Сзади раздался звонок в дверь, и от неожиданности Хоппер подскочила на месте. Через пару секунд сверху донесся визгливый отклик, на который снаружи последовали разъяснения. Щелкнул замок, и в помещение вошел пожилой мужчина, который улыбнулся Элен и прошаркал куда-то вглубь склада. Посетитель выглядел как выходец из Южной Америки. С первой волной народу оттуда прибыло совсем немного — слишком уж далеко было для основной массы беженцев, которые в погоне за «европейской мечтой» предпочли края поюжнее, откуда им очень скоро пришлось уносить ноги вместе с местными жителями.
Через некоторое время посетители так и повалили, звонок буквально надрывался. Хоппер смешалась со вновь пришедшими и проследовала с ними в дальнюю часть склада, где обнаружилась дверь в другой внутренний дворик. Он был больше первого, и с этой стороны виднелась крыша из листов гофрированного железа, через щели в которых просачивались лучи солнца. На площадке несколькими полукруглыми рядами было расставлено около сотни стульев, в центре находилась огороженная массивными камнями яма, заполненная пеплом.
Элен осталась в помещении склада и просто наблюдала за прибывающими во дворик людьми, не желая мешать им. Одни тихонько переговаривались, другие сновали туда-сюда, разгружали сумки, переодевались, зажигали благовония, выкладывали на стулья книги. Трое принялись разводить в яме костер.
Одеяния, в которые они облачились, представляли собой ярко расцвеченные накидки, на которых цветные круги перемежались с необычными фигурками животных, как реально существующих, так и мифических. В центре Лондона все эти люди наверняка были чернорабочими. Возможно, ежедневно проходили проверки на блокпостах, чтобы за жалкий паек заниматься уборкой и прочей неблагодарной работой. Эдакая новая каста британских рабов. Но здесь они преобразились. Воздух начал наполнять запах разогретых на солнце металла и глиняной посуды.
Скоро дворик заполнился. Все стулья оказались заняты, а те, кому не хватило места, выстраивались позади рядов. Устроившиеся впереди извлекли барабаны из старых спортивных сумок и брезентовых мешков, лежавших под сиденьями.
Воцарилась тишина. Из переднего ряда поднялся человек, обошел костер и, повернувшись лицом к публике, завел речь на неизвестном Хоппер языке. Выступление оратора сопровождалось негромким стуком барабанов, эхом отдававшимся по всему замкнутому пространству.
Ритм речи показался Элен знакомым, хотя смысл слов ускользал от нее. Кроме барабанов и оратора можно было расслышать разве что потрескивание поленьев в костре. Голос выступающего то достигал трубного рева, то ниспадал до шепота. Аккомпанемент ударных в точности соответствовал напору его слов.
Элен даже затруднялась определить, кто же задавал ритм — оратор или барабанщики. Возможно, по очереди. По всему дворику протянулись струйки дымка благовоний. Время от времени выступающий бросал клич, и тогда все собравшиеся выдыхали отклик — экстатический, поразительный в своей интимности. Церемония была смутно знакома Хоппер: в детстве тетка водила ее на подобные собрания. Что же это такое?
— Привет, — раздался вдруг совсем рядом голос Дэвида, и она вздрогнула от неожиданности.
— Получилось? С Гетином. Нашел его?
Он улыбнулся; темные круги от усталости под глазами, в уголках — мелкие морщинки. Несмолкающие барабаны почти заглушили ответ Дэвида:
— Сказать сейчас или попозже?
Перед мысленным взором Элен предстал Торн — умерший до того, как сумел поделиться с кем-либо своей тайной. Фишер, убитый из-за связи с Торном. Чендлер, обливающийся потом от страха во время доносов на своих гостей, прежде чем те успеют донести на него сами.
— Сейчас!
Барабаны продолжали свое «там-там-там» заметно громче, и по дворику эхом разносились голоса собравшихся. Теперь они говорили все разом, и у Хоппер возникло ощущение сопричастности из одного только наблюдения за ними.
— Ты была права, — проговорил Дэвид. — Гетин все еще жив. И до сих пор работает.
