— Красивые все портят.
— Вряд ли она пробыла здесь достаточно долго, чтобы все испортить.
— Еще успеет. Увидите. Мама тоже не любила хорошеньких женщин. Они ей поломали жизнь.
— Откуда тебе это известно?
— Она часто плакала. Кроме того, они с папой ссорились. Хотя и не кричали. Тихие ссоры хуже, чем шумные. Папа тихо и спокойно произносит жестокие слова, и от этого они становятся еще более жестокими. Он произносит их так, как будто они его забавляют… как будто люди забавляют его своей глупостью. Он считал маму глупой. Она от этого чувствовала себя очень несчастной.
— Женевьева, не стоит копаться в том, что произошло так давно. Ты просто многого не знаешь.
— Но я же знаю, что он убил ее!
— Это неизвестно.
— Говорят, она покончила с собой. Но это неправда. Она бы не оставила меня одну.
Я накрыла ее руки своей ладонью и попросила:
— Не думай об этом.
— Как не думать о том, что происходит в твоем доме? Из-за того, что случилось, у папы нет жены. Поэтому Филипп должен был жениться. Если бы я была мальчиком, все было бы по-другому. Папа не любит меня, потому что я девочка.
— По-моему, ты просто себе внушила, что он тебя не любит.
— Терпеть не могу, когда вы притворяетесь. Вы — как все взрослые. Когда они не хотят отвечать, то делают вид, что не понимают, о чем ты говоришь. Я думаю, папа убил мою маму, и она возвращается из могилы, чтобы отомстить ему.
— Что за чушь!
— По ночам она бродит вокруг замка вместе с другими привидениями из каменного мешка. Я сама слышала, и не говорите, что их нет.
— Когда услышишь в следующий раз, скажи мне.
— Вы так хотите, мисс? Я уже давно их слышу. Я не боялась, потому что мама не дала бы меня в обиду. Помните, вы говорили?
— Дай мне знать, когда услышишь их в следующий раз.
— Вы думаете, мы могли бы пойти и поискать их, мисс?
— Не знаю. Сначала послушаем.
Она порывисто обняла меня и воскликнула:
— Договорились!
В замке только и судачили, что о бале для слуг и виноделов. Подготовка шла полным ходом, и волнений было намного больше, чем перед балом, который граф давал для друзей. На хозяйственном дворе и в коридорах замка весь день стоял гомон. Слуги радовались приближению торжества.
На праздник, чтобы чувствовать себя увереннее, я надела нарядное зеленое платье, забрала волосы высоко на затылке и осталась довольна собой.
Я много думала о Габриелле Бастид. Пришла ли она к какому-нибудь решению?
Распорядителем бала назначили эконома Буланже, он встречал гостей в банкетном зале замка. Всех угощали легким ужином а-ля фуршет. Молодожены, граф и Женевьева появятся, когда бал будет в разгаре. Как мне сказали, они войдут незаметно, без церемоний, и станцуют несколько танцев с гостями. Потом Буланже — как бы случайно — обнаружит их присутствие, предложит тост за здоровье молодых и все выпьют самого лучшего вина из подвалов Шато-Гайара.
Когда я спустилась в банкетный зал, Бастиды были уже там. Габриелла пришла с ними. Такая хорошенькая, хотя печальная, в голубом платье, которое скорее всего сшила сама. Говорили, что она прекрасная портниха.
Госпожа Бастид появилась под руку со своим сыном, Арманом. Она улучила минуту и шепнула мне, что Жан-Пьер еще ничего не знает. Они надеялись, что к тому времени, как все откроется, они выяснят имя возлюбленного Габриеллы и сыграют свадьбу.
Это была просьба о том, чтобы я молчала. Не жалела ли она, что доверилась мне, когда первая боль от потрясения еще не утихла и я оказалась рядом?
Жан-Пьер пригласил меня на танец. Играли «Sautiere Charentaise». Эту мелодию я уже слышала у Бастидов. И к ней подходили слова песни, которую мне как-то раз пел Жан-Пьер. Пока мы танцевали, он опять ее тихо напевал: «Кто они, богатые люди?..»
— Даже в этой роскоши я буду петь свою песню, — сказал он. — Да, нам, беднякам, здорово повезло. Не часто нас пускают потанцевать в бальной комнате замка.
— Неужели тебе больше нравится танцевать здесь, чем дома? Мне очень понравилось у вас на Рождество. И Женевьеве тоже. Думаю, у вас ей понравилось даже больше, чем в замке.
— Странная девочка, эта Женевьева.
— У меня сердце радовалось, когда я видела ее такой счастливой.
Он тепло мне улыбался, а я все вспоминала, как Габриелла внесла в комнату корону на подушечке, и как потом Жан-Пьер расцеловал нас по праву рождественского короля.
— Возможно, она стала счастливее с тех пор, как ты приехала, — сказал он.
И добавил:
— И не только она.
— Ты мне льстишь.
— Это правда, Дэлис.
— В таком случае, я рада, что меня здесь любят.
Он легонько пожал мне руку и заверил:
— Конечно, любят.
Потом воскликнул:
— А, смотри… Вот они, наши аристократы. Между прочим, Его Светлость смотрит в нашу сторону. Возможно, ищет тебя. Ты для него самая подходящая партнерша для танца. Все-таки не служанка и не с виноградников.
— Уверена, у него и в мыслях нет ничего подобного.
— Как горячо ты его защищаешь.
— Я совершенно спокойна. К тому же, он не нуждается в моей защите.
— Посмотрим. Предлагаю маленькое пари. Спорим, что он тебя пригласит первой?
— Я никогда не спорю.
Музыка прекратилась, и Жан-Пьер проворчал:
— Буланже знает свои обязанности. Это он как бы невзначай подал знак: «Хватит танцевать! Пришли хозяева».
Он отвел меня на место, и я села. Граф отделился от Клод и Филиппа и направился в мою сторону. Я отвернулась и принялась напряженно разглядывать музыкантов. Я, как и Жан-Пьер, решила, что граф хочет пригласить меня на танец. Каково же было мое изумление, когда я увидела его кружащимся в танце с Габриеллой. Я со смехом обернулась к Жан-Пьеру.
— Жаль, что я не заключила с тобой пари.
Жан-Пьер с удивлением уставился на свою сестру и графа.
— А мне жаль, что тебе вместо хозяина замка достанется хозяин виноградника, — сказал он.
— А я рада, — ответила я шутливо.
Пока мы танцевали, я заметила, что Клод танцует с Буланже, а Филипп — с госпожой Дюваль, ответственной за женскую часть прислуги. Я подумала, что граф выбрал Габриеллу, потому что она из Бастидов, а Бастиды возглавляют винодельческий цех. Видимо, на этом празднике все, до мельчайших деталей, делается в строгом соответствии с этикетом.
Танец закончился. Буланже произнес речь, и все присутствующие выпили за здоровье молодоженов, после чего музыканты заиграли свадебный марш. Первой парой, конечно, были Филипп и Клод.
Ко мне подошел граф. Он бережно взял меня за руку и пригласил на танец. Несмотря на решимость оставаться холодной и безразличной, я покраснела.
