Она взяла сумку и пошла к двери, где ее уже ждала Алла, тоже с сумкой в руке.
– Анька, ты точно решила? – спросила она.
– Точнее некуда, – сказала Аня.
– Ну, тогда – вперед! Ох, я даже беспокоюсь. Карстен и мои простые родители – вещи несовместимые. Как их совместить – понятия не имею. Лучше б уж прямо в Мюнхен – и под венец. Но он же правильный немец, хочет познакомиться с родителями...
– А чего ты стесняешься своих родителей? – спросила Аня. – Нормальные люди, ну рабочие, так и что?
Они вышли на лестничную площадку, неторопливо пошли вниз по лестнице. Лифта в этой пятиэтажке не было.
– Да как тебе сказать? Он же все-таки немец, культурный мужик.
Аня уже хотела посмотреть на этого невероятно культурного немца Карстена. Интересно было сравнить его со своими мужчинами. Ну не совсем своими, но с которыми она встречалась в Москве. Такой уж он невероятный европеец или нет?
Карстен оказался высоким белобрысым парнем лет двадцати семи. В джинсах, в футболке, с рюкзачком за спиной и чемоданом в руке. Ну никак не тянул на солидного бюргера – ни пуза, ни шляпы с перышком, обычный парень. Он вышел из гостиницы, обнял Аллу, поцеловал, с улыбкой сказал:
– Ихь либе дихь.
Аня поняла, что он ее любит.
– Алаверды, – сказала Алла и, с трудом подбирая немецкие слова, сказала, показывая на Аню: – Дас ист май фроинд... Или, как там по-вашему «подружка» будет? Фроиндин?
Карстен был настоящим немцем, он все время улыбался, кивал, хотя смотрел на Аню настороженно.
– Анна, – сказала Алла, показывая на подругу. – Вир фарен цузаммен ин Чебоксары.
– Ты уже по-немецки шпаришь? – спросила Аня.
– Да разговорники купила, читала, и в Турции какие-то слова запомнились.
Карстен протянул Ане руку, вежливо назвал свое имя, наверное, добавил, что ему очень приятно, поди разберись, что он говорит на своем немецком! И во–просительно уставился на Аллу. Наверное, не мог понять, что все это значит. Он будет ехать в двухместном купе с двумя симпатичными русскими девушками? Как это возможно?
– Ты скажи ему, что групповуху устраивать не будем, – сказала Аня, поняв сомнения немца. – Если в кассе будут билеты, я куплю себе.
– А зачем деньги тратить? – возразила Алла. – Карстен шампанское купил, посидим, выпьем втроем. Я ему все объясню.
Она отвела жениха в сторону, принялась жестами объяснять, решила, что так будет понятнее. Помахала между ними пальцем, провела горизонтально ладонью, изображая нижнюю полку, сложила ладони, приложила их к уху. Показала, что вместе будут спать. Потом провела ладонью повыше, ткнула пальцем в Аню, мол, она будет спать отдельно.
Карстен замялся, похоже, хотел спросить, как же они будут любовью заниматься? Алла поняла его замешательство, при помощи кулачка и ладони объяснила, что если им захочется этого, Анна геен нах коридор и там будет ждать.
Смешно было смотреть на их разговор, как будто глухонемые! Карстен не мог понять главное – зачем нужно брать с собой подругу в столь ответственное путешествие?
– Понимаешь, у нее проблемы тут возникли. Зер шлехт аллес, ферштеен?
– Руссишь бандит? – перестав улыбаться, спросил Карстен.
– Найн, – отрицательно покачала головой Алла. – Шлехт либе, шлехт фроинд... В общем, неудачная любовь.
– Ребята, мы едем или нет? – нетерпеливо спросил таксист, надоело ему ждать.
– А тебе чего? – рассердилась Алла. – Деньги капают, вот и жди!
Карстен многое так и не понял. Как они пройдут в вагон, если у Анны нет билета, как будут ехать, похоже, и вправду Россия – непонятная страна, где проб–лемы могут возникнуть там, где никак их не ждал.
Ане надоело смотреть на его страдания, она подошла к ним, с улыбкой сказала:
– Сорри, Карстен. Алл, спасибо, но я сама. Ну зачем вас напрягать?
Она подошла к машине, взяла с заднего сиденья свою сумку. Но Карстен подбежал к ней, взял за руку.
– Найн, найн, Анна, – торопливо сказал он. – Вир фарен цузаммен, я.
– Перестань дурить, подружка, – сказала Алла. Взяла у Ани сумку, бросила на заднее сиденье такси. – Все, хватит болтать, поехали. Там, на месте, разберемся.
Аня молча подчинилась. Она хотела уехать, и если они берут ее с собой – то ладно. Действительно, пусть сами разбираются, что да как. Она села на переднее сиденье, полагая, что на заднем Карстен и Алла будут целоваться по дороге на вокзал.
Так оно и вышло.
Глава 22
В салоне «мерседеса» явно чувствовался аромат французских духов. Похоже, Джуди чересчур сильно надушилась, видимо, для этого были веские причины.
Максим уже встретил Владимира с женой на Ленинградском вокзале, отвез в квартиру на Кутузов–ском, потом приехал за Стасом, на «Кунцевскую», где он оставил «Оку», твердо решив никогда больше не брать машину отца. В принципе девушку можно привезти в квартиру на Можайке и на «мерсе».
– Как Володя, Джуди? – спросил он Максима.
– Да все нормально, Станислав Петрович. Люди с поезда, устали, но дома отдохнут.
– Я в этом не сомневаюсь. Меня интересует настроение брата, Максим.
– Ну-у... Мне показалось, что он чем-то озабочен. А что, у нас опять какие-то проблемы возникли?
– Нет. Спасибо, Максим.
– А можно спросить, Станислав Петрович? Извините, но...
– Смотри за дорогой! – оборвал его Борисов. – Я отвечу на твой вопрос. Почему прогнал Сюзанну? Я влюбился. Познакомился с красивой девушкой, все было замечательно, я хотел с цветами увезти ее на Кутузовский. Но приехала Сюзанна.
– Понятно... Извините, – растерянно пробормотал водитель. Борисов мрачно усмехнулся. Да, Сюзанна красивая девушка, да он с некрасивыми не встречался. Имел возможность выбирать тех, кто нравится. И выбирал. Но остановился на простой девушке Ане. Выбрал окончательно.
В квартире на Кутузовском брат с женой завтракали с шампанским. Джуди уже приняла душ, сидела на кухне в халате. Они встали из-за стола, Джуди обняла деверя, чмокнула в щеку.
– Стейси, Питер – о’кей! Но мало! Я хотеть много! Теперь буду спат. Но Питер – о-о! Как дела?
– Отлично, Джуди, все нормально. Я рад, что тебе понравилось в Питере.
– Стас, надо поговорить. Извини, Джуди, бизнес, – сказал Владимир, обнимая брата и выводя его из кухни.
Борисов отметил про себя, что в день прилета из Америки брат не спешил говорить о деле. А теперь почему-то встревожился. А ведь и тогда и теперь речь шла об одной и той же программе, об одном и том же контракте. Но тогда Владимир не сомневался, что условия контракта будут выполнены, а говорить о возможностях программы не хотел. А ведь он знал о ее возможностях куда больше, чем он, филолог! Теперь же брата волновали перемены, случившиеся во время отъезда в Питер. Не хотел покупать программу?