Она схватила его за руку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Правда? До сих пор работает?
— Правда, Элли. Он действительно существует. У него официальный паспорт.
Хоппер позволила себе выдохнуть. Вот и зацепка, живая связь с Торном. Этот человек сможет объяснить, почему найденная ею фотография столь важна.
В центре дворика перед оратором встал на колени первый из собравшихся, высунув язык для принятия облатки.
26
Элен, Хетти и Дэвид остались одни. Сдвинув поближе стулья, они сидели во дворике, все еще наполненном запахом благовоний, пота и пыли.
Вскоре после завершения церемонии люди разошлись, и магия собрания разом развеялась: общий хор перешел в отдельные реплики, узы единения распались. Хетти никак не прокомментировала сходку. Лишь разровняла граблями песок, залила водой кострище да аккуратно расставила стулья вдоль стены.
— Как вы его нашли? — заговорила первой Хоппер.
— Просмотрели реестр трудового найма, — отозвался Дэвид. — У Хетти эти сведения наверху собраны. Об этом, хм, известно очень немногим, скажем так. Полная информация, за исключением нескольких последних месяцев.
— И как же вы заполучили ее?
Хетти медленно проговорила:
— Кое-кому пришлось здорово рискнуть.
Она сверкнула своим единственным глазом достаточно сердито, чтобы пресечь дальнейшие расспросы. Хоппер взяла у Дэвида листок бумаги, и он пустился в дальнейшие объяснения:
— Через месяц после смерти Гетина — мнимой смерти — в правительстве появился новый сотрудник, некий Стивен Малвейни. Вот только личность его поддельная, причем проделано все довольно топорно. Отметки о предыдущих местах работы неубедительные и узнаваемые. По сути, шаблонные записи спецслужб при переоформлении: два года в министерстве транспорта, три — в министерстве внутренних дел. Удивительно, что они вообще потрудились изменить даты. А фото Малвейни просто взято из досье Гетина. Похоже, им и в голову не приходило, что кто-то примется наводить справки.
— Так как мы с ним поговорим?
— Сейчас и решим.
— Дэвид, как насчет платы? — вмешалась вдруг Хетти.
Тот достал из кармана конверт и передал ей. Женщина открыла его и принялась пересчитывать измятые банкноты.
— Откуда они?
— Да отовсюду. Как обычно. Неотслеживаемые.
— Точно?
— Хетти, да разве я хоть раз давал тебе негодные купюры? — Хранительница хмыкнула, не отрываясь от счета. — Там небольшая добавка, если тебя что-то смущает. Мы же понимаем все сложности.
Отсчитав какую-то определенную сумму, Хетти развернула веером оставшиеся купюры, что-то пробормотала и затем спрятала их в рукаве.
— А кто были эти люди? — полюбопытствовала Хоппер.
— Хиваро. Из Южной Америки, если вы о таких никогда не слышали, — ответила женщина с некоторым вызовом, предполагая, что Элен с ее британским произношением абсолютно не сведуща в плане других культур. Хоппер оставалось только признать про себя ее правоту.
— А что это за место?
— Просто музей, — пожала плечами Хетти.
— Никогда раньше не встречала подобные церемонии в музеях.
— Возможно, вам стоит почаще наведываться в музеи, — хозяйка с неприязнью уставилась на нее своим единственным глазом.
Тут поспешил вмешаться Дэвид:
— Музей для всех, кто хочет сохранить свои традиции живыми. Некоторые общины не хотят привлекать к себе внимание больше необходимого. Хетти, я могу воспользоваться твоим телефоном? Мне нужно связаться с редакцией.
— Звони с настенного, посередине зала.
Дэвид ушел, оставив женщин сидеть вдвоем. Хетти все еще держала грабли, которыми разравнивала песок, и теперь принялась рассеянно выводить ими круги возле своей металлической ноги, мурлыкая под нос песенку. Но тут же прекратила свое занятие, стоило Хоппер заговорить:
— Много людей знают об этом месте?
— Достаточно.
— Почему вы занимаетесь этим?
Хетти глубоко вздохнула и медленно выдохнула, обдумывая ответ.
