Один за другим подходили владельцы ферм, чтобы совершить свою ежегодную сделку с представителем лэрда. Дело двигалось медленно, прежде всего потому, что проводилось с куда меньшим соблюдением формальностей, нежели в замке Леох. Каждый из мужчин подходил, освободившись от работы в поле или в сарае, и приносил с собой табурет, на который усаживался на правах равного рядом с Дугалом, и принимался объяснять что-то, на что-то жаловаться или попросту болтать о том о сем.
Некоторые приходили в сопровождении здоровых, крепких сыновей, кто с одним, а кто и с двумя. Парни тащили мешки с зерном или шерстью. В завершение каждого разговора неутомимый Нед Гоуэн писал расписку в получении ежегодной ренты, пунктуально заносил сведения о сделке в счетную книгу и пальцем указывал фермеру или его сыну на телегу, чтобы тот любезно погрузил в нее мешок. Значительно реже в глубины его кожаной сумки опускалась с легким звоном маленькая горстка монет. Наши вооруженные охранники тем временем либо отдыхали под деревьями, либо отправлялись куда-то в заросли на берегу речки – чтобы поохотиться, как предполагала я.
Различные варианты той же самой сцены повторялись потом изо дня в день. Меня то и дело приглашали в какой-нибудь домик выпить сидра или молока; все женщины в таких случаях собирались в единственной комнатке, чтобы поговорить со мной. Иногда кучка домиков была достаточно велика, чтобы обзавестись таверной или даже гостиницей, в которых Дугал устраивал себе нечто вроде штаб-квартиры на целый день.
Случалось, что арендную плату вносили в виде лошади, овцы или иной живности. Животных, как правило, продавали кому-нибудь по соседству или обменивали на нечто более удобовозимое, но если Джейми заявлял, что лошадь достойна конюшен Леоха, она присоединялась к нашему отряду.
Присутствие Джейми меня удивляло. Он, конечно, очень хорошо разбирался в лошадях, но тем же умением наделен был любой из наших мужчин, в том числе и сам Дугал. К тому же лошади поступали в качестве оплаты не столь уж часто и не такой редкой породы, которая требовала бы услуг эксперта. Только через неделю после нашего отъезда, в деревне с труднопроизносимым названием, я обнаружила, зачем Дугалу понадобился Джейми.
Деревня была маленькая, но тем не менее имела свою таверну с двумя или тремя столами и несколькими расшатанными табуретами. В ней Дугал и расположился, чтобы принимать арендную плату и вести записи. После почти несъедобной трапезы, которая состояла из соленой говядины и тушеной репы, он угостил элем арендаторов и работников, засидевшихся в таверне после завершения сделок, а также немногих других обитателей деревни, заглянувших сюда по окончании дневных трудов, чтобы поглазеть на приезжих и послушать новости.
Я тихонько сидела в углу и потягивала горький эль, от души радуясь отдыху от седла. Я почти не обращала внимания на речи Дугала, то и дело переходившего с английского на гэльский и обратно; он сообщал разные слухи, вел разговоры о хозяйстве, то и дело отпуская грубые шутки и анекдоты.
Я лениво раздумывала, сколько же времени при такой скорости передвижения нам понадобится, чтобы добраться до Форт-Уильяма? И каким образом, попав туда, я могу расстаться с шотландцами из замка Леох, но при этом не попасть заложницей в английский армейский гарнизон? Погруженная в собственные мысли, я не сразу сообразила, что Дугал теперь говорит один, что он вроде бы произносит какую-то речь. Его слушатели внимали ему очень напряженно, время от времени сопровождая его монолог краткими междометиями и восклицаниями. Приглядевшись к окружающим, я убедилась, что Дугал довел свою аудиторию до высшей точки возбуждения по какому-то определенному поводу.
Толстый Руперт и маленький юрист Гоуэн сидели у стены позади Дугала. Забытые кружки с элем стояли возле них на скамейке, оба слушали с величайшей напряженностью. Джейми оперся обоими локтями о стол и уткнулся в свою кружку; его-то слова Дугала, казалось, совершенно не занимали.
И вдруг Дугал вскочил с места, схватил Джейми за воротник и сильно рванул. Старая изношенная рубаха расползлась по швам, стоило только ее дернуть. Ошарашенный Джейми застыл на месте. Глаза у него превратились в щелочки, он стиснул губы, но не шевельнулся даже тогда, когда Дугал, выпустив из рук обрывки рубахи, показал зрителям его спину.
