class="image">
В которой Тедди встречается с Димкой и Нинкой, чтобы снова расстаться
Тем временем шеренги серых шкурок, поблескивающих в тусклом свете луны, начали иссякать. Кажется, Алисо торопился увести войска подальше от Перехода, словно боялся, что его магии не хватит удержать их в этом мире. И все эти потоки мышей хлынут обратно, в привычный, пусть и враждебный им мир.
И тем не менее торопиться со спуском Тедди не стоило. Она вздохнула. Плохо, когда все твои отличные идеи – сплошная импровизация. Даже если все пройдет успешно, ждать результата придется на голодный желудок. В рюкзаке у девочки был запас еды, но до него еще надо было добраться. А Алисо не тот человек… то есть мышь, чтобы просто оставить ее в покое, да еще в этом мире. Он запросто мог не только придержать небольшой отряд у Перехода, но и сам задержаться, отправив войска вперед. Благо по просеке они могут идти всю ночь, никуда не сворачивая, а утром попрятаться в лесу. До города пара дней пути пешком… И тут Тедди прыснула со смеху, зажимая рот обеими руками. Просто представила, как мыши чинно дожидаются электрички или автобуса, чтобы зря не ломать лапы дальними переходами. Едва ли не громче вырвавшегося смеха забурчал живот. Хорошо еще, Тедди находилась достаточно далеко от армии, даже для ее чутких ушей! Быть обнаруженной из-за бурчащего живота – вот уж бесславный конец ее затеи!
Она принялась рыться в карманах, надеясь найти хоть какой-нибудь леденец. Раньше у нее карманы всегда были набиты конфетами.
Вместо этого рука наткнулась на плоскую коробочку – телефон! Она достала его и нажала кнопку. Телефон она заряжала с помощью банки совсем недавно. Мало ли, пригодится. Только сейчас он у нее стоял на режиме полета – экономил заряд.
«В некотором роде я и впрямь в полете, – хмыкнула себе под нос Тедди. Разговаривать с собой было неожиданно легко. Словно она снова была не одна. – А сколько раз за это время я была в воздухе…»
Она нажала кнопку, меняя режим, и уставилась на мгновенно подскочивший уровень сигнала. Телефон завибрировал, принимая одну за другой эсэмэс. Тедди думать забыла про мышей, принимаясь листать сообщения, которые казались ей самой значимой частью старого мира из тех, что до сих пор ей встречались.
Большая часть их была от Матильды. Щеки Тедди словно сами по себе стали мокрыми от слез, когда она читала короткие записки мачехи. Та сначала волновалась и спрашивала, куда они пропали, почему не отвечают на звонки и смс. Потом эсэмэс стали длиннее, Матильда пыталась в своих обращениях разобраться, что произошло, и приводила собственные размышления. И последние две были совсем короткие:
«Держись, милая, мама придет» и «Я иду».
Тедди даже не удивилась, что Матильда назвала себя ее мамой. Наверное, она писала эсэмэс им с Димкой вместе, да и относилась она к Тедди как к дочери. Просто сама девочка тогда это старалась не замечать. Как не замечала столько лет, что ее отец не… не… ее отец был мышиным королем. Не замечать такое было удобно и полезно. Только больно, когда носом в это все-таки пришлось уткнуться со всего размаху.
Резким движением руки смахнув с лица злые слезы и для верности еще вытершись рукавом так, что оцарапанная кожа заныла, Тедди продолжила листать эсэмэс. Там оставалось несколько информационных сообщений про погоду и ожидающиеся ураганы и… эсэмэс от Димки.
Прежде чем открыть ее, Тедди проверила дату. Сегодня. Димка писал ей сегодня!
Она завертела головой, словно рассчитывая увидеть брата в его человеческом обличье на соседней ветке. Но никого не было, она была одна.
Помедлив долю секунды – хотя бы такую слабость она могла позволить наедине с собой, Тедди щелкнула по сообщению, позволяя ему открыться.
«Позвони срочно».
Вот и все, что там было.
Тедди закрыла эсэмэс и на всякий случай снова посмотрела время отправления. Несколько часов назад. Что же, ей оставалось только надеяться, что Димка знал, о чем ее просит. В конце концов, это не ей разбираться, если посреди войска вдруг зазвонит телефон!
Мобильник снова завибрировал, сигнализируя о пропущенных вызовах. И все последние были с Димкиного телефона.
И Тедди решилась. Прижавшись спиной поплотнее к стволу сосны, она набрала номер. Пока шли гудки, мелькнула мысль, что Димкин телефон как-то попал к Алисо и это все – большая ловушка, но сбрасывать звонок девочка не стала. Стоило рискнуть, да и отец не выглядел как тот, кто легко согласился бы вспоминать постыдное прошлое в человеческом теле. Не сейчас, по крайней мере, и не ради дочери.
– Наконец-то! – раздался в трубке голос Димки. И до того это стало неожиданным для Тедди, что она вздрогнула и едва не выронила телефон. – Ты где, сестренка?
– Я? – Тедди огляделась. Вопрос был в общем-то логичный, у нее только и нашлось, что сказать: – Я на дереве.
Из трубки раздался тяжелый вздох Димки.
– Тедди, – проникновенно произнес он, – мы в лесу. Тут везде одни деревья!
И то ли от того, как это прозвучало, то ли от радости, что она и правда слышит Димку, а значит, больше не одна, Тедди неуверенно хихикнула, чтобы через мгновение залиться слезами.
Еще несколько минут ей понадобилось, чтобы успокоиться. Потом еще столько же – чтобы объяснить, где она оставила рюкзак и где находится сама. Следующие полчаса Тедди просто самозабвенно рыдала на дереве, чувствуя, как вместе со слезами приходит забытое облегчение. Она снова не будет одинока, а вместе они справятся. И Димка, и Матильда, – пусть последнее сообщение от мачехи и было отправлено в тот день, когда она исчезла, сейчас Тедди была уверена, что с ней все хорошо. Просто потому, что мама сказала, что придет, и она не нарушит этого обещания. Не в этот раз.
И когда она полностью и окончательно уверилась в этом, а слезы перестали жечь лицо и окончательно высохли, кусты рядом с сосной зашуршали, и на открытое место выбрались Нина и Димка.
– По спортивному ориентированию тебе зачета бы не видать, – заметил Димка, почесывая длинный острый нос. – Местность ты описываешь так себе, и, если бы не твое злобное бухтение, мы бы в жизни тебя не нашли.
– Я тебя тоже люблю, – буркнула Тедди, шмыгая носом.
Она была благодарна брату, что тот не сказал вслух то, что они оба знали: никакое это было не злобное бухтение, а совсем наоборот. Но признаться, что слышал, как она плачет, Димка не мог, как
