Так он и сделал, поначалу совершенно случайно, поскольку сидел, попивая горячий лаймовый сок, в кормовой каюте. Подзорная труба лежала на тумбочке рядом, и довольно скоро Джек узнал капитана транспорта - пожилого лейтенанта по фамилии Паттерсон, потерявшего руку в неудачной шлюпочной операции в начале войны.
А теперь с большим мастерством он командовал "Полифемом" - мореходным гладкопалубным кораблем, удерживая его как можно круче к ветру, насколько вообще возможно, на последнем длинном галсе, чтобы пересечь курс "Ворчестера", но не поблескивание стального протеза Паттерсона и не его точный расчет усиливающегося ветра заставили Джека всматриваться всё сильнее и сильнее, а скорее нечто чрезвычайно странное, происходящее в средней части судна.
Было похоже, будто команда транспорта катала пушку взад-вперед, но пушку серого цвета и гораздо большего размера, чем мог нести даже на нижней палубе любой корабль первого ранга. Джек не мог разобрать что это, ни из каюты, ни с кормовой галереи, ни с кормы.
- Передайте на транспорт пройти на расстоянии оклика, мистер Сеймур, - приказал он сигнальному мичману, выйдя на квартердек, а вахтенному офицеру добавил: - Мы на мгновение ляжем в дрейф, мистер Коллинз, если вам будет угодно.
"Полифем" пересек кильватерный след "Ворчестера", подскочил к подветренному борту, обстенил фор-марсель и лег в дрейф, поднимаясь и опускаясь на резвых волнах. Его капитан стоял, зацепившись крюком за ближайшие к корме грот-ванты и внимательно глядя вверх на линейный корабль.
Это был худой, пожилой мужчина в поношенном старомодном мундире, его ярко-желтый парик, прикрывавший часть головы, странно контрастировал с хмурым, неулыбчивым, загорелым лицом, но, опять-таки, не мистер Паттерсон привлек пристальный взгляд Джека и взоры всех ворчестерцев, что смогли пристойно заглянуть через борта, а носорог, стоящий позади фок-мачты. Неподвижный посреди своей неподвижной обслуги. Оба корабля застыли в почтительном молчании, а их капитаны беседовали через разрыв между кораблями как пара воспитанных быков.
Ради приличия Джек сначала спросил новости об адмирале - тот отплыл в четверг вечером в компании с "Мелампусом", поинтересовался мистером консулом Гамильтоном – тот находился на борту и ожидает капитана Обри, как только сможет стоять: сейчас он испытывал определенные затруднения при движениях, и потом спросил:
- Мистер Паттерсон, что это за существо позади фок-мачты?
- Это носорог, сэр, носорог серой разновидности. Подарок для паши Барки.
- Что он делает?
- Гуляет, сэр. Его нужно выгуливать два часа в день, чтобы не становился злым.
- Тогда продолжайте, мистер Паттерсон, не нужно церемоний, прошу.
- Хорошо, сэр, - сказал Паттерсон, а моряку во главе группы: - Продолжай, Клементс.
В носороге и его сопровождающих как будто распрямилась какая-то пружина, и все пришло в движение. Животное сделало три или четыре проворных маленьких шага и бросилось Клементсу в живот, тот схватился за рог и поднялся с ним, взывая:
- Спокойно, спокойно, старый петух, - и в этот же момент остальные потянули за фалы хват-талей, оторвав носорога от палубы.
Он висел на проходящем под брюхом широком поясе и некоторое время проворно перебирал ногами, а Клементс увещевал ему в ухо подходящим для такого огромного объема голосом и доброжелательно похлопывал по шкуре, и когда носорога снова опустили, отвел его вперед к подножию фок-мачты, удерживая за ухо и советуя "идти резво, наблюдать за подъемом на волне, смотреть куда идешь и не давить людей большой жирной задницей".
Здесь его подняли вверх, развернули, опустили и повели в корму. Носорог шел теперь довольно безропотно, лишь изредка спотыкаясь и тыкая рогом или бессмысленно крутя задом. Его снова подняли, повернули и повели вперед: туда-сюда под зачарованными взглядами ворчестерцев, пока, наконец, не отвели к главному люку.
Там он выжидающе стоял, насторожив уши, тусклые глазки бегали из стороны в сторону, цепкая верхняя губа двигалась туда-сюда. Клементс угостил его сухарем, который носорог деликатно взял и с большим аппетитом съел. Но потом откинули люки, и поведение существа изменилось: Клементс завязал ему глаза своим черным шейным платком.
- Очень труслив, - пояснил мистер Паттерсон, - боится темноты, или, возможно, глубины.
- Теперь потихонечку, - произнес Клементс. Они вместе с носорогом подняли ноги, шагнули в люк и исчезли внизу, одна рука моряка на веревке, другая - на холке животного. Все четыре ноги носорога напряжены, уши обвисли - само серое воплощение беспокойства.
- Господи, как бы я хотел, чтобы доктор оказался здесь, - сказал Джек Пуллингсу и громче, - мистер Паттерсон, поздравляю, вы ловко управляетесь с носорогом. Отобедаете со мной завтра, если позволит погода?
Мистер Паттерсон заявил, что если позволит погода, то он будет счастлив встретиться с капитаном Обри, но проревел это сомневающимся тоном, кивнув головой в наветренную сторону, где налицо были признаки надвигающегося сильного ветра.
Поэтому Джек обедал один. Все три корабля под гротом и зарифленными марселями бежали курсом ост-зюйд-ост по морю, слишком бурному, чтобы спустить шлюпку, но Джек порадовался этому, ибо хотя ветер держался отличный, а вдали от эскадры чувствовалась общая атмосфера праздника, его простуда настолько усилилась, что он едва ли подходил для совместного застолья.
- Как бы я хотел, чтобы здесь оказался доктор, - снова сказал Джек Пуллингсу за завтраком.
Он ощущал, что вызывать мистера Льюиса будет нелояльно по отношению к Стивену, и перед обедом попробовал некоторые из предложенных средств. То ли они, то ли выпитое вино, видимо, подействовали, поскольку, когда корабли подошли к проливу Пантиллерия и Джек раскинул свои силы как сеть в слабой надежде на приз, то обнаружил, что его настроение поднялось на высшую ступень жизнерадостности.
Надежда действительно слабая, но имела право на обоснованное существование: все еще встречались корабли, которые рисковали плыть на восток ради огромных барышей, и хотя они были быстры и знали своё ремесло (часто как каперы или контрабандисты), это был один из немногих морских путей, на котором они встречались не так редко, как на других, и на этом участке моря, при таком ветре с зюйд-веста, корабль, прорывающий блокаду, идя против ветра домой, окажется в невыгодном положении.
Он настолько охрип, что Пуллингсу приходилось повторять его распоряжения, но Джек с неподдельным удовлетворением отметил, как "Дриада" направилась на зюйд, а "Полифем" - на норд, пока все три корабля не вытянулись в шеренгу так, что смогли обозревать большую часть канала. Стоял сияющий день, теплый, несмотря на ветер, наконец-то настоящий средиземноморский день с великолепной видимостью. Белые облака неслись по голубому небу, их тени казались фиолетовыми на васильковом море, где ни капли белого: абсурдный день, чтобы болеть.
