…А после этого они вошли в дом, и у всех были при себе боевые ножи, которыми они никогда не резали хлеб. Выстрелов не последовало, только отдавались в старинных стенах страшные, быстро смолкавшие крики. Женя помнил: когда он снова вышел во двор, руки у него сплошь были в крови. И на ботинках тоже была кровь…
…Юровский вёл «Газик», пустив в ход без остатка своё легендарное мастерство, но Женя всё равно с жуткой остротой ощущал каждый ухаб и физически чувствовал, как эти толчки отдаются в ещё живых изуродованных телах, которые они всю дорогу держали на руках, на весу. Володька выжимал из себя и из машины что только, можно. Но к своим довезли одного лишь Толика Громова…
Войдя рано утром в гараж, Женя Крылов сразу почувствовал витавшую в воздухе смерть. То есть внешне всё было чинно, благопристойно и вообще обычней обычного. И машины стояли на тех же местах, где он запомнил их накануне. Ни тебе каких заляпанных грязью колёс и иных следов таинственных ночных поездок. И запахи вокруг были самые что ни есть гаражные. Пахло бензином, металлом, маслом, резиной. Ну там ещё кожей и дорогими заменителями с сидений породистых иномарок… Уж всяко не мертвечиной и разложением. И тем не менее – смерть витала. Её неосязаемое дуновение тотчас шевельнуло волосы на затылке, заставив до предела обострить восприятие. Что-то было не так. Что-то случилось здесь вчера поздно ночью, пока он валялся на диване в своей коммунальной клетушке…
Женя замурлыкал себе под нос безмятежную песенку и пошёл в дальний угол, где стоял порученный ему для ремонта раздолбанный грузовичок. Он уже видел, что первое впечатление обмануло его. Машины определённо двигали с вечера. Стоять-то они стояли на прежних местах, да немного не так. И пол был какой-то уж очень подозрительно чистый, не как обычно. Ни дать ни взять помыли его, размазывая масляные пятна, а потом опять «припудрили» мусором… Зачем?
Женин грузовичок, почти уткнувшийся в угол, был, кажется, единственным, который не трогали с места. По той простой причине, что ездить он был ещё не в состоянии и вообще стоял без обоих задних колёс. Женя гулко похлопал его по облупленной дверце и сказал вслух:
– Ну, милая, так на чём мы с тобой остановились?..
Разложил инструменты, подстелил старый клеёнчатый плащ – и полез под машину. У него действительно были там с вечера недоделанные дела. Женя переставлял ноги и осторожно, буквально по сантиметру, двигался вместе с плащом. При этом он делал вид, будто внимательно рассматривает и даже колупает пальцами подбрюшье грузовичка. На самом деле всё его внимание было отдано щербатому каменному полу. Тренированным боковым зрением он видел ноги других людей, входивших в гараж. Никто пока в его сторону не направлялся. Что ж, хорошо…
Женино внимание было очень профессиональным, и спустя время оно было вознаграждено. Когда его голова и руки оказались примерно там, куда не могла достать швабра, он заметил то, что искал. В трещине бетонной плиты повис крохотный багрово-чёрный сгусток с прилипшей к нему прядкой в несколько таких же светлых, как у самого Жени, волос. Продолжая беззаботно мурлыкать. Крылов сунул руку в карман и достал полиэтиленовый пакетик с герметичной защёлкой, хранившийся как раз для такого случая. Подцепил сгусток концом чистой отвёртки, сбросил в пакетик и без лишней суеты убрал находку в карман. И двинулся дальше, созерцая над собой шарниры и тяги расхлябанного рулевого управления…
Гаражная жизнь между тем шла своим чередом. В дальнем конце помещения пело радио, настроенное на одну из бесчисленных станций, расплодившихся на УКВ. Гудел работающий подъёмник: механики возились с импортным джипом и двумя «Ладами», пригнанными в ремонт. Михаил Иванович Шлыгин не отступал от своего лозунга, требовавшего быть ближе к народу, и поэтому «Инесса» нынче набирала обороты ещё и как предприятие автосервиса. Опять-таки и располагалась фирма на территории, некогда принадлежавшей авторемонтному заводу. Надо же считаться с преемственностью.
Как раз когда Женя успел убедиться, что иных следов странных ночных событий обнаружить под грузовичком ему не удастся, в гараже начал раздаваться пронзительный женский голос, очень скоро заглушивший и радио, и гудящий подъёмник. Женя повернул голову, присмотрелся и увидел пару стройных ножек в модных колготках и элегантных туфельках. Каблучки туфелек отбивали по грязному бетону яростный ритм, а вокруг переминались башмаки и замызганные кроссовки механиков.
– Обстоятельства меня не интересуют!.. – достиг Жениного слуха крик взбешённой Инессы Шлыгиной. – Я спрашиваю, ГДЕ ОН? Где Генка?..
