– А разве не все мужики добиваются одного и того же? Козлы паршивые. Пока! Меня здесь нет!
– Тони! Тони!
Молчание. Гилберт посмотрел в лицо Эшли. Безмятежное, почти детское.
– Алетт?
Ничего. Тишина. И Эшли по-прежнему не реагирует.
– Алетт!
«Неужели она не покажется?»
– Мне нужно поговорить с вами, Алетт. Эшли нервно заерзала.
– Выходите, Алетт.
Эшли глубоко вздохнула и разразилась потоком итальянских слов, из которых Келлер понял лишь два последних.
– …parla Italiano? «…говорите по-итальянски?»
– Алетт, здравствуйте! Я…
– Оставьте меня в покое!
– Алетт, выслушайте меня, вы в безопасности. Вам не причинят зла.
– Mi sento stanca… Я так устала.
– Верю, вам нелегко пришлось, но теперь все позади. Никто вас больше не потревожит. Знаете, где находитесь?
– В больнице для людей, которые pazzo…, не в себе.
"Именно поэтому ты и сидишь здесь, доктор. Вместе с остальными психами”.
– Тут вас вылечат, Алетт. Скажите, когда вы закрываете глаза и представляете это место, что вам приходит на ум?
– Хогарт. Он рисовал дома для умалишенных и ужасающие сцены безумия и разложения.
– Я не хочу, чтобы вы считали нашу больницу чем-то ужасающим. Расскажите о себе, Алетт. У вас есть хобби? Что бы вы хотели делать, пока живете с нами?
– Рисовать.
– Мы могли бы принести вам краски.
– Ни за что!
– Почему?
– Не желаю, и все.
«Что это ты хотела изобразить, детка? Какое уродство!»
– Не приставайте ко мне!
– Алетт… – попытался доктор Келлер еще раз, но Алетт уже исчезла. Пришлось разбудить Эшли. Та недоуменно заморгала:
– Мы начинаем?
– Уже закончили.
– И что тут было?
– Тони и Алетт согласились потолковать со мной. Неплохо для начала, Эшли.
***Вскоре она получила письмо от Дэвида Сингера.
Дорогая Эшли!
Решил написать вам и сказать, что постоянно помню и думаю о вас. Надеюсь, лечение не окажется бесполезным. Знайте, у вас есть верный друг и союзник. Товарищ по оружию. Мы прошли через бои и войны и остались победителями. Кроме того, у меня хорошие новости. Я узнал, что прокуратура в Квебеке и Бедфорде решила снять все обвинения. Дайте знать, могу ли я что-нибудь сделать для вас.
Наилучшие пожелания, Дэвид.
Назавтра доктор Келлер снова загипнотизировал Эшли и попытался вызвать Тони.
– Ну что тебе, доки? – неохотно отозвалась она.
– Просто хотел немного поболтать. Все еще не веришь, что я готов вам помочь?
– Не нужна мне твоя гребаная помощь. И без того неплохо живется.
– В таком случае мне без вашей помощи не обойтись. Позвольте задать один вопрос: что вы думаете об Эшли?
– Мисс Тощий Зад? Не желаю распространяться на эту тему.
– Вы ее не любите?
– Слабо сказано.
– За что же такая немилость? Тони немного призадумалась.
– Ну, хотя бы за то, что вечно мешает оторваться и побалдеть немного. Если бы я время от времени не убирала ее с дороги, у нас была бы не жизнь, а тоска! От нее одна головная боль! Не девка, а убожище какое-то! Ни тебе поту соваться, ни на дискотеке попрыгать, ни попутешествовать в свое удовольствие.
– Не то что вы?
– Именно! Не то что я! А эта сучка только зря небо коптит!
– Вы родились в Лондоне, не так ли, Тони? Не можете рассказать мне о нем?
– Знаешь, доки, я много бы отдала, чтобы оказаться там сейчас.
– Наверное, вы правы, Тони. И как там жилось? Тони не отвечала.
– Тони, где вы? Тони… Ушла. В таком случае, наверное, Алетт согласится поговорить со мной?
И, наблюдая уже знакомое преображение, Келлер понял, что Алетт сумела преодолеть свое недоверие – Алетт!
– Si.
– Вы слышали наш разговор с Тони?
– Разумеется.
– Значит, вы друг друга знаете?
– Да.
«Еще бы не знать, дурачок!»
– Ну а вам нравится Эшли?
– Ничего.
«К чему терзать меня этими идиотскими вопросами?»
– Почему вы никогда с ней не общаетесь?
– Тони не разрешает.
– А вы всегда и во всем подчиняетесь Тони?
– Тони – моя подруга. «Не твое дело”.
– Поймите, Алетт, ведь и я вам не враг. Расскажите о себе. Где вы родились?
– В Риме.
– Любите этот город?
Вместо ответа девушка горько заплакала. Почему? Что ее так взволновало? И в чем он виноват? Значит, опять неудача. Придется заканчивать сеанс.
