— Решение, принятое судом Федерации на заседании в системе Денеба? У нас оно было в начальном курсе обычаев цивилизаций.
— Вот-вот. Можешь прочитать вслух?
— Ты что, контрольную мне устраиваешь? — Джон Томас нахмурился и покопался у себя в памяти. — Существа, обладающие речью и способностью к манипулированию, считаются разумными и имеющими все неотъемлимые права человека, если только не представлены достаточные доказательства обратного. — Джон Томас вскочил на ноги.
— Слушай! Они же не имеют права убивать Ламмокса — у него есть руки!
11. «СЛИШКОМ ПОЗДНО, ДЖОННИ»
— Не спеши, не спеши, — Бетти остудила его пыл. — Знаешь историю, как адвокат уверяет клиента, что уж за это-то его никак не могут посадить?
— За что — «за это»?
— Неважно. А клиент отвечает: «Послушайте, адвокат, а откуда, по-вашему, я звоню?» Денебианское решение — очень, конечно, мило, но все это только теория; сейчас нам надо убрать Ламмокса с глаз долой, пока не удастся заставить суд пересмотреть свое решение.
— Понимаю. Пожалуй, ты права.
— Я всегда права, — скромно согласилась Бетти. — Джонни, мне смертельно хочется пить, это всегда так, когда много думаешь. Ты принес воды из ручья?
— Нет.
— А ведро у тебя есть?
— Где-то было. — Он пошарил по карманам, вытащил ведро и надул. — Сейчас принесу.
— Я сама. Хочется размять ноги.
— Следи за воздухом.
— Не учите свою бабушку. — Бетти взяла ведро и спустилась с холма, стараясь как можно дольше не выходить из-под деревьев на открытое место. Ее стройная фигурка мелькала в потоках света, льющегося между кронами. Какая она хорошенькая, думал Джонни. Голова варит ничуть не хуже, чем у любого мужчины… Конечно, любит командовать, но ведь это есть у всех женщин. А так — ну просто молодец.
Бетти вернулась от ручья, осторожно неся пластиковое ведро.
— Угощайтесь, — предложила она.
— Давай, пей сама.
— А я попила из ручья.
— Ну ладно. — Джонни долго не отрывался от ведра. — А знаешь, Бетти, не будь у тебя ноги кривые, ты была бы совсем ничего.
— Это у кого ноги кривые?
— Ну и еще лицо. Если бы не эти два недостатка, ты бы…
Он не закончил фразу. Бетти бросилась вперед и ударила Джонни в живот. Вода окатила его с ног до головы; впрочем, кое-что перепало и Бетти. Началась свалка, продолжавшаяся пока Джонни не завернул Бетти руку за спину.
— Скажи «дяденька, прости, пожалуйста».
— Ну, Джонни, я тебе еще покажу! Дяденька, прости!
— Прости, пожалуйста.
— Дяденька, прости, пожалуйста, я больше не буду. Отпусти меня.
— А никто тебя и не держит.
Джонни встал. Бетти перекатилась на бок, села, посмотрела на него и рассмеялась.
Оба они были грязные, перецарапанные, кое-где уже выступали синяки, но это не мешало им отлично себя чувствовать. Ламмокс наблюдал за схваткой с явным интересом, но без малейшей тревоги; Джонни и Бетти не могли по-взаправдашнему друг на друга сердиться.
— Джонни совсем промок, — прокомментировал происшедшее Ламмокс.
— Это точно, Ламми. Но одной воды из ведра не могло хватить на такое. Тут что-то еще. — Бетти осмотрела Джонни с головы до ног. — Жаль, не захватила с собой прищепки, а то повесила бы тебя на елку сушиться. За уши.
— Ничего, высохнем за пять минут, смотри, как тепло.
— Я-то не промокла, на мне летный комбинезон. А вот ты похож на мокрую курицу.
— Ну и пусть. — Он лег на землю, подобрал сосновую иголку и сунул ее в рот. — Мне здесь нравится, Молоток. Прямо не хочется и на шахту идти.
