Дэй… Или и не Дэй вовсе, но тот мужчина, что обнимает мою соотечественницу его точная копия. Он в чистом камзоле и чёрном плаще, почти как у Клинвара. У него и его девушки чистые и блестящие волосы. Они явно не истязают себя жизненными трудностями. Не должна истязать себя ими и моя дочь…
Хочу в комфорт! Да, чёрт бы меня побрал, я хочу в чистую комнату, на готовенький санузел и ванную. Хочу брать еду из холодильника! Хочу, чтоб Лизка училась и развивалась. Хочу не бояться за наше будущее. И пусть не со всеми моими многочисленными хочу можно справиться в кратчайшие сроки или не справиться вообще, но, получив многое из вышеперечисленного, я уже буду счастлива!
Да что я знала про абьюз раньше? Пф, ничего!
Какой у меня выбор? Дальше выживать здесь с Лизой, перебиваясь подачками старосты и пожертвованиями от солдат? Какая её ждёт жизнь? Да и ждёт ли вообще…
— Лизонька, — голос дрожит и звенит тревогой, — Ты хочешь пойти с дядей Драгом? Хочешь к нему во дворец?
Отстраняю от себя дочь и, склонившись над ней, всматриваюсь в её недовольное личико.
— Конечно. Мы же за тобой для этого и пришли. — сопит моя малявка.
Шумно сглатываю. Осматриваю своё кухонное, поредевшее войско и слёзы подбираются к глазам.
А этих я как брошу? Как вот они без нас с Лизой жить будут?
Энлии… Минк… Мои ведь уже. Даже безумный Гиральф с Клинваром, которых хоть здесь и не было, тоже напоминают о себе ноющей болью в сердце. Ну вот как они жить будут? Опять на проты перейдут и подкорок, а там… А ничего там. Если уж Дэй — это Драгхар, то не отдаст он им свои эти артефакты и амулеты, чтоб они под мертвецов закосили. И…
Как там сказал Сансиэль? Нет ничего ужаснее умирающей надежды? Пожалуй, именно это я вижу в полуопущенных ресницах Энлии и поджатых губах Минка — умирающую надежду. Хотели мы с дочерью или нет, а мы дали надежду этим людям и теперь… нам нужно уйти, чтоб перестать всего бояться, сражаться с усталостью, начать жить в комфортных условиях и сытыми, и одетыми, и обутыми… Уйти, оставив их с умирающей надеждой один на один.
— Солнышко моё, — говорю,а в глазах застывают слёзы, — Наверное, мы не сможем взять с собой наших друзей, понимаешь… А как они без… нас? — натурально всхлипываю, не в силах бороться со взбунтовавшимися чувствами. — Они ведь без нас пропадут. А мы не сможем к ним ходить в гости…
Вижу, как лицо дочери грустнеет, а нижняя губа начинает дрожать.
Получается, я сама манипулирую сейчас своим ребёнком. Прививаю ей чувство вины и перекладываю на детские плечи огромную ответственность, не имея силы сказать вслух, что чхала я на всех, кроме своей дочери, — не имея силы себя в этом убедить окончательно.
— А мы можем… — грустно шепчет она, — Мы можем ненадолго задержаться? Вырастим им много-много помидоров, картошки и деревьев с ягодами… Или… — курносый нос поворачивается в сторону Драгхара, — Дядя Драк, давай всех заберём к тебе во дворец! Пожалуйста… У тебя же там много места и комнат. Я видела…
Взгляд дракона осуждающе впивается в моё лицо.
Я не маленькая. Я понимаю, что мы не можем. Не понимаю, почему и что нам мешает, но чётко осознаю, каким будет его ответ.
Размазав по щекам слезы, я качаю головой:
— Хорошо. Придите за нами через два дня. Три. Дайте нам время… — пытаюсь отыскать компромисс. — Я не могу уйти вот так…
— Уйдя отсюда, мы сможем быстрее разобраться с твоим предназначением и силой твоей дочери, Оля. — моляще впивается в мои глаза дракон. — В твоих силах, возможно, очистить это место от а-магичного фона и возродить Светлые Леса. Подумай хорошо, я прошу тебя. Что ты успеешь за эти два дня? Сколько бы вы ни вырастили, а этого всё равно будет мало и надолго не хватит. Я прошу тебя довериться мне снова! Идём же…
Сомневаюсь, но уже более холодно и равнодушно. Отбросив эмоциональность, он ведь прав. Как мы могли с Лизкой такими уродиться, если у нас нет этих треклятых эльфийских корней? Что если мы способны на подобное чудо? На такие свержения? Что если мы здесь законная власть? И совсем неважно, настоящая или нет, нас ведь могут послушать! К нам могут прислушаться и перестать отправлять сюда людей на погибель… Здесь вообще может не быть погибели! День за днём мы сможем дать приговорённым столько запасов, чтоб им хватило на как можно дольше. Можем…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не успеваю уговорить себя шагнуть к дракону и ввязаться в политические игры, как позади раздаётся суровый голос флиртуна:
— Ваше драконье Величество, отойдите от Светлой Владычицы и немедленно покиньте её владения! Вы не заберёте ни её саму, ни её дитя.
