вопросы с вежливой улыбкой, шутил и был любезен. Даже Митараи, стоявший рядом с детективом Тангэ и его коллегами, похоже, заслужил вежливое обхождение – казалось, Тэруо признал в нем настоящего следователя.
Мой друг наклонился ко мне, довольно улыбаясь:
– Благоразумные люди быстро меняются.
Больше всего Митараи интересовал кабинет госпожи Ятиё, сейчас находившейся в больнице. Комната, раньше принадлежавшая директору школы мистеру Пэйну, располагалась на первом этаже дома Фудзинами, рядом с гостиной. В ней хранилось множество ценных вещей, поэтому она всегда была заперта на замок, ключ от которого доверили господину Тэруо. Детектив Тангэ передал ему просьбу Митараи, и кабинет открыли специально для нашего расследования.
Звук открывающегося замка эхом разнесся по темному коридору дома Фудзинами, наполненному шумом дождя. Тэруо толкнул тяжелую дверь красновато-коричневого оттенка живой древесины – она единственная не была окрашена в белый цвет.
Сделав шаг за порог комнаты, я ощутил запах пыли и хорошо знакомый всем заядлым посетителям антикварных лавок аромат старины.
Шторы были открыты. Тусклый свет, пробиваясь через квадратное стеклянное окно, падал на дорогой персидский ковер на полу. Капли дождя, стекая по окну, заставляли свет преломляться и трепетать, и медленно изменяющийся узор проецировался на пол слабо освещенной комнаты.
– Какая впечатляющая коллекция! – обрадовался Митараи.
Я согласился с ним. В комнате было собрано буквально все, что всегда интриговало и привлекало жителей Запада в Японии. Помимо этого, комната в европейском стиле вмещала письменный стол, стул, телевизор, телефон и два небольших дивана.
Темно-коричневые стены были почти полностью покрыты свитками с образцами каллиграфии и картинами японских художников. Было странно видеть свитки с традиционными восточными пейзажами на дощатой стене европейского дома. Бóльшая часть работ была нарисована чернилами и кистью, но я заметил среди них и гравюры, похожие на укиё-э[74]. Часть картин, не поместившихся в кабинете, видимо, была развешана в коридорах и на лестнице.
На тяжелом письменном столе стояла бронзовая фигурка дракона. В бамбуковой корзине рядом с ней были небрежно свалены несколько курительных трубок и футляров для именных печатей, предположительно относящихся к периоду Эдо. Чуть поодаль – черный стационарный телефон.
Больше всего меня удивила стена с окном. Прямо перед окном в ряд стояли три небольших стола, полностью заставленных японскими куклами самых разных размеров. Подойдя ближе, я понял, что куклы были собраны не просто из любопытства, а по четко заданному критерию – каждая из них была невероятно реалистичной.
Часть кукол была помещена в стеклянные витрины, другие же просто стояли на столе. Их объединяла поразительная точность и достоверность исполнения. Должен признаться, что раньше никогда не видел таких реалистичных кукол. Я испытал восхищение мастерством японских ремесленников.
Они решительно смотрели перед собой: куклы с большими европейскими глазами и куклы с азиатским разрезом глаз, вокруг которых виднелись маленькие морщинки; куклы с аккуратно выступающими носиками, складочками на поджатых мягких губах бантиком, плавными линиями подбородка – каждая выглядела настолько реалистичной, что казалась живой!
Джеймс Пэйн определенно был не простым обывателем, он обладал наметанным глазом и уникальным опытом коллекционирования. Каждая из кукол, тесно стоящих на поверхности стола, обладала своим характером и отличительными чертами, словно маленький человек. От многочисленных взглядов, направленных на нас, мне стало не по себе.
– Совсем как в зале Японии в Британском музее, Исиока-кун. Можно только удивляться обилию реализма в работах японских художников, – отметил Митараи.
Действительно, художник-англичанин заботливо отобрал в свою коллекцию антиквариата исключительно реалистичные произведения японского искусства – несведущему человеку, осматривающему ее, японский стиль показался бы воплощением реализма.
Двум детективам определенно было скучно стоять среди всего этого.
Митараи же энергично приступил к работе. Внимательно изучив коллекцию кукол, он решил прочесть названия на корешках книг, заполнявших большой книжный шкаф, встроенный в стену позади стола. Названий на японском почти не было, только в самом низу стояли в ряд несколько книг. Они, вероятно, принадлежали госпоже Ятиё. Японская традиционная одежда, цветочные композиции икебана[75], художественные романы. Остальное – книги на английском. Детективы не проявили к ним никакого интереса.
Рассмотрев книги, Митараи открыл двери необычного шкафа справа. Он оказался очень глубоким, до самого верха заполненным полками. Внутри было очень темно. На полках стояли картонные коробки разных размеров с английскими надписями на них. Взяв ближайшую коробку, Митараи снял с нее крышку – внутри лежали черные мужские ботинки. В следующей коробке были собраны какие-то бумаги – кажется, страницы английских газет и журналов. Быстро закрыв крышку, он поставил коробку на место. Странно, но в шкафу не было ничего, что могло бы принадлежать Ятиё.
В самом низу стояли три плетеных чемодана с ручками. Открыв один из них, Митараи обнаружил несколько упакованных свитков, плотно сложенных внутри.
Еще один чемодан был закрыт на замок. Именно он заинтересовал Митараи больше всего.
– Тэруо-сан, можно ли открыть этот чемодан? – расстроенно спросил он.
– Ну… может, в ящике того стола…
Митараи подошел к столу и один за другим открыл выдвижные ящики. Один из них не поддался. В самом нижнем ящике он нашел связку ключей, вернулся к шкафу с чемоданом и попробовал все по очереди – ни один не подошел.
Вернувшись к столу, Митараи начал подбирать ключ к замку на закрытом выдвижном ящике. Один из ключей подошел, и тот открылся.
Мой друг осмотрел ящик стола в поисках ключа от чемодана. Два детектива, занявшие один из диванов, явно предназначавшихся для посетителей, внимательно за ним наблюдали.
Митараи достал из ящика книгу, похожую на Библию, и быстро пролистал – в страницах книги был спрятан маленький ключ. Мой друг с гордым видом поднял его и показал мне.
Ключ подошел к замку на чемодане. Когда замок был снят, а крышка открыта, детектив Татэмацу встал и подошел к Митараи.
Внутри чемодана лежала темно-синяя тряпка. Развернув ее, мы обнаружили две записные книжки в черных обложках. Митараи пролистал каждую, исписанную мелким почерком по-английски, бегло изучая их, а затем сказал:
– Похоже на дневники. Личные записи на память.
Рядом лежал сверток фуросики[76] с орнаментом рольверк[77]. Он развернул его, и на пол выпало кое-что необычное – небольшой кусочек дерева белого цвета.
– Это кусок куклы, – сказал Митараи.
Внутри оказалось много разных кусков. Мой друг пошевелил их пальцами правой руки и взял кукольную шею. Фрагментов было очень много.
– Расчлененное тело японской куклы, – мрачно пошутил Митараи. – Подозрительно много шей. Фрагментов туловища почти нет. И одежда отсутствует, странно… Конечностей мало. Кажется, здесь в основном шеи. Возможно, мистер Пэйн тоже занимался изготовлением кукол? Или же разбирал их на части? – Митараи положил сверток обратно в чемодан. – Ага!
Он вдруг резко встал, словно ему пришла в голову какая-то идея, и вытащил все три чемодана из шкафа. Затем поочередно наступил на разные участки пола в шкафу, проверяя свое
