— Выгодное это дело, собираться на Марс, — насмешливо сказала она, — А по–настоящему собираться, это вообще Эльдорадо. Парень, ты смету этого проекта видел?
— А как же, — ответил он, — 76 миллиардов долларов. Если на глаз, то заряжено раз в сорок. Это у них местный обычай, швыряться деньгами. Скинулись по триста баксов с носа – и полетели. У нас, если скинуться по триста с носа, то надо экономить, чтобы полететь.
— Я сказала не «полететь», а «собираться». До этого собирались на Марс за 52, теперь — за 76, а лет через пять будут собираться за 100. Процентов пять – предпроектные работы.
Юноша почесал в затылке.
— Ага… Не дурак, понял. Сгребли почти 4 миллиарда – и линяем… Что там рядом? Куба?
Поу хлопнула ладошкой левой руки по сгибу локтя правой, и пояснила:
— На Кубе — отнимут.
— Тогда – Мексика.
— С Мексикой у янки договор о выдаче, — сообщил экс–сержант Крис.
— Ну… — Кианго задумался, — … Куда–нибудь в Центральную Африку.
— Там вообще шлепнут, — сказала Поу, — Там тебя даже за 4 тысячи шлепнут.
Экс–сержант кивнул.
— Там и за 40 баксов могут шлепнуть. За ботинки. Или даже за блок сигарет.
— Такие жадные? – удивленно спросил Кианго.
— Нет. Просто очень бедные. Им 40 баксов – это месяц жизни для целой семьи.
— Охереть… — изумленно произнесла Рити.
…
17 — РЕТРОСПЕКТИВА.
Дата/Время: 9 — 11 сентября 20 года Хартии. Место: Транс–Экваториальная Африка. Мпулу. Окрестности озера Уква.
Хенаоиофо Тотакиа, kii–tu–i–hele (принц) Номовау (старший лейтенант–инструктор Хена Тотакиа, 24 года. Место рождения: атолл Номовау. Образование: базовая школа, Sauth–Lau mar–patrole college, 3 курса Niue Tec–University. 11 миссий: из них — 4 специалных экспедиции, из них 2 – в качестве командира группы, детально см. приложение), сидел у костра, помешивая палочкой угли. Он не был доволен результатами боестолкновения. Он был зол на себя, и потому — молчалив. Он потерял 17 единиц личного состава убитыми и 30 – раненными. Очень плохо. Потери есть в 11 из 16 полувзводов. Придется доводить их до штатных тринадцати единиц новичками. В двух из четырех полувзводов 3–й роты новичков окажется больше половины. Командир 3–й роты ранен в живот и, если даже он выживет, то вернется в строй не раньше, чем через два месяца. На место комроты надо ставить кого–то из командиров полувзводов, а на место командира полувзвода… Нет, не годится. Надо слить вместе 1–й, 2–й и 4–й полувзвод. Тогда 3–я станет полуротой, но зато нормально укомплектованной. На нее можно поставить командира 1–го полувзвода…
Его на секунду отрывает от мыслей военврач Гки. Толковый местный парень, выпускник фельдшерского училища в Кумбва. Уровень знаний – шприц, бинт, шина, компресс. Плюс курсы на шеф–базе. Пользование компьютерным био–анализатором и армейской аптечкой. Тут не до полевой хирургии… В 2 часа ночи «Little–Beetle» эвакуирует тяжелораненых на шеф–базу на остров Умбаса, но сколько из них дотянут до 2 часов ночи — вот вопрос…
— Как твоя нога, команданте? – спрашивает Гки (уже вторично).
— Нормально, бро, — отвечает старлей–инструктор. На ноге у него не то, чтобы ранение, а так, царапина. В Океании ее можно было бы промыть спиртом и заклеить пластырем. В Африке так нельзя. Пришлось вкатить себе «S–bioprotect» из индивидуальной аптечки. Joder! Истрачено две трети аптечек. Хорошо, если «Little–Beetle» привезет новые…
— У нас еще двое ушли, — говорит Гки, — я не знал, что делать. Меня не так учили…
— Кто? – спрашивает Хена.
— Тот парень, масаи, из 1–й роты. И командир 3–й.
— Joder! – говорит старлей уже вслух (хотя ругаться в ответ на сообщение о смертях не следовало бы — парнишка–военврач и так чуть не плачет).
— Я действительно ничего не мог сделать, — повторяет Гки.
— Да, я знаю, — старлей ободряюще хлопает парня по плечу, — Ты делаешь все, что можешь. Сколько раненых останется в строю?
— Одиннадцать — точно. Одиннадцать из тридцати. Им я хорошо помогу.
— Ты молодец. Поставь их на ноги. И думай о живых. Всегда только о живых.
— Я понял, команданте, — парень кивает, даже пытается улыбнуться.
