Скрежет ключа в двери.
Усилием воли принц заставил себя собраться. Он догадывался, кто идет по душу его. Она не должна увидеть его слабым. И она не должна понять, что он ждал ее прихода, иначе ее сильный и изощренный ум тотчас вычислит Доротею…
Она была в подпоясанной на талии мужской черной весте поверх короткого кафтана со стоячим воротником и длинными узкими рукавами, ноги укрывали черные колготы, кисти — перчатки черной кожи, голову — меховой берет с пером, а лицо — маска аватара Сфинкса. Это сочетание благородного рыцарского одеяния с ненавистным символом колониального господства показалось Варгу особенно вызывающим и возмутительным, и он подумал, что, возможно, лучше вообще уклониться от разговора с нею. Нет, нельзя, — она сочтет его молчание своей победой!
Пока он думал, какой тон избрать для нее, она сказала:
— Здравствуйте, принц.
Играя изумление, он вскинул голову и раскрыл рот. София сняла маску и впилась в него пронзительным изучающим взглядом. В свете нового факела его глаза блестели, давая ей пищу для размышлений и выводов.
— Вы знали, что я приеду, — жестко заметила она.
— Догадался, — усмехнулся Варг.
Он вложил в эту усмешку всю природную хитрость варвара, все свои актерские способности.
— Вероятно, вы полагаете, что я пришла позлорадствовать.
— А разве нет?!
София Юстина глубоко вздохнула и медленно, с достоинством, покачала головой.
— Тогда зачем пришли вы? Воспитывать меня?! Напрасный труд!
— Послушайте меня, принц. Возможно, и напрасный… Но я обязана предпринять последнюю попытку переубедить вас… — она замялась, размышляя, с чего начать, чтобы пробить броню в его душе. — Ответьте честно, принц, кто я для вас?
Он задержал ответ. Вопрос был неожиданный. И принц решил ответить честно, как она просила.
— Враг. Вы для меня жестокий враг, княгиня. Могущественный и коварный враг. Только такому врагу под силу было превратить моего отца в жалкую марионетку. Об остальных я и не говорю: вы охмурили их играючи! Вы — сильная личность. Если бы вы были мужчиной, я бы не пожелал себе противника достойней.
София кивнула, словно ждала именно такого комплимента.
— И я вас уважаю, принц. Как человека, который до предела свободе предан, равно как и я.
"Она меня провоцирует, — с содроганием подумал Варг. — Я ни на мгновение не должен забывать, кто она такая и на что она способна".
— Ваша свобода — это наше рабство.
— Вы ошибаетесь. Свобода или есть у всех, или ее нет ни у кого. По-моему, каждый человек свободен настолько, насколько он отвоевал свою свободу у судьбы.
— Отлично сказано! — воскликнул Варг. — Я всегда подозревал, что такой человек, как вы, должен понимать мои мотивы. Я не хочу, как мой отец, ловить крохи свободы из ваших рук — сам отвоюю себе столько, сколько смогу переварить!
— Вы предпочитаете моим рукам объятия Ульпинов?!
Варг вздрогнул. Эта удивительная женщина вновь перехватила у него инициативу. Сегодня, в этой камере, она была немногословна; уважая его ум, она предоставляла ему возможность самому додумать ее аргументы. И он, конечно, понял, что она хочет сказать. "Объятия Ульпинов"! Ее голос вторил его внутренним голосам — тем, которых принудил он умолкнуть, польстившись на обещанные знания, оружие и силу, какой у галлов от сотворения мира не бывало… Понимая, что хитрить перед нею бесполезно, он сказал:
— С Ульпинами у меня есть шанс… а без них я обречен на поражение!
— Ну как же вы не понимаете! — с горечью воскликнула София. — Вы говорите, шанс?! О да! У вас есть шанс поймать иллюзию свободы! У вас есть шанс на краткий миг взмыть в небо, к солнцу, как взмыл Икар — и кончить, как Икар!.. Ну хорошо, допустим, вы прогнали нас из этого удела. И что тогда? Вы думаете, тогда наступит долгожданная свобода?! Отнюдь! Наступит истинное рабство! И безраздельным властелином воцарится в душе вашей бог, вернее, злобный демон, по имени Марк Ульпин…
— Ложь! Я не позволю никому командовать собою!
— Как вы наивны, принц! Вы все еще не понимаете, с какими существами вы связались. Это нелюди, одержимые дьяволом, у них не осталось ничего святого в душе. Не у вас — у них благодаря вам появился шанс… шанс отомстить нам, то есть Империи! Вы для них — никто, орудие, не более чем инструмент зловещей мести. Они используют вас — а потом выбросят за ненадобностью! Для них ваша свобода — предмет издевки; сами они давно уже от совести свободны — а есть ли господин суровее, чем совесть?!
