— Каждый из нас что-нибудь или кого-нибудь потерял, даже здесь. Но эти люди, они потеряли всё. И я считаю, что они должны иметь какое-то место, хотя бы для таких вот собраний. Без лишних вопросов.
— А вы? Откуда вы сами родом?
— Из Бельгии. Теперь это Житница. Но раньше там была Бельгия.
— И когда вы оттуда уехали?
— Когда там объявилась ваша страна.
Хоппер проигнорировала выпад.
— Как вам жилось, когда вы сюда перебрались?
— Мне повезло. Нашла работу прислугой. Работала в доме одного богатея, присматривала за ним. У него не было семьи, и после смерти он завещал мне дом. То было еще до Двенадцатого закона. — Упомянутый закон предоставлял правительству право реквизировать собственность и запрещал ее наследование иностранцами. — Лет двадцать назад. Потом я продала дом и переехала сюда, — Хетти умолкла и устало потерла глаз.
— А ваш дом на родине… каким он был?
— Да как и везде. Как и здесь до Остановки. Сейчас-то, конечно же, нет. Сейчас там… — она пожала плечами. — Ад.
— Откуда вы знаете?
— От мужа, Томаса. Когда пришли вы… когда пришла ваша армия, он остался в нашем городе. Гент, так он назывался. Мы договорились, что я переберусь в Англию, а Томас присоединится ко мне на одном из последних кораблей. Наставлял меня найти здесь дом и дожидаться его. Года через два я получила от него письмо. Рассказал, каково там. Все говорили, что я сошла с ума, пытаясь вернуться. Пожалуй, они не очень-то и ошибались. И все же мне удалось добраться до нашего бывшего дома. Я должна была увидеть Томаса снова. До меня дошла весть, что он умирает, и так оно и было. А потом, после его смерти, я вернулась. Хотя при этом и понесла потерю, — она постучала кольцом на пальце по металлическому протезу. — Это было несколько лет назад.
— Мне очень жаль.
— Вы же не виноваты, — пожала плечами Хетти и добавила: — После всего этого я и считаю своим долгом предоставлять хоть какое-то место каждому. Каждому, кто не отсюда.
— Я вас понимаю.
Женщина поерзала и сменила тему:
— Так что это за человек, которого вы ищете? Что в нем такого особенного?
— Пока даже не могу сказать, правда. Еще ничего не ясно. Но найти его для нас очень важно.
— Чтобы навредить тем, кто сейчас верховодит в стране?
— Я на это надеюсь.
— Тогда я на вашей стороне, — Хетти снова принялась мурлыкать какую-то мелодию, затем оборвала себя. — Да, именно так: я од-но-знач-но поддерживаю все, что бы вы ни делали против этих людей.
Какое-то время обе молчали. Затем хозяйка вновь заговорила, подняв взгляд к железной крыше дворика:
— Так вы с Дэвидом вместе?
— Нет. Больше не вместе.
— Жаль. Мне кажется, вы ему нравитесь, — Хетти улыбнулась, и Хоппер не без раздражения почувствовала, что покраснела.
Вдруг заверещал дверной звонок. Элен вскинула голову на резкий неожиданный звук, заполнивший дворик, и поняла, что он исходит из серой коробочки под крышей. Через пару секунд звонок повторился, на этот раз дважды, одновременно с ним послышались быстрые шаги. Во дворик выбежал запыхавшийся Дэвид.
— Хетти, не совсем уверен, но снаружи… Похоже, полиция. В штатском. По меньшей мере трое. Увидел их на мониторе возле телефона.
С другого конца склада донесся настойчивый стук по металлической двери. Затем на несколько секунд стало тихо, а потом, словно кто-то от души ударил в гонг, по всему музею прокатилось раскатистое гулкое «ба-а-м!». Еще не смолкло эхо, как последовал следующий удар, от которого задрожали стены.
— Они выламывают дверь.
Взметнув юбкой, так что в луче света сверкнул протез, Хетти резко встала.
— В той стене дверь. Ведет на улицу. Там пока тихо. Ваш шанс. Бегите.
— Но…
— Бегите!
Дэвид схватил Хоппер под локоть и потащил к стене. Она успела заметить на другом конце музея отблеск света, когда дверь там рухнула под очередным ударом тарана. Хетти неожиданно плавно скользнула в сумерки зала и, практически незаметная в своей кожанке, исчезла в его глубине.
