народ» обучать и развивать мужиков, способствовать их соединению с революционной интеллигенцией.
Червинский был арестован 1 декабря 1870 года. При обыске отобраны «Записки и заметки о бывших революциях и о покушениях на коронованных особ». С 15 по 26 декабря 1870 года он содержался в Петропавловской крепости. По постановлению Следственной комиссии от 10 января 1871 года за «враждебное политическое настроение» выслан в Холмогоры Архангельской губернии под надзор полиции. Разрешение окончить образование было дано лишь в 1875 году, после чего Червинский вернулся в Петербург и окончил Земледельческий институт. В 1875-1876 годах Петр Петрович совмещал статистическую деятельность в Черниговском земстве и сотрудничество в газете «Неделя». Статьи его, по утверждению О. В. Аптекмана, «с захватывающим интересом читала тогдашняя молодежь». Характеризуя народническое мировоззрение Червинского, Б.П. Козьмин отмечал, что «Червинскому принадлежит попытка своеобразного использования теории исторического материализма. Обосновывая свое народническое мировоззрение, Червинский прибег к теории К. Маркса»[271], которого называл «лучшим экономистом нашего времени». При этом Червинский, в отличие от большинства «семидесятников», понял не только экономическую часть учения, но и его социальную философию. В своих статьях он поднимал как общие вопросы изучения законов общественной жизни и мирового народного хозяйства, так и особенности хозяйственного развития России. Пристальное внимание Червинский уделял роли интеллигенции в этом развитии, призывая ее «идти в народ», и не просто служить ему, а «психологически срастаться» с деревенским миром. Он явился одним из основателей «теории малых дел», суть которой состояла в отказе от революционных порывов, в призыве трудовой интеллигенции к повседневной, рутинной работе в деревне. Продолжателем дела Червинского в середине 1880-х – начале 1890-х годов стал Я. В. Абрамов, который в своих статьях в той же «Неделе» отводил главную роль в этой работе земству. Оно должно было решать экономические и социальные проблемы сельского населения, развивать агрономию, кустарные промыслы, заботиться о его здравоохранении и начальном образовании. Наметив в публицистике своего рода программу деятельности, Червинский воплощал ее в жизнь многолетней службой в Черниговском земстве.
Саратовской земской статистике особенно везло на руководителей с революционным прошлым.
Сергей Андреевич Харизоменов после окончания в 1872 году Владимирской духовной семинарии поступил на медицинский факультет Московского университета, однако в 1875 году оставил его и «ушел в народ». Работал деревенским сапожником в Рязанской губернии, жил в земледельческой колонии в районе Анапы, работал молотобойцем на Воткинском заводе на Урале. В конце 1876 года после возвращения в Петербург стал членом «Земли и воли» и представителем в ней «Северной революционно-народнической группы». В 1877-1878 годах вел пропаганду среди крестьян Астраханской, Саратовской, Тамбовской губерний, присутствовал в июне 1879 года на Воронежском съезде землевольцев, где после раскола организации примкнул к чернопередельцам. В конце 1879 года Сергей Андреевич отошел от революционной деятельности, занялся юридическими науками. Весной 1885 года он получил место заведующего в Саратовском земском статистическом бюро, а до этого в 1883 году вместе с К. А. Вернером организовал Таврическое статистическое бюро.
Николай Григорьевич Кулябко-Корецкий, сменивший рано умершего создателя полтавской земской статистики H.A. Терешкевича, восемь лет работал в земстве анонимно, так как не мог получить разрешение на работу от департамента полиции. Он был привлечен к дознанию в 1875 году в Кишиневе за участие в организации транспорта запрещенных изданий, однако ему удалось бежать за границу. Здесь он сблизился с П. Л. Лавровым и редактировал журнал «Вперед». По возвращении в Россию в мае 1879 года Кулябко-Корецкий был арестован, вновь привлечен к дознанию и в административном порядке подчинен особому надзору полиции на пять лет. Только в 1888 году им было получено разрешение занять должность заведующего полтавским земским статистическим бюро.
Это далеко не полный перечень тех земских статистиков, которые отдали дань увлечению народничеством. По мере усложнения и совершенствования статистической организации и методологии уровень профессионализма статистиков повышался, а идеология отходила на второй план. Работа поглощала их целиком. Очень хорошо это выразил К. А. Вернер в письме А. Ф. Фортунатову: «Идя в статистику, я и мои друзья говорили, что идем для того, чтобы выяснить себе спорные вопросы, познакомиться с нуждами народа и его запросами. Десять лет уже прошло незаметно. Средство стало для нас целью, ремеслом, делом, не оживляемым увлечением и верою. Так относиться к статистике не хочу, а иначе – не могу, а потому и бросаю»[272]. Созданная статистиками-народниками земская статистика в процессе своего развития становилась независимым от идеологического влияния институтом, в котором профессиональная составляющая была превалирующей.
Ирина Гордеева[273]. «Малые дела» в российском коммунитарном движении
«Теория малых дел», если рассматривать ее в максимально широкой трактовке как целый комплекс идей, направленных на теоретическое обоснование необходимости отказа от политической борьбы за изменение общественного строя и поиск форм созидательной деятельности интеллигенции на благо народа, сложилась в контексте культурнического направления русского народничества, которое в 1870-1880-х годах переживало идеологический кризис. Также ее появление было реакцией на неудовлетворенность общества результатами «либеральных» «Великих реформ», от которых ждали скорых и ощутимых позитивных изменений.
Коммунитарный вариант этой «теории», который возник в те же годы в среде «богочеловеков» А. К. Маликова, «интеллигентных мужиков» А. Н. Энгельгардта, участников «интеллигентных» земледельческих общин, толстовских колоний и устроителей общин, аналогичных Трудовому братству H.H. Неплюева, остается малоизученным, несмотря на то что именно его коммунитаризм позволяет связать это явление с аналогичными зарубежными движениями и проследить его судьбу вплоть до наших дней.
Коммунитарное движение – это один из четырех способов проведения в жизнь социальных преобразований (наряду с буржуазным индивидуализмом, революционным способом изменения общества и реформизмом, стремящимся к постепенному введению социальных новшеств). Его участников объединяет цель изменения общества путем внутреннего духовного перерождения каждого отдельного человека в условиях небольшой общины. Особенно важную роль коммунитаризм играл в XIX–XX веках в истории США, где его идеалы считаются важной характеристикой национального самосознания[274]. В России первые коммунитарные проекты совместной жизни и общего труда, имевшие целью указать путь к реорганизации всего общества, были задуманы еще в 40-50-е годы XIX века. С конца 1860-х годов мечты о самосовершенствовании в общине единомышленников все чаще стали воплощаться в практической деятельности, а стремление к организации «экспериментальных» общин приняло массовый характер, стало заметным общественным настроением[275].
Задачей моей статьи является зафиксировать начальный период появления коммунитарной «теории малых дел» на примере возникновения двух направлений этого движения, одно из которых представлено идеями и деятельностью А.Н. Энгельгардта, а другое – H.H. Неплюева. Их объединяет не только коммунитарный характер и практическая направленность идей, но и то, что они оба были помещиками, по-новому поставившими вопрос о роли своего сословия в обновленной реформами стране. Они оба хотели видеть русскую деревню культурной, и если
