— Эй, Ренфо! — издалека крикнул ему Ласья, тащившийся по наполовину расчищенному участку с топором на плече. Это был давний работник Козберга. Он взял на себя обязанность подгонять новичков. На шаг позади него шел Тейлос с ведром грязной воды. Его лицо скривилось от натуги. Бывший воришка с Корвара старался использовать все хитрости и плутни, которым научился в своем грязном прошлом, чтобы облегчить себе жизнь. В первый день расчистки его вернули обратно в усадьбу с распухшей лодыжкой, и Нейл подумал, что это было следствием преднамеренно неудачного обращения с корчевальным крюком. Хромая вокруг строений, Тейлос добился расположения на кухне и в ткацкой. Его лукавый язык был столь же быстр, сколь медлительны в работе руки. В конце концов, женское население дома Козберга приняло его в помощники. Таким образом он избавился от полевых работ. Правда, Нейл, слыша порой резкий голос хозяйки, сомневался, что Тейлос сделал правильный выбор.
Наклонившись над стволом поваленного дерева, Тейлос глупо ухмыльнулся за широкой спиной начавшего работать Ласьи и подмигнул Нейлу.
— Видел какое-нибудь чудовище? — спросил Тейлос, когда Нейл подошел напиться. — Полагаю, что за их шкуру можно получить хорошую цену в порту, но ни у кого не хватило ума взять с собой пару собак и немножко поохотиться.
Его полунамек подталкивал к мысли, которая бродила в мозгу всех новичков: каким-нибудь образом организовать самостоятельную торговлю, открыть кредит в порту и в один прекрасный день, пусть нескоро, получить свободу.
Ласья нахмурился.
— Заткнись! Никакой торговли тут никогда не будет, и ты это прекрасно знаешь, трусливый жук. Все, что ты достанешь или найдешь, принадлежит хозяину участка, не забывай этого! Не хочешь ли ты, чтобы тебя осудили, как грешника первой степени, и Настоятель рассчитался с тобой?
Нейл бросил на него взгляд через край деревянного ковша:
— А что здесь можно достать или найти такого, чтобы вмешался Настоятель?
Ласья нахмурился еще больше.
— Греховные вещи… — пробормотал он.
Нейл опустил ковш в бадью. Он заметил, что Сэм Тейлос внезапно вздрогнул и застыл в ожидании. Поскольку Ласья замолчал, Тейлос задал вопрос, интересовавший как Нейла, так и его:
— Греховные вещи, вот как? Что же это такое, Ласья? Мы не хотим иметь дело с Настоятелем, так что лучше скажи нам, чего не поднимать, если мы найдем. А то влезем еще в неприятности… Мы ведь тогда заявим, что нас не предупреждали. На что уж Козберг — ходячий кошмар, но и он может выслушать, если мы попросим.
Тейлос был прав. Как бы ни суров был хозяин участка, чувство справедливости у него пока имелось. Да, справедливости, но ничуть не милосердия. Ласья остановился с поднятым топором. Его нижняя губа подобралась, так что в профиль он стал похож на неведомую хищную птицу.
— Ладно, ладно! — он резко опустил топор. — Иной раз люди, работающие на расчистке, находят вещи…
— Какие вещи? — перебил его Нейл.
Замешательство Ласьи возрастало.
— Вещи… ну, можно сказать, вроде сокровищ…
— Сокровища? — воскликнул Тейлос, и его бледные губы сжались, в сузившихся глазах блеснул жадный интерес.
— Какого рода сокровища? — спросил Нейл.
— Не знаю… ну, предметы… по виду богатые…
— И что делают с этими вещами? — Тейлос облизал тонкие губы.
— С помощью Настоятеля их разбивают на куски и сжигают.
— Зачем? — спросил Нейл.
— Затем, что они прокляты, понял?! И всякий, кто их коснется, тоже проклят!
Тейлос усмехнулся.
— Сокровища, значит… Пусть себе будут прокляты. Лишь бы мы их нашли. Их можно отнести в порт и свободно обменять или продать. Зачем же их ломать? Может, они окажутся полезными? Может, это машины, каких у нас нет, а мы надрываемся, валя деревья и выкорчевывая пни.
Ласья поднял на него тяжелый взгляд.
— Ну, ты-то не надрываешься, Тейлос. Небесные Возлюбленные не пользуются машинами. Во всяком случае, если человек попытается сцапать сокровища и об этом узнают, его выгонят туда, — он ткнул большим пальцем в сторону леса, — одного, без еды, без инструментов, без всего, с голыми руками. Ты ничего не продашь в порту. Тебе не позволят идти в порт, пока не будет уверенности, что на тебе нет ничего, кроме штанов на голой заднице. Нет, они правы: эти сокровища не для того, чтобы их брать. Когда их находят, нашедший кричит, и достаточно громко.
— Откуда же они появились? Я думал, в этом мире нет местной расы, — сказал Нейл.