При виде покрытой рубцами спины раздался общий громкий вздох, потом гул негодования. Я было открыла рот, но, услыхав гневно произнесенное слово «англичанка», поспешила сомкнуть уста.
Джейми с каменным лицом встал и отступил от окружившей его небольшой толпы. Осторожно стянул с себя останки рубахи и скатал их в шар. Маленькая пожилая женщина, ростом едва до локтя Джейми, гладила ему спину и что-то негромко приговаривала по-гэльски – как я поняла, нечто успокаивающее. Если так, то ожидаемого воздействия ее слова не произвели.
Джейми коротко ответил на заданные ему немногие вопросы. Молодые девушки, которые пришли в таверну купить эля к домашнему обеду, сбились в кучку у противоположной стены и оживленно перешептывались, то и дело поглядывая широко раскрытыми глазами на Джейми.
А он в свою очередь такими глазами посмотрел на Дугала, что тот должен был бы по меньшей мере окаменеть. Потом швырнул свернутую в комок рубашку прямо в очаг и тремя большими шагами покинул комнату, избавив себя таким образом от сочувственного ропота собравшихся.
Лишившись зрелища, они снова обратили взоры к Дугалу. Большинство замечаний остались мне непонятными, однако легко было догадаться, что они носят в высшей степени антианглийский характер. Я разрывалась между желанием последовать за Джейми и не менее сильным желанием неприметно оставаться там, где сидела. Сомнительно, чтобы Джейми сейчас нуждался в обществе, подумалось мне, и я забилась поглубже в свой угол, опустила голову и принялась рассматривать свое неясное, бледное отражение на дне кружки.
Звяканье металла вынудило меня поднять голову. Один из мужчин, здоровяк-фермер в кожаных штанах, бросил на стол перед Дугалом несколько монет и произнес нечто вроде краткой речи. Потом он отступил и, засунув большие пальцы за пояс, казалось, ждал чего-то от остальных. После недолгого замешательства парочка наиболее решительных последовала примеру фермера, за ними и другие полезли в кошельки и спорраны за деньгами. Дугал сердечно всех благодарил и знаком показал хозяину таверны, чтобы он подал каждому еще по кружке эля. Я заметила, что Нед Гоуэн складывал новые поступления совсем не в тот мешок, куда попадала арендная плата, предназначенная для казны Колума, и поняла, зачем Дугал все это проделал.
Восстания, как и любые другие предприятия, требуют капитала. Чтобы содержать и кормить армию, нужно золото, необходимо оно и для поддержки руководителей. Насколько я помнила историю неудачного восстания под предводительством Красавчика принца Чарли, младшего претендента на трон, часть средств он получал из Франции, но частично они поступали и из полупустых и дырявых карманов тех, кого он собирался превратить в своих подданных. Значит, Колум или Дугал или они оба были якобитами и поддерживали младшего претендента в его борьбе против законного обладателя английского трона Георга II.
Работники и арендаторы наконец-то отправились по домам обедать, а Дугал встал и потянулся с видом скромного удовлетворения – ни дать ни взять кот, который только что напился молока либо даже сливок. Он взвесил на руке меньший мешочек и вернул его Неду Гоуэну на хранение.
– Что ж, вполне прилично, – заметил он. – Большего и нельзя ожидать от такого маленького местечка. Стоит только повторить это еще несколько раз – и наберется порядочная сумма.
– «Порядочная» – это не то слово, каким бы я воспользовалась в данном случае, – выпалила я, появляясь из своего угла.
Дугал повернулся с таким видом, словно впервые увидел меня.
– Вот как? – произнес он с насмешливой улыбкой. – У вас имеются возражения против законного способа сбора скромных пожертвований в пользу и для поддержки их господина?
– Никаких, – ответила я, глядя ему в глаза. – Не имеет значения и то, кто этот господин. Я имею в виду приемы, которыми вы при этом пользуетесь.
Дугал окинул меня пристальным взглядом с головы до ног, словно моя наружность могла ему что-то подсказать.
– Не имеет значения, кто этот господин? – повторил он тихо. – Я считал, что вы не владеете гэльским.
– Я и не владею, – отрезала я. – Но у меня от природы вполне достаточно разума, и слышу я отлично на оба уха. И как бы ни звучали по-гэльски слова «за здоровье короля Георга», я сомневаюсь, чтобы звучали они как «брат Стюарт».
Он откинул голову назад и расхохотался.
– Что верно, то верно, – согласился он. – Я бы сказал вам, как называют по-гэльски вашего господина и повелителя, но это выражение не для женских ушей независимо от того, англичанка леди или нет.
