Покажите… — профессор нагнулся, аккуратно осматривая опухшую лодыжку. — Почему вы не сказали мадам Помфри?
Не знаю.. — Драко недовольно поерзал. — Не до того было… И потом, пока я лежал — она так не болела.
Понятно.
Профессор Снейп выпрямился и прошагал в дальний конец кабинета к шкафу с ингредиентами. Он извлек из него бинт и маленький тюбик с мазью. Потом вернулся к Драко, присел у его ног.
Учитывая, чем вас уже напоили сегодня, лучше не принимать никаких зелий в ближайшие двадцать четыре часа. Заклинания сделают только хуже…
Профессор, — Малфой задумчиво наблюдал, как зельевар легкими движениями наносит какую-то охлаждающую мазь на опухшую лодыжку. — Скажите, как вы собираетесь со мной поступить? Грозный Глаз Грюм сообщил, что вы не очень обрадовались, узнав о нас…
Мистер Малфой, а, по-вашему, я должен был прийти в восторг, когда в кабинет директора ворвался младший Уизли и, сверкая полоумными глазами, сообщил, что три малолетние бестолочи решили столь оригинальным образом встретить Рождество? — Северус Снейп помолчал, на мгновение встретившись взглядом с виновато выглядевшим учеником, и серьезно добавил. — Я за тебя волновался, Драко.
За Поттера, наверное, больше…
Нет. В первую очередь, за тебя, за студента своего факультета. У гриффиндорцев есть свой декан.
Профессор вернулся к прерванному занятию. Глядя на то, как четкими, точными движениями Снейп перебинтовывает ему ступню, Драко думал о произнесенных словах. Потом перевел взгляд на макушку самого молодого декана Хогвартса и пораженно вздохнул: на черных волосах преподавателя отчетливо виднелись серебряные нити. Их оказалось всего несколько, но… Накануне их не было совершенно точно.
Профессор сделал последний узелок.
Что, Драко?
Ученик выпрямился в кресле и через силу выдохнул:
Простите.
Северус Снейп медленно встал, обтряхнул пыль с мантии, но не стал отходить, а лишь прислонился к столу.
Что случилось, Драко? — тихо спросил он.
Я заставил вас волноваться…
Я не об этом. Произошло что-то еще, ведь так? После моего ухода из лазарета…
Серые глаза моргали подозрительно часто и избегали смотреть на что-либо, кроме ближайшего листа пергамента.
Драко, я должен знать.
Они считают, что наш факультет не способен думать о других и совершать поступки ради кого-то, кроме самих себя. МакГонагалл высказалась в этом роде, а ей никто не возразил.
Вот как?.. Не бери в голову, я сам напомню нашим уважаемым преподавателям некоторые случаи и детали… У тебя что-нибудь еще болит?
Нет… Профессор, вы так и не ответили: что мне за это будет?
За две спасенные жизни? Сложный вопрос…Скажите, мистер Малфой, по-вашему жизнь человека можно оценить в факультетских очках?
Я так не думаю, сэр.
Я тоже. Поэтому возвращайтесь в свою спальню, высыпайтесь и постарайтесь в ближайшее время поменьше тревожить вашу ногу. Поберегите себя.
Профессор Снейп занял свое место за столом, положил перед собой следующую работу и углубился в чтение написанного. Драко помедлил, не веря, что все закончилось именно так, затем облегченно выдохнул, встал и, осторожно ступая, направился к двери. У самого порога его настиг голос декана:
— И еще, мистер Малфой. Если возникнет подобная ситуация, я бы порекомендовал вам не действовать в одиночку, а взять с собой кого-нибудь из старшекурсников Слизерина. И вам поддержка, и мне было бы намного спокойнее...
В учительской угольки в камине едва тлели, но тепла все же было достаточно. Деревянные панели основательно прогрелись за ночь и теперь медленно остывали от потока морозного воздуха из приоткрытого окна. Быстрыми шагами в комнату входит второй человек.
Северус, ты хотел меня видеть?
Да, Римус. Садись.
Люпин снимает дорожную мантию и небрежно бросает на спинку черного кресла. Сам поспешно опускается в него.
Это касается Гарри?
Разумеется.
Снейп сцепляет пальцы в замок, прислоняясь к ним лбом. Глаза сильно болят, а морщинка на переносице становится еще глубже. Люпин наблюдает за ним с растущим сочувствием — за человеком, который никогда никому не показывает слабость.
Все настолько плохо?
Он сорвался, Римус, — Снейп отнимает руки от лица, зажмуривается до алых кругов и вновь открывает глаза. — Весь декабрь держался и вот…
Да, в лазарете…
Не в лазарете. Раньше.
Люпин молчит, ожидая продолжения. Человек напротив берет лежащий на столе хрустальный шар со снегом и начинает бездумно его рассматривать. Затем отставляет в сторону.
Ты знаешь, что он пытался выброситься из окна?