— Конечно, нет. Здесь никогда не встречали людей. Стране дело, я не раз слышал, что эта планета известна уже сто лет по планетарному времени. Угольный Синдикат купил ее на первом аукционе Инспекции — для спекуляции. Это было задолго до войны. Но Синдикат только и сделал, что внес эту планету в свои списки и послал пару экспедиций, которые ничего здесь не увидели. Тут лишь пара небольших морей, а все остальное — лес. Минералов не обнаружено, по крайней мере, в таком количестве, чтобы имело смысл их разрабатывать. Словом, тут вообще ничего нет, кроме деревьев. Когда это выяснилось, Синдикат стал избавляться от невыгодных планет и продавать их поселенцам. Возлюбленные Неба жили тогда на клочке неплодородной земли на позабытой всеми планете и лезли из кожи вон, чтобы как-нибудь выжить. Каким-то образом они сумели собрать нужную сумму для уплаты аванса Синдикату и ринулись сюда. Как раз в это время началась война. Акции Синдиката оказались у врага, и он лопнул, так что больше никто не являлся сюда требовать свою собственность. Насколько я знаю, Небесные Возлюбленные таким образом заполучили весь Янус. У них для продажи есть латтамус и кора — этого достаточно для того, чтобы содержать космопорт и быть нанесенными на торговые карты. Вот и вся история. Здесь не было и признака туземцев, просто эти сокровища вновь появляются через какой-то промежуток времени. Никаких останков, никаких развалин — ничто не указывает, что тут когда-нибудь что-то было, кроме деревьев. И эти деревья росли — возраст некоторых почти две тысячи планетарных лет. Их стволы достаточно мощны, чтобы быть убежищем для рейдеров или им подобных. Но здесь никогда не находили и следов посадки корабля. Небесные Возлюбленные решили, что сокровища насаждает Темная Сила, желающая ввести людей в грех, и до сих пор нет никаких доказательств, что это утверждение неверно.
Тейлос презрительно фыркнул.
— Ну и глупое же рассуждение!
— Может быть, но это их рассуждение, а они здесь хозяева, — предупредил Ласья.
— А ты сам видел хоть какое-нибудь из этих сокровищ? — спросил Нейл, возвращаясь к работе.
— Один раз, на участке Моргейна, — он следующий к югу. Тогда был последний лесоповал, как раз подходящее время для выжигания. Его нашел старший хозяйский сын. Они сразу позвали Настоятеля и окружили нас, чтобы помолиться и уничтожить находку. Однако им это не очень помогло, только подтвердило их точку зрения насчет греховности.
— Как?
— Ровно через неделю этот самый сын заболел Зеленой Болезнью. Они вывезли его в лес. Я сторожил его.
— А зачем его сторожить?
— Больной Зеленой Болезнью полностью теряет соображение и иногда бежит, куда попало. Его нельзя подпускать к людям, потому что тот, кого он коснется, заболеет тоже. Так что, если он пытается сбежать, на него накидывают веревку и привязывают к дереву.
— И оставляют больного умирать? — Нейл уставился на Ласью.
— А больше ничего не сделаешь, болезнь-то неизлечимая. Врач из порта сказал, что мы все можем ею заразиться. Иногда родня дает больному сонное питье, чтобы он умер во сне, но Настоятели говорят, что это неправильно: человек должен сознавать, какой он грешник. И знаешь, парень, больной ни в чем не нуждается, ни на что не смотрит. Он уже не человек, — Ласья ударил по дереву. — Говорят, что болезнь эта нападает на тех, кто нарушил какие-нибудь правила или был с чем-то не согласен. А этого сына, Моргейна, отец два раза проучал в поле за то, что тот неправильно работал. Так что, когда он заболел, это было вроде наказания.
— Ты веришь этому? — спросил Нейл.
Ласья пожал плечами.
— Когда слышишь о таких случаях — словно видишь, как это срабатывает. Все, кого поразила Зеленая Болезнь, имели неприятности с Правилами. Была одна девушка, вроде слегка свихнутая — все ходила в лес, говорила, что очень любит деревья. Ее крепко проучили за бродяжничество. Она была еще не вполне взрослая. Однажды ночью ее нашли в постели всю в жару и увезли прямо в лес. Жутко было, как она кричала! А ее мать — вторая жена Козберга — впала в ужасное состояние. Старик запер ее на две недели, пока не убедился, что все благополучно прошло.
Нейл яростно спросил:
— Почему же ее просто не убили? Это было бы милосерднее!
Ласья хрюкнул.
— Они так и думают. Быть добрыми к телу — значит, погубить душу. Она умерла так же тяжело, как был тяжел ее грех. Они думают, что если человек умрет не в очищении, как они это называют, то навеки останется во тьме. Если на нем большой грех, он должен за него платить или просто принять нелегкую смерть, либо еще что-нибудь. Их образ мышления не изменишь, лучше не ввязываться. Они дают выучку всякому, не только своим верующим. Ну, хватит болтовни! А ты, Тейлос, поваливай со своими ведрами! Скажи хозяину, что груз у нас почти готов. И не мешкай в дороге.