Инессину роль в жизни фирмы, названной её именем, Женя для себя уяснил ещё не вполне, но знал, что пассивной участью миллионерской супруги она не довольствовалась, хотя, с другой стороны, и на глаза публике особо не лезла. В меру блистала рядом с мужем на разных презентациях и приёмах, а в обычные дни вела какие-то дела и ездила – не только по магазинам – на густо-синем шестисотом «Мерседесе» с водителем Геной. Которого Женя и другие молодые чаще величали Геннадием Палычем.
Пока Крылов размышлял, куда, в самом деле, мог подеваться обстоятельный сорокалетний мужик и не была ли таинственная отлучка Геннадия Палыча некоторым образом связана с ночными событиями – Инесса заприметила Женины ноги, торчавшие из-под грузовичка. Молодая женщина стремительно прошагала через гараж и пребольно наподдала носком туфельки в голень:
– Кто там ещё? А ну, вылезай! Женя вылез и, вытирая руки ветошкой, смиренно поздоровался с шефиней:
– Доброе утро, Инесса Ильинична.
Шлыгина подозрительно присмотрелась к малознакомой физиономии парня (тихий, работящий, не пьёт – так ей рассказывали) и спросила, чуть-чуть сбавив тон:
– Генку не видел?
– Извините, Инесса Ильинична. Не видел, – сказал Женя. И добавил на свой страх и риск: – Если вы куда на «Мерседесике» собираетесь, я бы мог вас… вместо Геннадия Палыча… Я на таком ездил, знаю машину…
Несколько секунд Инесса молча, оценивающе мерила его взглядом. Безобразные пятна понемногу пропадали с её лица: взбешённая фурия вновь становилась холёной двадцатидвухлетней красавицей.
– Иди умойся, – приказала она наконец. – Одеться есть у тебя во что поприличнее?
– Сейчас найдём, Инесса Ильинична, – и Женя двинулся к раздевалке.
– Только не спать на ходу! – подхлестнул его сзади повелительный голос. – Пошевеливайся давай! Через двадцать минут в аэропорту быть должны!..
В раздевалке Женя торопливо стёр со щеки полосу машинного масла, сбросил комбинезон и с разрешения владельца натянул чью-то кожаную куртку, выглядевшую презентабельнее его затерханной камуфляжной. И бегом кинулся к «Мерседесу».
– Ты побыстрее двигаться можешь? – раздражённо прошипела Инесса, когда выруливали со двора. – Опаздываем! Жми давай!
– Бабушка не велит, – отрезал Женя. Видимо, Геннадий Палыч ничего подобного себе с хозяйкой не позволял, потому что Инесса изумлённо замолкла. Тем временем синий красавец «Мерседес» плавно набрал скорость и мощно ринулся по Варшавской, минуя запруженный в это время дня Московский проспект.
– А ты ничего, – задумчиво сказала Инесса после первого же перекрёстка. – Тебя как зовут-то? Женей, говоришь?..
Крылов понял, что напоролся на знатока, способного по достоинству оценить водительский класс.
В аэропорту «Пулково» они были не через двадцать минут, а через десять, причём за это время Женя не нарушил ни единого правила и не превысил дозволенной скорости, что опять-таки явно понравилось мадам. Инесса скрылась в здании аэропорта и спустя некоторое время привела к «Мерседесу» осанистого мужчину с кожаным портфелем в руках. Насколько Женя понял из их разговора, происходившего на заднем сиденье, мужчина прибыл на том самом лайнере, что проплыл прямо над ними, пока ехали по шоссе.
Они отвезли гостя в гостиницу «Россия». Покидая машину, он отвесил водителю неожиданный комплимент:
– Спасибо, молодой человек. Довезли, прямо как невесту на руках донесли. Давно такого удовольствия не получал…
От гостиницы до знакомых ворот фирмы было две минуты езды, но за это время Инесса успела принять решение.
– Без десяти четыре у парадной двери, – велела она Жене Крылову тоном, не терпящим возражений. – И до тех пор чтобы нашёл галстук и приличный костюм.
– Но я ведь… – Женя оглянулся на свой грузовичок, пригорюнившийся в дальнем углу.
– Забудь, как страшный сон, – усмехнулась Инесса. – Теперь возишь меня.
Душевное удовольствие
Дачный поселок с милым названием Лисий Нос потерял свою притягательность после постройки дамбы, вызывающей у петербуржцев нетривиальные чувства. Цветущая летом вода, в которую даже официально не рекомендуется окунаться… да и город расширился настолько, что наступает на пятки: грязь, копоть, выхлопные газы, всякая дрянь в почве… Строители престижных коттеджей тянутся подальше – за Сестрорецк. А куда деваться тем, кому нечего терять, кроме ветшающих дач?..