Что? — шокировано переспрашивает Люпин, судорожно сжимая подлокотники.
Прошлой ночью. Взял метлу и прямо из гриффиндорской башни полетел за Грейнджер…В абсолютной темноте. С такой высоты. Из магически защищенного замка. Шансы выжить — один к тысяче.
Но… Но как ты… — от потрясения не хватает слов.
Просмотрел его память, — равнодушно пожимает плечами зельевар и продолжает. — Далее, наш гриффиндорский герой оставляет метлу и идет в Запретный лес, не потрудившись хоть как-то защититься от холода. Находит свою подружку и… Что, ты думаешь, он сделал дальше?
Наложил Согревающие чары?
Нет. Он посадил ее к себе на колени, сам опустился на какое-то бревно и приготовился замерзать. Добавь к этому полную луну на небе, стаю оборотней неподалеку — картинка станет полной.
Это безрассудство!
Это суицид в чистом виде, Люпин. Впрочем, попытка не удалась: мальчишка не разбился, не замерз, его не разорвали на кусочки. Чудом, конечно, но — и это то, ради чего я тебя позвал — вот вопрос: когда ждать следующей? И как помешать?
Ты считаешь, Гарри не хочет жить?
Он боится. Боится жить дальше. Этот страх заложен у него глубоко в подсознании, причем, по-видимому, с того момента, как он узнал о пророчестве. Гарри не позволяет себе думать о его исполнении, тщетно стараясь отвлечься на текущие дела. В глубине души он убежден, что погибнет, и желает скорейшей развязки, но ответственность за магический мир и друзей не позволяет признаться в этом даже самому себе. Его поддерживает слово «должен»: «…И один должен убить другого». Но после этого, боюсь, он отправится вслед за Темным Лордом в мир иной... Если не сделает этого до их последней встречи. Как его удержать, а? Скажи, Римус! Может, хоть ты знаешь…
Ты так редко обращаешься ко мне по имени…
Не меняй тему. Все, что я могу сделать, — это не спускать с него глаз. Защищать мозги он научился, аппарировать — тоже.
В самом деле? Когда?
В октябре, вместе со своими друзьями. Ты только особо не распространяйся на эту тему: Дамблдор — и тот пока не в курсе.
А тебе, значит, известно…
Я за ним следил. Весь семестр, до последней ночи перед Рождеством… А на нее не смог…
Он в порядке.
Профессор Снейп сунул руку в нагрудный карман и извлек из него маленький кристаллик с полыхающим огоньком внутри. Затем, горько усмехнувшись, сжал его в кулаке.
Да, он уцелел, — Пламя Надежды вновь вернулось в нагрудный карман. — В последнее время меня очень часто вызывает к себе Темный Лорд, Люпин. Он заставляет участвовать в… Неважно.
В нападениях Пожирателей смерти?
Если бы… Не могу рассказать. Важно другое: постарайся бывать в этом замке как можно чаще. И особенно в мое отсутствие. Следи за Гарри, не давай ему делать глупости и прыгать с башни. В общем…
Я понял. Обязательно прослежу. Только сложновато придется… Нужно же, чтобы он не замечал меня рядом, — разозлится. Хотя… есть идея!
В гриффиндорской гостиной ковер толстым слоем покрывали обертки от подарков. Когда стало ясно, что опасность миновала, и с Гарри и Гермионой все в порядке, остальные ученики вспомнили о наступившем Рождестве и перешли к поздравлению. Гарри улыбался и благодарил друзей, пока не наткнулся на небольшой сверток с прикрепленном к нему алым конвертом явно иностранного происхождения. Внутри содержалось небольшое письмо:
Гарри Поттер,
Привьет! Как у тебя дела? Я хорошо, посылаю тебе небольшой подарок… Думаю, ты оценишь возможность иметь свой собственный снитч. Знаешь, я не забыл, как ты летал от дракона. Ну, тогда… на турнире… И решил, что, возможно, мы бы могли встрьетиться и сыграть вместе. Гермивона считает это отличной идеей, и я согласен с ней. Так что тренируйся, Гарри Поттер! Думаю, мы сыграем на ваших пасхальных каникулах — ну, или летом… Времени не так много. Я сегодня же поговорью с руководством своей школы, потом твоим, и они организуют нам турнир — спецьиально для двух школ. Мой новый статус это позвольит.
Как тебе идея, а? С нетерпением жду встречи.
И с наступающим Рождеством!
преподаватель полетов школы Дурмстранг,
Виктор Крам.
А на обороте конверта отметка: «Отправлено 24 декабря».
Мы не встретимся...
Гарри выронил письмо — пергамент плавно опустился на ковер. В коробочке в свертке действительно оказался золотой снитч, ослепительно яркий, с готовностью вырвавшийся на свободу и застывший на расстоянии вытянутой руки. Мечта любого ловца и просто мальчишки в возрасте от пяти до n-ного количества лет… Подарок от друга…
