жаль… Это вовсе не так, господин детектив. Ведь я нашла предсмертную записку моего брата!
– Что? – Митараи выглядел удивленным.
– Я же говорила, что удивлю вас.
– Где она была?
– Готовы признать свою ошибку?
– Простите, но не готов. Это определенно убийство. Где вы нашли предсмертную записку?
– В моей квартире.
– В вашей квартире? Туда есть доступ посторонним? Разве квартира не заперта?
– Но мой брат не посторонний. У него были ключи от моей квартиры. Я часто забываю вещи или беспокоюсь о пожаре, поэтому иногда просила его проверить или принести мне что-то. Старший брат всегда приходил мне на выручку, я не могла попросить кого-то еще.
– Значит, он написал записку, адресованную только вам?
– Да, именно так. Хоть вам это и не нравится.
– Вы были настолько близки? Вы и господин Таку?
– Не больше, чем с другими.
– Вам, похоже, это нравится.
– А что, мне нужно было плакать целыми днями? Вы, оказывается, такой скучный!
– А где именно вы нашли предсмертную записку?
– В компьютере. Я распечатала ее. И сохранила на дискету, так что, если выключат электричество, она не исчезнет.
– Полагаю, вы не трогали компьютер?
– Думаете, на нем остались отпечатки пальцев убийцы? Но это самоубийство! Кроме того, я лишь распечатала записку и больше не прикасалась к компьютеру.
– Мудро с вашей стороны… В записке значилось ваше имя?
– Нет. Кстати, вот она, – Леона достала из кармана своей юбки сложенный листок бумаги.
Митараи взял его. Я тоже заглянул. К счастью, она была на японском.
«Простите мне мой последний шаг. Я решил покончить с собой, спрыгнув с крыши. Я своими руками сделал все для своей смерти. Таку».
Закончив читать, Митараи нахмурился. Он протянул листок мне, чтобы я прочел все еще раз, а сам уставился наверх.
– Записка все еще в вашем компьютере?
– Да, я не выключала его несколько дней.
– У Таку не было своего компьютера?
– Наверное, нет.
– Поэтому он зашел к вам в квартиру и напечатал это на компьютере… хотя мог бы написать от руки.
– Наверное, это потому, что в его квартире находилась жена или что-то в этом роде… они не очень ладили.
Митараи молчал.
– В записке сказано, что он хотел спрыгнуть.
– Да, записка странная, ведь он так и не спрыгнул с крыши… Возможно, не смог переступить грань, отделявшую его от смерти.
Митараи внезапно схватил ее за правое запястье и пристально посмотрел девушке в глаза.
– Надеюсь, эта предсмертная записка – не сфабрикованная вами подделка?
– Нет, это не так, – серьезно ответила Леона. Ее взгляд был прикован к моему другу.
– Я вернулась в квартиру после поминок брата, чтобы поработать на компьютере, и нашла ее.
– А что вы хотели напечатать на компьютере?
– Возможно, вы не знали об этом, но я пишу стихи…
Я знал об этом. Когда-то даже читал одно из ее стихотворений.
Митараи поднялся.
– Почему тогда он сам не распечатал записку? Почему не положил в карман? К тому же совсем необязательно было использовать компьютер. Прыгнуть и покончить с собой? «Я своими руками сделал все для своей смерти»? О чем это он? Действительно странная предсмертная записка!
– Действительно… Господин детектив, вы не понимаете смысл этой записки?
– У меня есть на этот счет версии.
– Буду рада услышать.
Митараи некоторое время пристально смотрел на Леону, а затем сказал:
– Есть два объяснения.
– Так расскажите! – настаивала Леона.
– Есть девушка, которая, застав в бывшем кабинете своего отца человека, с серьезным видом изучающего личные документы, обращается к нему на английском, чтобы проверить, насколько хорошо он понимает язык, – холодно ответил Митараи. – Она могла решить поиздеваться над этим человеком, считающим себя сыщиком, подделав записку от имени погибшего и показав ему, чтобы посмеяться, когда он сделает неверные выводы.
Леона энергично закивала.
– Вы такой недоверчивый! Я же сказала, что ничего такого не делала.
– Все детективы недоверчивы. Куда неприятнее встретиться с ними лично, чем читать о них в книгах, верно?
– Вы правы. Но я ничего такого не делала!
– Согласитесь, какой смысл в том, чтобы пробраться в квартиру младшей сестры и, используя компьютер, с которым ты не знаком, написать непонятную предсмертную записку, а затем умереть, не держа ее при себе? – Митараи засмеялся, а Леона глядела на него с недовольством.
– С радостью выслушаю вторую версию. Если вы, конечно, не против зайти ко мне позже.
– Она заключается в следующем. Господин Таку планировал совершить самоубийство, спрыгнув с веранды вашей квартиры, поэтому и пришел туда. Но ему стало жаль умирать, не попрощавшись, поэтому он решил написать предсмертную записку. Письменных принадлежностей не нашел, но, оглядевшись, увидел ваш компьютер. Он смог написать письмо, но не знал, как его распечатать. Пока Таку раздумывал, что делать, он передумал прыгать и направился обратно к дому, где забрался на крышу и умер от остановки сердца.
Леона, казалось, была впечатлена его словами.
– Вы и правда отличный детектив… Удивлена, что вы способны так быстро придумать подобное объяснение.
– Благодарю вас за комплимент, но это было первое, о чем я подумал, когда вы рассказали о записке, – сказал Митараи, обведя взглядом комнату.
– Однако ваши рассуждения меня не убедили.
– Почему же? Мне показалось, они весьма хороши.
Я был с ним полностью согласен.
– Но это не объясняет, почему Таку умер, сидя на крыше дома. Непонятно, зачем он вообще туда забрался. Мы также не знаем, из-за чего он передумал прыгать.
Митараи поднял правую руку и остановил нас.
– Я понимаю ваши чувства. Но расследование – сложное занятие. Все детали должны быть связаны, как подземные реки. Наши разговоры – не более, чем черенок без корней. Они бессмысленны. И еще кое-что. «Я своими руками сделал все для своей смерти» – как думаете, к чему это относится?
– К многоквартирному дому Фудзинами Хэйм, – уверенно сказала Леона. – Разве нет?
– Я тоже сперва так подумал, – ответил Митараи. – Но вряд ли это так.
– Почему же? На сегодня дом еще не окупил затраты на строительство, но, когда это произошло бы, то все доходы достались бы двум моим братьям. В некотором смысле дом был создан моими братьями. «Я сам сделал…» может описывать Фудзинами Хэйм, так ведь? – спросила Леона, глядя на меня и словно спрашивая моего согласия. Я в ответ кивнул.
– На первый взгляд это так. Но разве вам не кажется, что в словах этой записки присутствует сожаление о том, что дом не послужил никаким иным целям, кроме как самоубийству Таку? – спросил Митараи.
Леона молчала. Вероятно, это было похоже на правду.
– Но в доме много жильцов, он служит пристанищем для людей. Это же не площадка для самоубийств!
– Однако… что может быть скрыто в этой записке? Неужели недостаточно простого упоминания дома?
– Думаю, прежде чем вести дискуссии, мы должны найти ответ на более важный вопрос.
– И какой же?
– Вам, его младшей сестре, господин Таку не казался способным на самоубийство?
– Ну… мой брат был замкнутым человеком; окружающим было трудно понять, о чем он думает.
– И все же вы были близки настолько, что доверили ему ключ от своей квартиры.
– «Близки» – не совсем
