— Значит, есть и хорошие новости! — Катерина радостно улыбнулась.
Их глаза встретились, и в этот момент Иван Зларин понял, что хочет на ней жениться. Однако осуществить это желание будет не так-то просто. Катерина Василович принадлежала к семье Карагеоргиевичей, и Алексий Василович, несомненно, рассчитывал на более достойную партию для своей старшей дочери, чем какой-то армейский офицер. Иван подумал, какова будет реакция Алексия, если он попросит у него руки Катерины. В этот момент ему и в голову не приходило сначала узнать, как отнесется к этому сама девушка. Будучи зрелым, умудренным жизненным опытом военным, он привык всегда добиваться своей цели. Сейчас он решил жениться на этой девушке и не предвидел никаких трудностей, которых не смог бы преодолеть.
— Поговорите с вашей матерью о возможной оккупации города, — сказал он, возвращаясь к своей обычной жесткой манере разговаривать. — Чем скорее вы обе окажетесь в Нише, тем лучше.
Катерина кивнула, уверенная, что разговор с матерью на эту тему будет лишь пустой тратой времени, и забеспокоилась, так как надо было поскорее возвращаться в палату, где остро нуждались в ее помощи.
— Хорошо, я с ней поговорю. До свидания, майор. Желаю удачи.
Он продолжал стоять, держа в руке форменную фуражку, и, сдвинув брови, наблюдал за Катериной, удаляющейся по лестнице в свою палату. Только когда она исчезла из виду, он повернулся и вышел из госпиталя.
* * *
В начале ноября Зита получила еще одно письмо от Алексия. На этот раз его тон был более пессимистичным.
«Дорогая, надеюсь, эти каракули до тебя дойдут. Пишу тебе под огнем, и потому мое послание будет кратким, так как вестовой уже отбывает к майору Зларину, и я воспользовался этой случайной возможностью связаться с тобой. В настоящее время положение довольно мрачное. По-прежнему нет подкрепления, нет снарядов для артиллерии и патронов для винтовок. Мои подразделения теперь влились в дивизию Макса. Когда эта ужасная война закончится, я не сомневаюсь, что Катерина и он поженятся. Постарайся ее убедить. Если она согласится, одной моей заботой будет меньше. Другая моя забота — это ты, ты и ты. Вестовой уже уходит, и я должен заканчивать. Береги себя и мужайся. С приветом, дорогая. Алексий».
На этот раз Зита не обсуждала с дочерью вопрос о ее замужестве. Ее собственный брак с Алексием был устроен по договоренности их семей, и она каждый день благодарила за это Бога. Если Алексий считает, что Катерина будет счастлива с Максом, она готова поддержать мужа.
Катерина была в ужасе. Отец рисковал жизнью на фронте, а она своим своеволием могла сильно его огорчить.
Ночью в госпитале, лежа на парусиновой раскладушке, усталая и измученная, она пыталась представить свой брак с Максом ради отца. Нет, это невозможно. Макс был огромным и неуклюжим, как медведь, и с ним трудно было общаться. Почему, черт побери, он вбил себе в голову, что хочет на ней жениться? Почему это не Джулиан?
При мысли о Джулиане она с новой силой ощутила боль.
Последние несколько месяцев она старалась заставить себя о нем не думать, но это было невозможно. Катерина лежала, глядя в темноту общей спальни, которую делила с Хельгой, Сиси и десятком других сестер милосердия, и слезы жгли ее глаза при мысли, что все могло быть иначе. Вместе они были бы счастливы. Даже после того, что произошло, она ничуть в этом не сомневалась. Эта уверенность никогда ее не покидала и в то же время являлась причиной постоянных мучений.
С того дня как Джулиан женился на Наталье, Катерина держала свое горе при себе, ни с кем не делясь. Она стала более скрытной и замкнутой, но при тех ужасных обстоятельствах, в которых теперь приходилось ей жить, такие изменения в ее характере остались незамеченными. Иногда Катерине казалось, что любовь, о которой она молила Бога, никогда не придет, и в такие моменты ей было все равно, за кого выходить замуж. Не желая ее обидеть, мать заметила, что если она ни в кого не влюблена, то пусть считает Макса хотя бы своим поклонником.
— Разве имеет значение, влюблена я в кого-то или нет? — сказала Катерина с горечью.
Глаза матери удивленно расширились.
— А как же! Если бы ты собиралась замуж за достойного человека, отец не стал бы тебе предлагать выйти за Макса. Он беспокоится о твоем будущем. Наша жизнь после войны так или иначе будет сильно отличаться от той, к которой мы привыкли, и вряд ли будут возможны большие балы с подходящими молодыми людьми. А если эта резня продолжится, то скоро вообще не останется молодых мужчин. Папа хочет устроить твое будущее, и Макс вполне для этого подходит.
В конце ноября новости с фронта стали еще хуже. Отступление, о котором говорил майор Зларин в начале месяца, пока не обернулось полным поражением, но неумолимо продолжалось. Перед лицом превосходящих сил противника сербская армия отступала и отступала, роя новые траншеи, вступая в рукопашные бои и моля Бога об обещанном подкреплении, которое так и не приходило. Погода испортилась. Стало холодно, а проливные дожди превратили поле боя в болото. Катерина с ужасом думала, в каких условиях приходится жить ее отцу: ни тепла, ни сухой одежды, ни нормальной пищи.
К концу месяца ее тревога возросла. Появились слухи, что войска оставляют город, что железнодорожный мост взорван и австрийская оккупация неизбежна.
Когда Катерина увидела подкативший к госпиталю штабной автомобиль и выходящего из него, майора Зларина, она поняла, что слухи правдивы.
Она быстро отошла от окна и, выбежав из палаты, бросилась вниз по ступенькам лестницы, чтобы узнать новости.
Зларин встретил ее у поворота лестницы.
— Все-таки это случилось, — резко сказал он; его лицо было потным и выглядело измученным. — Войска отступают, получен приказ оставить Белград. Через час последний сербский солдат покинет город. Вы и ваша мать должны воспользоваться моим автомобилем и уехать в Ниш. Я уже дал указания шоферу…
— Нет.
В его глазах промелькнуло недоумение, а затем они вспыхнули такой яростью, что Катерина отпрянула, опасаясь, что он сейчас ее ударит.
— Ради Бога! — взревел Зларин, забыв о вежливости и сдержанности. — Вы что, хотите, чтобы вас изнасиловали? Убили?
Увезли за Дунай в качестве заложников? У вас нет выбора, кроме как ехать в Ниш! Да и то считайте чудом, если вы туда доберетесь!
Катерина покачала головой, охваченная ужасом, который не хотела показывать. Она была уверена, что ее мать никуда не поедет и они разделят судьбу всех остальных медсестер.
— Нет, — повторила она. — Я никогда не забуду вашу заботу, майор, и если бы вы попросили меня о чем-нибудь другом, я бы без колебаний это сделала, но…