Не веря собственным ушам, оборачиваюсь и всматриваюсь в непроницаемое лицо эльфа.
Мне послышалось?
Сансиэль замер в проходе, широко расставив ноги. Будто вратарь, стоящий на воротах перед решающим пенальти. Только рука его крепко сжимает рукоять совершенно устрашающего меча, чьё лезвие было таким волнистым, что я невольно провела параллель с обычной садовой пилой. Он смотрит на Драгхара будто тот совершенно пустое место и должен всенепременно его послушаться.
— Твоя Владычица сама может принять решение. — тоном, не терпящим возражений, отзывается Драг, лишь мазнув взглядом по явно не интересующему его эльфу.
— И ты её решение уже слышал, хвостатый. — под мой ошарашенный взгляд рядом с Сансиэлем появляется рыжий. Фарс закидывает на плечо свой топор и картинно сплёвывает на землю. — Она сказала, что ей нужно время. Вам пора убраться.
Ничуть не смутившись, дракон снова пробует достучаться до моего благоразумия:
— Я прошу тебя, идём.
— Ты никак глухой, бесовское отродье?!
Я вожу глазами из стороны в сторону, видя, как к проходу все прибывают и прибывают солдаты, а решительность на лице дракона иссякает с каждой боевой единицей, собирающейся у Стены с той стороны.
— Ну и что вы сделаете?! — вскидывается Драгхар, крикнув так, что я отчётливо услышала, как его зубы клацнули друг о друга.
Вместо ответа, отовсюду раздаётся странный звон. Такой противный и мерзкий, что я тут же зажимаю Лизке уши, втягивая собственную голову в плечи. А за ним как загремит со всех сторон что-то и вовсе подозрительное. Будто по ржавому щиту Кассиэль опять лупит чем-то тяжёлым, находясь везде.
Бум-бам-бум-ба-аммм.
Наконец-то звуки стихают.
Я испуганно прислушиваюсь к повисшей тишине, не замечая никаких изменений вокруг и тут, как гром среди ясного неба:
— А теперь посмотрим, как мы сможем ответить на твой вопрос, драконье высочество. Что мы сделаем?
Ужас застывает в моих глазах.
Под мой перепуганный визг проход пересекают солдаты, идя в нашу сторону, по Выжженным, минуя хвалёную Клинваром и Гиральфом защиту, что должна была нас разделять, как они утверждали, нерушимым барьером, и ничего хорошего дракону встреча с эльфийскими солдатами не обещает.
— Ст-ст-ст… — заикаюсь, кляня себя за угробленные нервы. — Стоять! — только выговорить успеваю, а в портал летит топор рыжего, едва не задев мою соотечественницу.
Очертания колонн и голубого неба вздрагивают. Дэй и брюнетка расплываются, размываются до тёмных пятен. Спустя мгновение наш шанс уйти порталом исчезает вместе с ними и оружием Фарса.
Глава 45
Я кричу, Лизка кричит, вокруг сущее безумие.
— Да я с кем разговариваю?! — охрипшим голосом надрываюсь я. — Отстаньте от дракона!
— Не трогай дядю Драка, обезьяна! — орёт Лизка, пиная рыжего под колено.
— Да я Владычица или не Владычица! Алло! — реву разъярённым медведем, дёргая то одного эльфа за плечо, то другого.
Не работает. Ничего не помогает. Ещё немного и Драгхара начнут мутузить по-настоящему, а не только окружать и грозить оружием.
— Ах так! Всё! Мы уходим! Пошли Лиза! — иду в ва-банк.
Беру дочь за руку и насильно волоку к проходу в Стене. Уверенности, что нас, как и солдат, пропустит эта магическая дрянь, нет, а желание привлечь внимание — есть.
