— Что он, не понимает — он же может умереть! Звоночки-то были.
— Не знаю. А вот я такой напряженки могу и не выдержать.
Валера, действительно, был очень близким человеком. И все Володины трудности и беды ему приходилось пропускать через себя. Что было очень нелегко».
Одно очень важное обстоятельство последних дней — все от Высоцкого очень устали.
Оксана: «Все от него безумно устали…»
В. Янклович: «Но он, действительно, был невыносим в последнее время… А мы все были просто люди… И Оксана— тоже человек… Когда она забрала его на два дня, уже на второй позвонила:
— Валера, я больше не могу. Умоляю, заберите Володю.
И мы с Федотовым поехали и забрали».
О. Филатов: «Я видел Володю в возбуждении… Он метался, рвался — просто ревел от боли и бешенства:
— Ну сделайте что-нибудь!
Кто мог справиться с ним в таком состоянии?!»
А. Высоцкий: «И было видно, что все от него чрезвычайно устали…»
С очень небольшими перерывами все это происходило больше месяца… Не хватает человека, который мог бы сказать— все! Вернее, такого человека не было — «все же все мы были — младшие друзья…» (В. Шехтман).
«Все безумно устали»… Вот что записывает Высоцкий в «парижском дневнике» после посещения в клинике Шарантон старшего сына Марины — Игоря, который лечится там от наркомании:
«…Все хотят своего — покоя.
Врачи — избавления от беспокойного пациента — покой.
Игорь — избавления от всех, чтобы продолжать начатое большое дело. Покой.
Родители, чтобы больше не страдать. Покой.
Я — чтобы мне лучше было. Все своего и по-своему, поэтому общего решения найти почти нельзя».
И дальше — после разговора с Игорем В. В. записывает: «Я пока не могу это описать, и как мать (Марина Влади) это выдержала, и выдерживала, и будет выдерживать — не понимаю. Но положение безвыходное. Созерцать, как парень гибнет, ведь нельзя. А он-то хочет гибнуть. Вот в чем вопрос. Ушли. И весь остаток дня прожили в печали, ужасе и страхе».
Вот теперь можно попробовать представить состояние родителей Высоцкого, когда они узнают, что их сын страдает этой болезнью. Их печаль, ужас и страх… Вполне понятно, что они об этом никогда не говорили и не говорят…
В воскресенье Высоцкий не выходит из дома, в понедельник — 21-го — выезжает в предпоследний раз. Он решает как можно скорее улететь в Париж, к Марине — для этого надо получить загранпаспорт.
Оксана: «Володя не мог найти себе места — то рвался ко мне, то он должен немедленно лететь к Туманову, то к Марине, то в Америку… Он все время куда-то рвался: он хотел сам от себя убежать. Он же понимал, что это была уже не ЕГО жизнь, и что это был не ОН.
После укола были какие-то светлые мысли, но это было так недолго. Одной ампулы хватало на полтора-два часа, не больше».
В. Янклович: «У Володи было разрешение — один раз в год оформлять выезд за границу, а по этим документам он мог выезжать несколько раз в течение года. Но в это время в ОВИРе произошла смена начальства. Сняли и Фадеева, который очень помогал Володе. А новый человек на месте Фадеева говорит Володе:
— Владимир Семенович, 79-й год закончился, и вы должны все документы оформлять заново.
Володя возразил:
— Нет, я оформил разрешение на год в июле 79-го, а сейчас еще не кончился июль 80-го. Разрешение действительно до июля включительно. И в июле я еще могу выехать.
(У Высоцкого была американская виза с 5 августа, он, возможно, и собирался лететь прямо в Нью-Йорк. Но действие разрешения заканчивалось 1 августа, наверное, поэтому он решает лететь в Париж. — В.П.)
— Да, но вы знаете, у нас новый начальник, и он такие вещи не разрешает.
— Тогда дайте мне телефон вашего начальника.
— Нет, я не имею права давать телефон генерала…
— Ну тогда я узнаю по своим каналам.
Приезжает домой, я прихожу из театра. Володя рассказывает мне все это.
— Ты знаешь, у меня не хватит сил снова оформить все документы. Ну-ка, набери мне ОВИР.
Я набираю номер, Володя говорит:
— Я был у генерала, он сказал, чтобы вы к нему зашли…
Я удивился:
— Володя, но ты блефуешь?!
— Ничего, он тоже блефует.
И вот двадцать третьего или двадцать второго ему позвонили из ОВИРа:
— Владимир Семенович, зайдите за паспортом.
То есть он все рассчитал очень точно».
Валерий Павлович считает, что разговор в ОВИРе был 19 июля. Но работал ли ОВИР в субботу? Тем более это был день открытия Олимпиады…
Понедельник, 21-го, вечером — «Преступление и наказание».
В. Янклович: «Я помню, что Володя не хотел играть. Ему звонил Любимов, несколько раз звонила Галина Николаевна (Г. Н. Власова — зав. труппой. — В. П.)… Но очень проблематично, играл ли он…»
В. Нисанов: «Да, он должен был играть 21-го, но играл ли?»
М. Лебедев (актер Театра на Таганке, второй исполнитель роли Свидригайлова): «Нет, Володя в этот день не играл, — уже не мог… Но в театр, кажется, приезжал. В последнее время мне часто приходилось его заменять, в такие дни я всегда был наготове…»
Е. И. Авалдуева: «В этот день приезжает в театр не просто бледный — серый.
— Что с тобой, Володя?
— Елизавета Иннокентьевна, я скоро умру.
— Да что ты такое говоришь, Володя!
— А Галина Николаевна (Г. Н. Власова — В. П.) — здесь? Я так и не успел вернуть ее брошку…
В этот же день он и вернул брошь… А потом в театре говорили, что он ее продал».
Ю. Ф. Карякин: «Преступление и наказание» было 21-го. Это накануне моего дня рождения… Я дозвонился домой — там уже был какой-то кавардак… Не Володя подошел».
Поздно вечером Высоцкий приезжает к Ивану Бортнику.
И. Бортник: «Шла Олимпиада, спектакли начинались в 8 часов вечера. Володя приехал поздно — играл он или нет?..
— Выпить есть?
— Да нет у него, — говорит жена.
А у меня стояло немного в бутылке…
— Нет? Ну-ка, ну-ка… Ага! Вот она!
Выпил стакан водки.
— Поехали ко мне… Я достану.
— Володя, ты поддатый, оставь машину, поедем на такси.
Отобрал у него ключи, оставил дома.
Нормально себя чувствовал, приехал ко мне с Оксаной, но ее он домой отправил раньше. Как она оказалась в квартире? Наверное, у нее были свои ключи…»
Оксана: «Не Володя меня отправил, я поняла, что они запьют… И прикинулась «дохлой лисой», говорю, что у меня заболело сердце. И уехала. Подумала, что и Володя поедет за мной, а он не поехал».
И. Бортник: «Мы приехали на Малую Грузинскую. Володя принес спирт, не знаю откуда… Мы выпили, я остался у него ночевать…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
