Как известно, инициатива создания такой школы принадлежала не только Богданову. Его полностью поддержали Горький и Луначарский, с января 1908 года разрабатывающие планы создания энциклопедического пособия для рабочих, по их мысли — некоторого подобия Энциклопедии философов эпохи Просвещения. Старая мечта о преобразовании человечества с помощью приобщения его к Знанию ожила вновь, но уже в несколько ином виде, поскольку объектом просвещения виделся исключительно рабочий класс.
Стоит несколько слов сказать и о взглядах Луначарского. Его мировидение той поры лучше всего отражено в его же книгах — «Отклики жизни» (СПб., 1906) и двухтомнике «Религия и социализм». Еще в 1906 году Луначарский был потрясен письмом к учительнице одного молодого рабочего, с которым та познакомила самого Луначарского. Тяжело больной туберкулезом молодой человек готовился к встрече со смертью, но то, что ему преподавали в вечерней школе, не внушало никакого оптимизма: «Радости на своем веку я никакой не видел и как могу так сделать, чтобы усладилися мои последние дни? Не вижу тому никаких способов; но крепко веровал доселе, что еще не приходит последний конец, что не в телесах жизнь, а в душах, и что есть Господь справедливый… И старался быть добрым я, и не делать никаких дурных поступков; и так, хотя могу сказать накануне смерти, умирая в 20 с небольшим лет, нашел себе спокой, и отошли от меня страхи. Госпожа учительница! Вы и прочие господа учителя в школе спокой мой нарушили вовсе, потому что, если человек из лесу и есть ничто, как разумный скот, тогда скажите мне, за что мне ухватиться, чем себя утешить, чем прогнать предсмертные страхи? Значит, должен теперь, поверив вашей науке, утерять всякую надежду? — и рождение мое и жизнь должен я считать насмешкой и мукой? От малых лет я работаю и могу либо помереть, либо работать же, пока не свезут в больницу, и там, значит, крышка мне. Не могу ждать пробуждения, но лишь тления только. Во что же вы меня превратили в моих глазах: в пищу червей»[244].
Очевидно, именно это письмо послужило отправной точкой в создании теории «богостроительства», подчеркнем, — именно теории, а не новой религии, как это пытаются представить некоторые исследователи. Эта теория также в какой-то степени заполняла определенный вакуум, ибо область духовного, вопросы смысла жизни и смысла бытия в плехановской интерпретации марксизма отходили далеко на задний план. Ленина же (по крайней мере, в тот период) они вообще мало интересовали.
Луначарский далеко не во всем согласен с Богдановым, он даже позволяет себе критиковать некоторые положения его философских взглядов. Ссылаясь на Маркса, Луначарский заявляет, что «существуют две основные формы решения религиозной проблемы… — или мы должны найти такое истолкование природы, при котором законы ее, или скрывающегося за ней Бога, будут казаться нам обеспечивающими в конечном счете благо человека; или мы выдвигаем на первый план практику и говорим не о желательном для нас истолковании мира, а о желательном и активном изменении его»[245].
Богданов же, по мнению Луначарского, ошибочно считает, что религия несет в себе отражение дуализма реального мира, а потому она суть принадлежность любого авторитарного строя и вне этого строя немыслима. Религиозное мировоззрение, по Богданову, несет в себе все признаки авторитарного мышления. Луначарский, в отличие от Богданова, говорит о религиозном чувстве как форме самопознания. «Мещанство знает лишь две формы такого самопознания: во-первых: центр тяжести в Боге, человек, так сказать, вращается вокруг него, — старое религиозное самопознание, теоцентризм; во-вторых: центром является Я, весь мир вращается вокруг него, точка зрения антирелигиозная, эгоцентризм. Пролетариат несет с собой совершенно новую форму самопознания: центром является Вид, коллектив, личность вращается вокруг него, но чувствует свое коренное единство с ним, это антропоцентризм, одинаково далекий от обеих предыдущих точек зрения, но представляющий собою нечто столь же противоположное антирелигиозности, как и старой религиозности. А так как это новое миросозерцание своеобразно разрешает основную религиозную проблему, чего антирелигиозное миросозерцание дать не в состоянии, то мы и склонны называть его высшей формой религиозности»[246]. По мнению Луначарского, в его системе взглядов нет ничего, противоречащего идеалам пролетарской революции и социализма: «Движение духа превращается в реальную борьбу одной группы человеческой против другой, объективный момент — движение общества вперед, — сливается с субъективным — стремлением людей активно двинуть вперед общество»[247]. На наш взгляд, «богостроительство» Луначарского было следствием неразрешенно- сти социально-психологических проблем в современном ему марксизме, отсутствия марксистской теории личности. Луначарский обозначил Проблему, хотя и не дал вразумительного ответа о способах ее разрешения. Человеческая природа — вот что осталось за рамками его интеллектуальных спекуляций. Все проблемы человеческой индивидуальности предлагалось решать с помощью создания псевдорелигиозного культа коллективизма. Но было и то, что объединяло его с Богдановым, — он признает абсолютным критерием познания коллективный опыт как результат коллективной практики.
