раздается звук открывающейся двери, который заставляет меня повернуться, и тут я замечаю, что в комнату входит Марк.
— Теперь у нас появилась информация, которую нужно проверить. У меня остался только один вопрос, — обращается ко мне следователь.
— Да? — лепечу я, моргая сквозь слезы.
— Когда вы в последний раз видели Нестерова или слышали о нем?.
— В тот день, когда он загнал меня в угол после занятий. Я могу посмотреть расписание занятий и сказать вам точную дату.
— Это было бы замечательно. Позвоните мне как только уточните дату.
Он встает и протягивает мне визитку, которую я беру своей липкой от пота рукой, но он не спешит ее отпустить. Вместо этого он наклоняется и добавляет, глядя мне прямо в глаза:
— Или надумаете дать правдивые показания.
— Вот возьми и мой номер, — Елена тоже протягивает мне визитку. — Если вспомнишь что-то важное, то сразу звони, вот мой рабочий номер сверху и мой личный снизу. В любое время.