Хена продолжает помешивать палочкой угли. Кажется, что они стали гореть чуть ярче, но это оттого, что садится солнце. Закат тут совсем не такой, как дома, в Гавайике. Тут небо становится темно–серым, а полоса над горизонтом еще долго остается красно–оранжевой, постепенно сужаясь и затухая, и на ее фоне редкие деревья, почти лишенные листьев, кажутся нарисованными жирным черным фломастером. Пологие холмы тоже кажутся нарисованными, но не так четко. Их контуры как бы размыты колышащейся на слабом ветру травой. Ландшафт субэкваториальной саванны имеет свои плюсы и минусы. Плюс: она далеко просматривается даже с небольших возвышенностей. Минус: в ней слишком мало естественных укрытий. Если у противника двадцатикратный перевес в численности, этот минус становится огромным. Если противник не жалеет бойцов – тем более…
Старлей отложил палочку, достал ручку и блокнот, и начал записывать свои ошибки. Он снова и снова прокручивал в голове эпизоды шестичасового боя (первой по–настоящему серьезной операции на этом театре, до недавнего времени знакомом ему лишь в теории). Хена беспощадно–критичен к себе. «Здесь я потерял троих, потому что не убедился, что командир полувзвода правильно понял задачу», — отмечает он, — «А здесь я потерял еще двоих, потому что не перепроверил данные о складках местности». Подводится итог: 8 из 17 убитых и 9 из 30 раненых – результат его оплошностей. Старлей пишет внизу пометку «При случае поговорить об этом с папой». Король Фуопалеле Тотакиа воевал почти 20 лет, с небольшими перерывами. Он знает о локальных войнах столько, что если все это записать, выйдет энциклопедия томов в сто, не меньше… Убрав ручку и блокнот обратно в карман, Хена кладет под голову свернутую накидку, и через пол–минуты засыпает.
Местные парни, недавние фермеры, а теперь – бойцы народной мотопехоты, сидящие у соседнего костра, метрах в десяти, многозначительно переглянулись. Команданте Хена – великий воин, раз может так легко заснуть после такой битвы. А Хенаоиофо видит во сне своего папу, короля Фуопалеле. «Я все понимаю, мальчик – говорит он, — Невозможно подготовить солдат и унтер–офицеров за пару месяцев. Сложно управлять батальоном в непривычном для тебя ландшафте. Плохо, когда из артиллерии есть только портативные минометы, а поддержки с воздуха нет вообще. Так что ты неплохо поработал. Но всегда помни: у каждого из бойцов есть мама, а у многих – жены и дети. Если твои парни будут видеть, что ты об этом помнишь, то поверят, что ты ведешь их к победе, после которой они вернуться домой. Это важно. А теперь спи. Набирайся сил. Они тебе понадобятся».
Он спит 4 часа, до самого прилета «Little–Beetle». Зиппо и Дилли – пилоты–виртуозы. Который раз они летают по 500 миль с острова Умбаса, через территорию Мозамбика и Малави, и ни разу не были обнаружены. Впрочем, мозамбикским ПВО не до них. Там какая–то своя война, да и радары древние, странно, что они вообще работают. В Малави вообще нет военных радаров, там армия наблюдает небо только визуально (и только для прогнозирования завтрашней погоды по цвету заката, на основании народных примет).
Дилли смотрит через ноктовизор на грунтовку Мпондо — Кумбва, изгибающуюся между холмами и озером Уква. Там хозяйничают гиены, обалдевшие от свалившегося на них невиданного богатства в виде целых трех армий – генерала Мваге, адмирала Букти и полковника Куруе — принявших здесь последний бой. Почти четыре тысячи трупов. За ночь это не сожрть даже всем гиенам в округе, а с восходом Солнца появятся пернатые падальщики – вот тогда начнется настоящая драка за мясо…
— Ну, ты и наколбасил, старлей, — говорит, наконец, Дилли, — было хоть, за что?
— Было, — отвечает Хена, — Эти банды малолетних уродов терроризировали пол–страны. Одно херово: их лидеры, похоже, успели уйти через озеро.
Дилли с трудом сглатывает слюну – видно, как ей тошно.
— На вид — обычные мальчишки. Извини Хена, наверное, ты прав, но… Короче, я пойду, прослежу за погрузкой раненых. Они хреново выглядят, если честно.
Слегка хлопнув старлея по плечу, она идет к флаеру. Зиппо щелкает своей сувенирной зажигалкой (за которое и получил прозвище), прикуривает и провожает Дилли взглядом.
— Знаешь, старлей, что она мне сказала после прошлого рейса? Она сказала: а вдруг все напрасно? Вдруг, все так устроено, что это дерьмо будет здесь еще сто, или триста лет?
— Я думаю, что не напрасно, — говорит Хена, — Просто раньше никто за это не брался по–серьезному. Начинали – и бросали на пол–пути. А надо делать – так делать.
— Да уж… — говорит Зиппо, — ты сделал – так сделал. Как вся эта толпа здесь оказалась?