Слова молодого Ульпина вдруг пришли на ум Варгу: "В свои-то годы я больше прожил на свободе, чем все мои сородичи за сотни лет!..". Не ту ли свободу, о которой говорит Юстина, еретик имел в виду? Нет, нет, конечно, нет… она пытается совратить его… О, как она искусна! Но напрасны все труды ее!
— Я вам не верю, — промолвил он. — Это вы боитесь Ульпинов. А я их не боюсь. Вы, что же, мне хотите доказать, что эти двое для меня опасней всей имперской мощи?!
— Да, — отозвалась София, — именно так! Прошу вас сделать над собой усилие и забыть, кто я. Вернее, нет, не забывайте. Представьте себе людей, враждующих друг с другом, и чудовищ, которые враждебны роду человеческому. Разве люди не объединятся против чудовищ?
— Чудовища — это ваши аватары, — упрямо выговорил Варг. — Аватары живут в душах человеческих и…
"Что это я говорю? — мысленно простонал принц. — Это разве я говорю? Это они говорят, они, Ульпины!".
София поняла его, поняла, почему он осекся.
— Ради всего, что дорого вашему сердцу, принц, умоляю: скажите, где прячутся Ульпины! Ну же, говорите, пока еще не поздно их остановить!
В тот же момент она поняла, что перегнула палку. Варг, насупившись, молчал.
— Как только вы спасете себя и нас от Ульпинов, герцог освободит вас из темницы, — прибавила она.
— Хорошо, — сказал принц, — я вам отвечу, где Ульпины. А вы мне поклянетесь, что позволите отцу расторгнуть постыдный договор, который сами же ему и навязали.
— Нет. Я этого не сделаю. Мне просто не позволят. Ну вы же не ребенок, принц! Вы вдумайтесь, что говорите: как может Империя добровольно отказаться от своих владений?
— Но это не имперская земля, а наша, галльская!
— Вся земля под солнцем принадлежит Империи, — вздохнула София. — Так завещал Великий Фортунат. И я не в силах что-то изменить. Никто не в силах, даже император. Поймите, принц, меня сметут, как жалкую тростинку, как только заикнусь о вашей просьбе… Это же ересь суть!
— Вот то-то и оно, — невесело усмехнулся Варг. — Добром Империя нас не отпустит. Придется воевать!
"Он мне не скажет, где Ульпины, — пронеслась в ее мозгу горькая мысль. — Жестокая Нецесситата! Он фанатик, ловец иллюзий. А фанатик не может быть разумным человеком. Неужели я проиграла еретикам?..".
— Вы раб своих страстей, мой благородный принц, — с грустью заметила она. — Хотите снова воевать? А о народе вы подумали? Ведь именно его руками вам придется воевать!
— Народ мечтает драться за свободу.
— Какая чушь! Мечтают драться рыцари, и то не все, а лишь зеленые мальчишки. Народ грезит о мире, о покое, о добром урожае, о достатке…
— В своей стране, а не под чужим ярмом!
— А разве барон ваш или рыцарь не угнетает своих крестьян?! Какая разница крестьянину, один ли флаг над дворцом герцога или их два? Крестьянин равно служит господину!.. Поймите, союз с нами — великое благо для вашего народа! Ну сколько можно воевать! О, неужели вы, галлы, лишь бунтовать способны?! Нет, не верю! Я знаю ваш народ, он мужествен и трудолюбив. Так не совращайте его, дайте народу своему возможность потрудиться!
— Для императора?! Для вас?! Затем, чтобы у вас, патрисов и магнатов, побольше стало в кошельках империалов?! Вы мните, я не знаю, зачем открыли вы месторождение вольфрама?! Нам, галлам, вольфрам не надобен — вам он нужен, для ваших батарей и бластеров. Вот вся ваша дружба: вы забираете у нас вольфрам, а затем посредством этого вольфрама ваши пушки сжигают наши города!
— Вам злость и ненависть застлали разум, — в сердцах ответила София. — У вас все спуталось: причины, следствия… вы мальчик, но не муж! О, да если б я позволила себе потакать собственным страстям… то вы давно уж были бы мертвы!
Варг зловеще ухмыльнулся, как всегда, когда ему угрожали, и спросил:
— Так что же вам мешает подослать ко мне убийцу? Разве вы не всемогущи, что в Миклагарде, что в Нарбонне?!
— Да, я без труда могу устроить вашу смерть, — кивнула она. — Но ваша смерть проблемы вашей не решит.
— Вы всего-навсего боитесь, что наш народ возьмется мстить за меня. Или какой-нибудь отважный самозванец примет мое имя и возглавит борьбу. И герцог не простит вам мою смерть. Верно?
"Верно, — подумала София. — Таких, как ты, надежней умерщвлять открыто".
