Но не королеве.
А ведь знатность его семьи, чистота крови, наконец, магический дар! – вполне допускали претендовать на звание консорта. Но повелительница его души, его тела, сердца и разума, всего его существа – этого не захотела.
Что ж, значит, так распорядилась судьба.
Теперь у алора есть другой объект для изливания непригодившихся чувств. Ребёнок, которого он может воспитать по своему желанию. Человек, роднее которого уже, пожалуй, не будет никого, маленькая девочка, зерно, что он должен прорастить. И ответственность за юную жизнь затмевает другие хлопоты.
Хиден. Хиден-эли. В Верхнем, чужом ей мире, она находится уже больше двух месяцев. Радуется, бегает по дворцу, похожая на удивительную белокрылую бабочку; то пытается со всеми говорить на безмолвной речи, то норовит обратиться к слугам как к высшим по положению – маленький ребёнок, воспитанный в совсем иной культуре.
Алор опасался поначалу, что Хиден не сможет прижиться в Верхнем мире: кто знает, как подействовали на организм девочки тяжёлые условия Нижнего. Опасался, что ей не суждено будет использовать магию, талант к которой непременно должен был таиться в глубинах её существа – наследственность, даже подпорченная низкой кровью, не может не проявиться. Боялся, что разлука Хиден с названым братом сильно повлияет на стремление девочки постигать новое, что сам Верхний мир будет к ней неласков, покажется злым.
К счастью, тревоги были напрасны.
Огненный материк пришёлся девочке по нраву. После густого, убивающего магию воздуха Нижнего мира жизнь в Верхнем стала настоящими каникулами, отдыхом не только от школы, но и от невозможности дышать свободно. Хиден-эли, кажется, даже не очень тосковала по семье.
Орриэ-лаэ недовольно хмыкнул. Семья. Люди, что воспитывали девочку. С ними пришлось обойтись без лишних церемоний: новые разработки отдела душевных универсалий позволяли избавить заклинаемых от ненужных эмоций. Отныне воспоминания о дочери не будут задерживаться в их памяти, и беднягам не придётся беспокоиться из-за её долгих отлучек. Археология – любимая специальность, хобби, ставшее жизнью, займёт всё.
Летний жар нельзя было терпеть долго, и Орриэ-лаэ поспешил вернуться в прохладу. Стоило прикрыть балконную дверь, как голос девочки снова ударил в уши: упражнение продолжалось.
На сей раз мысли алора приняли иное направление. Хиден-эли, словно маленький ребёнок, весенняя пташка, легкомысленна и беззаботна. Она, впрочем, и не является ничем иным кроме как маленьким ребёнком – но в этом мире даже детям необходимо быстрее взрослеть. Магия, которую алор позволил воспитаннице изучать, накладывает обязанность не только на учителя, но и на ученицу. Оба должны понимать свою ответственность. И оба должны понимать, к чему может привести неосторожность.
Малышке Хиден нужно многое узнать. И это многое обязан дать он, алор – больше некому. Предоставить девочке сведения о том, каков истинный мир, который она так просто приняла.
Середина августа, Аррие
– Куда мы едем? – Хиден пыталась раздвинуть ткань и выглянуть то с одной, то с другой стороны транспортного средства. Паланкин. Да. Оно называется паланкин – почти такое же девочка видела на картинке в учебнике истории. Только там было нарисовано, что его несут рабы, а этот плыл в воздухе сам по себе. – А где невольники?
– Где кто? – переспросил Орриэ-лаэ. Беловолосая умела задавать странные, ставящие в тупик вопросы.
– Ну невольники. Рабы, слуги, которые должны нести эту штуку. Я на картинке видела… Они невидимые?
Мужчина рассмеялся. Ох уж эти узкие нижнемирские представления о способах передвижения!
– Их нет. Паланкин движет магия. Многие повозки и кареты тоже – видишь, в них никто не впряжён.
– А лошадки? – Хиден указала на всадника. – Лошадки тоже ненастоящие?
– Нет, лошади самые обычные.
– А почему мы не поехали верхом? – грустно, надув губки, заглядывая прямо в глаза.
Алор почувствовал попытку вторжения в разум, стремление навязать чувство вины – обидел ребёнка, не дав покататься на лошади, – автоматически закрылся, стряхивая наваждение. А девочка молодец! Он ведь ещё не учил её влиять на разум людей, так что она пытается играть чужими чувствами интуитивно. Вот что значит порода!
– А ты умеешь? – он ласково потрепал девочку по голове.
– Разумеется, – Хиден поспешила отстраниться, выскользнуть из-под руки наставника, гордо поясняя свой ответ: – Я с десяти лет каждые выходные на ипподроме занималась. Мама… мама Неля сказала, что это для здоровья полезно.
– Вот как. Тогда я подарю тебе лошадь, и мы будем ездить на прогулки по утрам.
Девочка милостиво кивнула, принимая обещание подарка, и вновь высунулась из паланкина разглядывать окрестности.
– Куда мы едем? – повторила вопрос, интересующий её с самого начала пути.
– В Аррие. Я же обещал показать тебе, почему опасно пользоваться магией у всех на виду.
Первый раз так далеко за пределами особняка! Даже не в Огненном городе! И хотя окружающий пейзаж довольно однообразен: фруктовые сады, редкие маленькие домики, поля, на которых пасутся овечки и коровки, с одной стороны дороги, и высокий, красивый лес – с другой – всё равно было интересно выглядывать из паланкина, чуть отводя занавеску рукой, словно какая-нибудь восточная принцесса.
Аррие оказалось деревней часах в трёх езды от Огненного города – аккуратненькой, с похожими на кукольные деревянными домиками. На удивление пустынной деревней или на удивление нелюбопытной: ни один её обитатель не вышел посмотреть, кто же приехал. Странно!
– Они на площади перед домом старосты, – ответил Орриэ-лаэ на незаданный вопрос. – Сама сейчас увидишь.
Уличная жара опустилась на девочку тяжёлым одеялом. После мягкого полумрака паланкина солнечный свет до боли резал глаза, не позволяя в деталях разглядеть, что же заставило крестьян столпиться перед домом старейшины. Всё происходящее казалось представлением театра теней. Разноцветные спины – публика, и появившийся на помосте чёрный силуэт – конферансье.
Неужели наставник привёз сюда Хиден, чтобы спектакль посмотреть? Зачем тогда встали так неудобно? Так, что солнце оказалось прямо за спинами лицедеев. Ничего толком не разглядишь!
Площадь вдруг загудела, захлебнулась шёпотом. Неразборчиво тихие, подхваченные толпой слова конферансье-старейшины побежали сквозь пространство гулкими волнами – от центра к краям, словно круги на воде.
Начинается!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