— А знаешь что, вот разберемся со всей этой ерундой, и если у нас останется время до начала занятий, вернемся сюда и поживем несколько дней. Ламмокса возьмем. Ты хочешь, Ламми?
— Конечно, — согласился Ламмокс. — Повеселимся. Будем ловить всяких там. Камни кидать.
— И чтобы весь город чесал про нас свои языки? — Джонни осуждающе посмотрел на Бетти. — Нет уж, спасибо.
— Вы только посмотрите, какие мы хорошие и порядочные. Сейчас-то мы здесь или где?
— Сейчас — это чрезвычайные обстоятельства.
— Репутацию свою, значит, бережешь!
— Кто-то ведь должен думать о таких вещах. Мама говорит, когда девочки перестают об этом беспокоиться, мальчикам самое время начать. Она говорит, что раньше все было совсем иначе.
— Конечно, было и опять будет. Это все по кругу крутится. — На лице Бетти появилась задумчивость. — Джонни, ты слишком много слушаешь свою мать.
— Наверное, да, — согласился он.
— Ты бы лучше бросил эту привычку. А то ни одна девушка не рискнет за тебя выйти.
— Это я так страхуюсь, — ухмыльнулся он.
Бетти покраснела и опустила глаза.
— Я не про себя говорю, мне-то ты и даром не нужен. Я с тобой няньчусь просто для тренировки.
Джонни решил бросить опасную тему.
— А правда, — сказал он, — если привыкнешь к чему-нибудь, очень трудно себя изменить. Вот у меня есть тетя — тетя Тесси, ты же ведь с ней знакома, — которая верит в астрологию.
— Не может быть!
— А вот и может. И разве она выглядит сумасшедшей? А она сумасшедшая, и с ней очень трудно общаться, ведь она начинает говорить про свою астрологию, а мама заставляет быть с ней вежливым. Если бы я мог просто сказать: тетя, у вас не все дома. Так нет! Мне приходится выслушивать весь этот бред и делать вид, что она — вполне здравомыслящий взрослый человек, отвечающий за себя. А ведь она и считать-то умеет только до десяти, а если дальше, то только на счетах.
— На счетах?
— Ну, штука такая вроде логарифмической линейки, только с шариками. А на логарифмической линейке она не смогла бы считать ни за любовь, ни за деньги. Так вот, ей просто нравится быть свихнутой, а я должен ей потакать.
— А ты не потакай, — неожиданно сказала Бетти. — Что бы там твоя мать ни говорила.
— Молоток, ты на меня вредно влияешь.
— Прости, Джонни, — с преувеличенной скромностью ответила Бетти. И добавила: — А я рассказывала тебе когда-нибудь, почему я ушла от своих родителей?
— Нет. Это твое дело.
— Конечно, мое. Но я, пожалуй, тебе расскажу, чтобы ты лучше меня понимал. Наклонись сюда. — Она ухватила его за ухо и начала шептать.
Джон Томас слушал, и лицо его постепенно менялось от изумления.
— Не может быть!
— Факт. Они даже не пытались спорить, так что мне поэтому и рассказывать никому не пришлось. Это-то и было причиной.
— Не понимаю, как ты могла такое терпеть.
— А я и не терпела. Я пошла в суд и развелась с ними, а потом взяла себе профессионального опекуна, у которого нет никаких диких идей. Но ты пойми, Джонни, я не затем сейчас здесь перед тобой наизнанку выворачиваюсь, чтобы у тебя варежка раскрылась. Наследственность — это еще не все. Я — это я. Я — личность. Ты — это не твои родители, не твоя мать, не твой отец. Просто ты малость поздновато начал соображать. — Она выпрямилась. — Вот и будь ты, Непрошибаемый, самим собой, и если хочешь уродовать свою жизнь — уродуй, ради Бога, но имей смелость делать это по своему собственному разумению, а не по чьей-то подсказке или примеру.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