Так или иначе, но первым делом, объединившим этих людей в практической плоскости, стало создание т. н. «первой Высшей социал-демократической пропагандистско-аги- таторской школы для рабочих» на острове Капри, начавшей функционировать уже в августе 1909 года. Причем в основу программы отнюдь не были положены теоретические построения Богданова, каждый из приглашенных читать лекции был абсолютно свободен в выборе тем и их истолковании. В числе лекторов были сам А.А. Богданов, М. Горький,А.В. Луначарский, Г.А. Алексинский, В. Базаров, Ст. Вольский и некоторые другие «левые большевики».
Стоит отметить, что среди объединившихся вокруг Богданова «левых большевиков» (образовавших в декабре 1909 года т. н. группу «Вперед») были люди весьма различных взглядов. Это была не единая фракция единомышленников, а коалиция оппонентов Ленина. Красин и Базаров ни вошли официально в группу, теоретические взгляды Богданова разделяли далеко не все отзовисты-ультиматисты, а в основном члены «женевского идейного кружка с.-д. большевиков», богостроительство Луначарского и Горького не нашло отражения в теоретической платформе группы, как и синдикализм Станислава Вольского. Алексинский был приверженцем партизанских методов борьбы и тактики подготовки вооруженного восстания, весьма критично воспринимая философские взгляды Богданова и его теорию «пролетарской культуры». Эта теория вызывала большие сомнения еще у двух крупных представителей группы «Вперед» — историка М.Н. Покровского и партийного публициста В.Р. Менжинского.
Что же в таком случае объединяло этих людей? Мы можем указать на два основных мотива их дистанцирования от Ленина и проводимой им внутри партии линии в этот период. Во-первых, это критическое отношение к «думской тактике» ленинского БЦ, а во-вторых — явное нежелание консолидироваться с Плехановым и его сторонниками. Между тем Ленин был уверен в правильности именно этой линии поведения в сложившихся условиях. Сохранить нелегальную партию и, одновременно, развивать легальные формы работы — такая тактика устраивала в тот момент и Плеханова. Предвосхищая события, Плеханов сделал в 1908 году первый шаг навстречу Ленину. В декабре он выходит из редакции меньшевистской газеты «Голос социал-демократа» и начинает создавать новое течение внутри меньшевизма, получившее название «антиликвидаторского», а затем организационно оформившегося в группы «меньшевиков-партийцев». В марте 1910 года Ленин официально заявил своим сторонникам о желательности сближения с Плехановым. В августе произошла их личная встреча, подтвердившая союз, который просуществовал до декабря 1911 года.
Этому предшествовал знаменитый январский пленум ЦК РСДРП 1910 года, последний пленум ЦК, проведенный совместно большевиками и меньшевиками. Интересен состав участников пленума. От большевиков присутствовали Ленин, И.Ф. Дубровинский, И.П. Гольденберг, Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев и В.П. Ногин; от меньшевиков — А.С. Мартынов, Ю.О. Мартов, Б.И. Горев, Н.В. Ра- мишвили, Н.Н. Жордания: от польской социал-демократии — Ян Тышка и А. Барский; от Бунда — Ф.М. Койген и И.Л. Айзенштадт; от группы «Вперед» — А.А. Богданов и В.А. Шанцер; от латышских социал-демократов — М. Озо- лин. На пленуме присутствовал и приглашенный в качестве гостя Л.Д. Троцкий. Вот описание этого пленума в воспоминаниях Осипа Пятницкого: «Тт. Ногин и Иннокентий (Дубровинский. — А. Я), собравшие большинство среди членов ЦК — большевиков, провели на пленуме (на словах) объединение всех течений в РСДРП, с единым ЦК и ЦО из представителей большевиков, меньшевиков и «националов». Согласно постановлениям пленума ЦК, меньшевики-ликвидаторы должны были закрыть свой заграничный орган — «Голос социал-демократа», послать в русский ЦК (Русское бюро. — А. Б.) трех своих представителей и помогать восстановить нелегальные партийные организации; с другой стороны, большевики должны были закрыть свой фракционный орган «Пролетарий», сдать типографию, транспорт и все финансы ЦК, который создал заграничное Бюро ЦК из представителей (по одному) большевиков, меньшевиков, СДПиЛ, Бунда и С.-Д Латышского края… тов. Ленин оказался решительным противником всех вышеназванных постановлений пленума, хотя и подчинился решению большинства членов ЦК — большевиков. Тов. Ногин с горечью мне говорил, что т. Ленин не понимает, насколько важно для работы в России единство. Большевики выполнили постановление пленума: закрыли свой орган, передали крупную сумму денег держателям… (Каутскому, Мерингу и К. Цеткин), а также передали весь технический аппарат ЗБЦК. А меньшевики своего органа не закрыли, и никто из них в Русское Бюро ЦК не вошел».