Скрытая тенью дверь в стене дворика оказалась основательно проржавевшей. Дэвид навалился, и она с предательским скрежетом поддалась, открывшись в грязный запущенный проулок, поросший сорняками и воняющий гнилью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Рядом на земле валялась металлическая решетка из толстых прутьев, покрытая дохлыми насекомыми и плесенью. Дэвид тут же поднял ее и подпер дверь.
Хоппер бросилась было вперед, однако он остановил ее:
— Не туда! Они будут караулить на улице.
Элен развернулась за ним в другую сторону. Вдруг из недр склада донесся резонирующий звук выстрела, за которым последовал звон разбитого стекла.
— Черт! — вздрогнул Дэвид.
Раздались еще два выстрела, а затем грохот оружия покрупнее, по-видимому дробовика. Ему ответил целый залп пистолетных выстрелов.
Через несколько метров им попалась еще одна дверь в стене, такая же старая и неприметная. Дальше по проулку располагались и другие, однако Дэвид принялся ломиться в эту — увы, безуспешно. Позади Хоппер слышала возбужденные голоса, неумолимо приближающиеся к дворику. Выделялся один, высокий и властный. Женский. Уорик.
Но вот загомонили уже во дворике: стражи порядка наткнулись на заблокированный выход. Элен взглянула на следующую дверь по проулку — ничего не выйдет, снаружи замок. Еще одна находилась слишком далеко, а в самом конце прохода виднелась залитая солнечным светом улица, где, несомненно, ее и Дэвида поджидали другие полицейские.
Хоппер огляделась в поисках какого-нибудь оружия. Пусто. А затем с другой стороны двери, в которую упрямо ломился Дэвид, раздались два приглушенных удара. Он отступил назад, и дверь распахнулась. Вдвоем они ввалились внутрь.
Их встретила кромешная тьма. Незримые руки — одного человека? двух? — затащили их внутрь, и дверь закрылась. Из проулка донесся грохот: полиция наконец-то сумела вырваться из дворика музея. Последовавший топот быстро стих: стражи порядка встали перед выбором. Затем двое бросились в противоположную сторону и еще двое ринулись в их направлении, и вот уже укрывшая их дверь затряслась от настойчивого стука.
Они стояли в темноте, едва не касаясь друг друга. Дэвид нашел руку Хоппер и предупреждающе сжал ее. А потом тот, кто впустил их внутрь, шагнул в сторону и открыл на двери небольшое решетчатое окошко на уровне глаз. Элен так и сжалась, когда темноту прорезал луч света, озарив фрагмент лица их спасителя — широкая скула да немигающий глаз.
— Здесь был кто? Кто-нибудь приходил? — Раздавшийся с другой стороны мужской голос, решила Хоппер, вполне мог принадлежать Блейку.
— Никого. Это чумная лечебница. Карантин.
Человек снаружи, судя по звукам, отступил назад.
— Слышал кого рядом?
— Нет.
— Если услышишь, немедленно сообщи в полицию. Неподчинение трактуется как преступление.
— Хорошо, констебль. Я понял, — и с этим окошко резко захлопнулось, погрузив их в темноту и тишину.
27
Кромешную тьму чумной лечебницы огласили удаляющиеся по проулку шаги, затем барабанный грохот в следующую дверь, еще в одну, потом все стихло. Прошло минуты две. Хоппер слышала дыхание Дэвида, стук крови в собственных ушах. Незнакомец стоял практически беззвучно, лишь изредка шуршал одеждой. Наконец, по прошествии целой вечности в черноте, он снова подал голос:
— Ладно. Посмотрим, кто вы такие.
Послышался слабый щелчок, и окружающее пространство залил тусклый свет.
Они оказались в другом внутреннем дворе, похожем на предыдущий музейный, однако обустроенном уже иначе. Крыша здесь была заложена кирпичом, так что солнечный свет внутрь не проникал совершенно. Обстановку составляли две прикованные цепями к стене идентичные металлические скамьи по бокам от входа в здание.
Представший перед ними мужчина отличался худобой и высоким ростом, за метр восемьдесят. У него был орлиный нос, а голова выбрита так гладко, что на ней играли блики от лампочек под потолком. Серый бесформенный халат висел на их спасителе как на вешалке.
