Гризелда страдала слабостью желудка и терпеть не могла дальние поездки в карете.
– Если ты спрашиваешь, не позабыл ли я о том, как часто тебя рвало на мои ботинки, когда мы были детьми, то мой ответ «нет», – раздраженно молвил Мейн. В душе его зашевелилось очень противное чувство. Отчего Гризелда одета в дорожное платье? Почему она поднялась в столь ранний час? И самое важное, почему эта карета остановилась, чтобы забрать его?
– Имоджин, – сказал он, – куда держит путь эта карета? В этот самый момент?
Она встретилась с ним взглядом, в котором не было ни капли стыда.
– В Шотландию, – ответила она. – В Шотландию, в графство Абердиншир. Во владения графа Ардмора.
Глаза Мейна сузились.
– Извольте выпустить меня! – велел он; голос его был холоден.
– И не подумаю! – сказала Имоджин, сложив руки на груди. Мейн подался вперед, намереваясь постучать по ящику под козлами, чтобы привлечь внимание кучера.
– О Бога ради! – простонала Гризелда; лицо ее уже приобрело зеленоватый оттенок. – Сделайте милость, Имоджин, просто дайте ему записку от Рейфа.
Молча, чтобы ненароком не сказать чего не следует, Мейн взял записку, которую Имоджин извлекла из своего ридикюля, и вскрыл ее.
Мейн!
Сейчася не могу ничего объяснить, но я вынужден умолять тебя помочь мне разрешить возникшую проблему касательно моего опекунства над сестрами Эссекс. Фелтону удалось найти такой выход из того жуткого скандала с участием Аннабел, при котором необходимость в ее браке отпадает, но вы должны быть в Шотландии прежде, чем они с Ардмором прибудут туда, дабы предотвратить эту свадьбу. Фелтон не может совершить эту поездку, а я в настоящее время связан порукам и ногам юридическими делами. Если бы ты смог изыскать возможность составить компанию Гризелде, Имоджин и Джоузи, то я был бы премного тебе благодарен.
Рейф
– Дьявол побери, что все это значит? – спросил Мейн, взглянув на сестру.
Та застонала.
– Мы все еще в центре Лондона, – напомнил он ей. – У тебя нет причин притворяться, что на тебя уже накатила дурнота.
– Я не притворяюсь! – негодующе воскликнула она, распахнув глаза. – При одной мысли о двух неделях в этой карете мне делается дурно.
– Как бы там ни было, – сказал Мейн, чеканя слова, – почему, скажите на милость, вы поступили со мной таким образом?
По стуку колес он заключил, что они и впрямь оставили позади мощеные улицы Лондона и теперь направлялись к Большой северной дороге.
– Вы нам нужны, – сказала Имоджин. – Мы должны спасти Аннабел от этого брака – должны!
От веселья в ее глазах не осталось и следа – теперь она являла собой воплощение сестринской преданности.
– Слишком поздно спасать ее отчего бы то ни было, – категорично заявил Мейн. – Мне нет дела до того, какой выход из положения нашел Фелтон. Аннабел уже несколько дней путешествует с шотландцем. Если данная ситуация не есть залог гибели ее репутации, то я не знаю, что может ее погубить.
– У нас самые быстроногие лошади Рейфа, – сообщила Имоджин, наклонившись вперед и положив руку ему на колено. – Более того, Рейф распорядился разместить своих лошадей вдоль всей Северной дороги, тогда как Ардмор предположительно станет нанимать лошадей. У этой кареты прекрасные рессоры. Мы с легкостью их обгоним, если согласимся потерпеть небольшие неудобства и ехать днем несколько дольше, нежели принято.
– Неудобства! – У Мейна голова шла кругом. Его слуги думают, что он отправился на прогулку по парку. У него нет…
– У меня нет одежды! – почти прокричал он. Имоджин потрепала его по колену точно так, как если бы он был маленьким ребенком, потерявшим свой любимый помпончик.
– Не волнуйтесь. Я велела слуге Рейфа уложить для вас саквояж.
Одежда Рейфа? Она что, сошла с ума?
– Где твоя горничная? – напустился он на сестру.
– Едет вслед за нами, – ответила Гризелда. – Поверь мне, Гаррет, если бы я могла придумать иной способ спасти Аннабел от этого брака, то я бы так и сделала.
– В этом союзе нет ничего столь ужасного, – возразил Мейн.
– Бедняжка плакала перед тем, как уехать в Шотландию. Она плакала, – сказала Гризелда.
– Женщины всегда плачут на свадьбе.
– Аннабел никогда не плачет, – встряла Джоузи.
– Я плакала, когда папенька сообщил мне, что я должна выйти замуж за Уиллоби, – задумчиво молвила Гризелда, избегая встречаться с братом взглядом.
– Уиллоби был отличным малым, – заявил Мейн. И когда его сестра ничего не сказала, прибавил: – Так ведь?
– Разумеется, – вымолвила она. – Ума не приложу, почему я подняла столь печальную тему, как мой недолговечный брак. Бедный Уиллоби!
Мейн с трудом мог вспомнить лицо своего зятя: в конце концов, этот малый внезапно умер за обеденным столом всего год спустя после свадьбы. Переедание – так сказали в то время его родители. Он всегда считал Уиллоби славным малым. Но возможно, Гризелда предпочла бы выйти замуж за кого-нибудь другого.
– За эти десять лет ты в любое время могла бы повторно выйти замуж, – сказал он, пристально посмотрев на сестру.
– И то верно. – Она снова закрыла глаза. – Ума не приложу, отчего я не дала себе труда это сделать.
– Сарказм никогда не был твоей сильной стороной, Гризелда, – заметил Мейн.
– Аннабел плакала, услышав, что ей придется выйти замуж за Ардмора, – многозначительно сказала Имоджин. – И она перестала плакать только тогда, когда мы придумали план, согласно которому она вернется к нам через полгода. Их семейная жизнь обречена, даже не успев начаться. Спасение Аннабел от подобной участи стоит некоторых изменений в наших планах и небольших неудобств.
– О каких небольших неудобствах вы толкуете, когда вы, очевидно, считаете, что мне будет удобно в одежде Рейфа? Вы могли бы послать мне записку вчера вечером. Тогда мой камердинер, возможно, ехал бы сейчас в карете вместе с вашей горничной.
– Это пойдет тебе на пользу, Гаррет, – молвила она, воззрившись на него со всем высокомерием старшей сестры. – Ты сделался чересчур зависимым от своих нарядов. Ты же не хочешь превратиться в сноба.
Мейн ощутил такой приступ ярости, что его невозможно было выразить словами. Поэтому он развалился в своем углу и закрыл глаза. Может статься, он просто проспит всю дорогу до Шотландии.
Глава 19
Следующие несколько дней Аннабел с Эваном неукоснительно придерживались правила: десять поцелуев в день и никаких вопросов. Время от времени один из них начинал задавать вопрос и осекался. А иногда другой отвечал, единственно удовольствия ради, хотя то вовсе не был вопрос на поцелуи.