Доктор Келлер дотронулся до руки Эшли и тихо сказал:
– Ничего страшного. Не бойтесь. Все хорошо, Эшли. Просыпайтесь.
Девушка пришла в себя.
– Я много говорил с Тони и Алетт. Оказывается, они хорошо знакомы. Теперь нужно, чтобы все трое подружились.
Эшли безмолвно замотала головой.
Пока она обедала, в ее комнату вошел санитар и увидел на полу исполненный карандашом пейзаж. Санитар внимательно рассмотрел его и понес доктору Келлеру.
Врачи снова собрались в кабинете Отто Луисона.
– Ну как дела, Гилберт? Намечается какой-нибудь прогресс?
Келлер задумчиво покачал головой.
– Пока трудно сказать. Мне удалось вызвать ее “заместителей”. Доминирующая личность – Тони. У нее английское происхождение, но она не желает об этом говорить. Другая, Алетт, родилась в Риме, и из нее тоже слова не вытянешь. Видимо, на этом и следует сосредоточиться. Именно там случились некие психические травмы, так повлиявшие на жизнь Эшли. Тони более агрессивна. Алетт – чувствительна и замкнута. Любит рисовать, но боится этим заняться. Следует установить, почему именно.
– Значит, по вашему мнению, Тони обладает властью над Эшли и Алетт?
– Более чем уверен. Эшли не знала об их существовании, зато Тони и Алетт знакомы друг с другом. Интересно, не так ли? У Тони прекрасный голос. Алетт талантливая художница.
Он протянул коллегам лист бумаги.
– Это нарисовала она. Думаю, их увлечения – единственный способ достучаться до Тони и Алетт.
– Вы совершенно правы, Келлер, – медленно выговорил Луисон.
***Раз в неделю Эшли получала письма от отца, сразу же прочитывала, но после этого уходила в себя и не отвечала на обращенные к ней вопросы. Вообще не желала разговаривать, словно мыслями была за много миль отсюда.
– Это единственная ниточка, связывающая ее с домом, – твердил доктор Келлер. – Думаю, в такие моменты она страстно хочет выбраться отсюда и вести нормальную жизнь. Мы нуждаемся в любой зацепке, любом предлоге.
***Но постепенно Эшли начала привыкать к своему окружению. Похоже, свободу передвижений здесь никто не ограничивал, хотя у каждой двери и в коридорах стояли охранники. Ворота были всегда заперты. Пациенты обычно собирались в комнате отдыха: смотрели телевизор или играли в карты и шахматы. Имелись также тренажерный зал и общая столовая. Здесь лечились больные со всего света – японцы, китайцы, американцы, французы… Словом, все делалось для того, чтобы придать психушке вид обычной больницы, но стоило Эшли переступить порог своей комнаты, как раздавался щелчок замка.
– Это не больница, а гребаная тюрьма! – жаловалась Тони Алетт.
– Но доктор Келлер считает, что способен излечить Эшли, – возражала Алетт. – И тогда мы выберемся отсюда.
– Не будь дурой, Алетт. Неужели не видишь? Есть единственный способ исцелить Эшли – избавиться от нас. Заставить исчезнуть. Иными словами, мы должны погибнуть ради ее выздоровления. Ну так вот, не дождутся!
– Что ты задумала?
– Увидишь, крошка, я найду способ смыться отсюда.
Глава 24
Утром, после сеанса с доктором Келлером, Эшли в сопровождении санитара возвратилась к себе. Все было как обычно, но перед уходом санитар пригляделся к пациентке и нерешительно заметил:
– Вы не больны? Выглядите как-то иначе.
– Неужели, Билл?
– Ну да. Совершенно другой человек.
– Всему причиной ты, парень, – мягко заметила Тони.
– Как это?
– Поверь, это из-за тебя. Признаться, я испытываю весьма странные ощущения. Но приятные, Билли, приятные.
Она интимным жестом коснулась его руки и заглянула в глаза.
– Это такое чувство…, такое… Потрясное!
– Да будет вам!
– Даю слово. Никто не говорил, что ты классный кадр?
– Никто и никогда.
– Ну так вот, это чистая правда. Ты женат, Билл"?
– Разведен.
– Твоя жена, должно быть, спятила! Упустить такого мужа! Сколько ты здесь проработал, Билл?
– Пять лет.
– Немалый срок. Тебе когда-нибудь хотелось убраться отсюда подальше?
– Иногда. Тут ты в точку попала.
– Знаешь, со мной, собственно говоря, все в порядке, – понизив голос, сообщила Тони. – Все, что про меня говорят, – сплошное вранье. Правда, у меня были кое-какие проблемы, когда я сюда попала, но сейчас я совершенно здорова. Знаешь, мне не терпится оказаться подальше отсюда. Мы можем объединиться. Уедем вместе и прекрасно проведем время. Гарантирую.
– Даже не знаю, что сказать, – растерялся санитар.
– Знаешь, малыш, знаешь! Смотри, дело проще некуда. Все, что от тебя требуется, – выпустить меня, пока все спят, и мы исчезнем навсегда. Больше нас здесь не увидят.
