— Кристина, — не выдержав, окликнул ее он, — когда ты уезжаешь?
— Завтра.
— Так, может, обменяемся контактами?
— У тебя же есть мой телефон.
— Значит, я позвоню, — он даже толком не мог понять, задает ли он вопрос или дает обещание.
— Ладно, — недоверчиво то ли отмахнулась, то ли разрешила она.
Молодые люди поднялись по широким мраморным ступеням к распахнутым дверям усадьбы, чья парадная зала была заполнена нарядно разодетыми людьми, разбившимися то тут, то там на пары или небольшие компании. Джазовый оркестр продолжал наигрывать что-то в фоновом режиме. Фуршетные столы, украшенные драпировками, ледяными статуями, фонтанами из шампанского, шоколада для фондю и цветами, ломились от яств. Матвей проводил взглядом удаляющуюся фигуру Кристины в белом платье: тугой корсаж по верхней кружевной линии лифа расшитый жемчужинами, узкий атласный поясок с небольшим бантом сзади, легкая летящая юбка из шелковой матовой органзы до середины икры на кринолине, на ногах белые классические лодочки на средней шпильке, завитые крупными кольцами волосы слегка присобраны с висков и каскадом спускаются до плеч. Она подошла к ведущему сегодняшнего вечера и, мило улыбаясь и слегка смущаясь, что-то объясняла ему, сопровождая свои слова сдержанными изящными жестами. Элегантная леди на своем первом балу!
Почти тут же Матвей заметил брата в довольно большой компании гостей. Его привычная, но несколько рассеянная усмешка, короткие кивки вместо ответов и затуманенный якобы отсутствующий взгляд, то и дело мечущий пламенные искры в сторону Кристины, заставили Матвея содрогнуться, словно он стал свидетелем готовящейся охоты, на которой жертва уже определена, а хищник уже облизывается в предвкушении наживы. Он направился было к нему, но в этот момент ведущий объявил в микрофон, что просит всех гостей и виновников мероприятия пройти к столам в зеленом зале, потому что прелестная дочь жениха желает поздравить молодоженов с их торжественным событием. Матвей в задумчивости прошел на свое место, сел, молча проследил, как напротив уселся Лука, слегка разворачиваясь всем туловищем к свободному центру зала, сегодня служащему сценой для развлекающих гостей артистов. Там, с микрофоном в руках, взволнованная, но достойно сдержанная, стояла Кристина. Кажется, она произносила тост и, безусловно, говорила самые правильные слова. Только их смысл почему-то ускользнул от Матвея, совершенно пораженного ее торжественной искренностью и безупречной непринужденностью. Под звуки аплодисментов она прошла к центральному столику отца, поцеловала его в щеку, затем обняла Ларису и взяла со стола свои белые перчатки, поспешно их натянув. Из динамиков уже начали доноситься первые слегка приглушенные звуки «Жизни артиста». За спиной Кристины появился ее партнер, профессионально приосанившийся для танца. Торжественно приняв ее руку в свою, он легко и изящно сжал ее в объятии и закружил по залу в плавном вихре вальса.
Лука с пристальной внимательностью наблюдал, как глаза около трехсот присутствующих гостей, артистов, персонала ресторана, в восхищении обратились на нее. Ее лицо было возвышенно-торжественно, стан тонок и гибок, кринолин плавно развивался вокруг ее стройных ног воздушным облаком. Что-то такое Лука, пожалуй, представлял себе когда-то, что-то такое едва уловимое, словно из прошлой жизни. Партнер Кристины, судя по всему, тоже восемнадцатилетний мальчишка, еще нелепый и не сформировавшийся внешне, все-таки отлично держался как танцор. Почти все время праздничного обеда они с Кристиной весело и по-дружески болтали, словно дети, которые знать ничего не знают о порочных страстях, терзающих тела взрослых. Нет, не подходит этой красавице такой молокосос. Ей нужен… А, собственно, кто ей подошел бы? Матвей? А, может, тот учтивый хладнокровный немец, наверняка протеже папочки, который вежливо целовал ей ручку и беседовал с ней на немецком? Или, может… Лука отпил из своего бокала и вдруг почувствовал на себе чужой взгляд. Он пошарил вокруг глазами и увидел мать. Она смотрела на него с едва заметной настороженностью в глазах. Лука с неприязнью отвернулся. А Кристина все кружила и кружила по зале, уносимая нежными звуками мелодии, пока локоны ее слегка не выбились из прически, а дыхание не участилось. К тому моменту музыка стала стихать, партнер очередной раз плавно пропустил ее несколько раз под рукой, поймал за талию и позволил откинуться назад в изящной поддержке. Лука криво усмехнулся, прежде чем грянули аплодисменты, и избалованная папина дочка засияла от безграничного наслаждения собственным триумфом.
Выждав около десяти минут, пока стихнет всеобщая суматоха, Лука приблизился к центральному столику жениха и невесты со свидетелями, куда на время присела поболтать Кристина.
— Могу я пригласить на танец нашу сегодняшнюю звезду? — проговорил он теплым голосом, в котором пела ироничная улыбка.
Кристина открыла было рот, чтобы возразить, но Лариса поспешно ответила вместо нее:
— И правда, потанцуйте. Нечего тебе сидеть со стариками.
Девушка заметно колебалась, но Лука по-прежнему стоял рядом с ней, слегка склонившись над ее стулом и протягивая руку, поэтому выбора у нее, конечно, не было. Он чувствовал, как дрожала ее ручка, стянутая короткой белой перчаткой, поэтому сжал ее крепко и уверенно, когда вел ее на опустевшее при первых звуках медленного танца пространство зала. Снова джаз. Папа его любил, а Кристина совсем не понимала. Двигаясь, словно в тумане, во сне или после наркоза, она позволила партнеру медленно вести себя, как он пожелает, куда он пожелает, и не смея поднять на него глаза.
— Я, наверное, должен попросить у тебя прощения за невнимательность к твоим чувствам? — начал наконец Лука.
— Не понимаю, о чем ты, — с показной холодностью вымолвила Кристина.
— Понимаешь, — усмехнулся он. — Признаться, с твоим приездом, моя жизнь превратилась в какой-то кавардак. Мне казалось, что я все всегда буду держать под контролем по раз и навсегда заведенным правилам, а тут вдруг все чуть под откос не пошло…
— Как-то с трудом верится, что именно я являюсь причиной твоих проблем.
— Не верится, что способна вскружить кому-то голову?
— О, нет. Сомневаюсь исключительно в твоей восприимчивости к моим чарам.
Единственное, что он мог сделать, находясь посреди раскинувшегося у всех на виду танцпола, да еще непосредственно перед глазами родителей, это сильнее сжать ее руку в своей.
— Ну ты и наглая чертовка! Думаешь, на меня после всего, что было, подействуют твои жеманные речи?
— Я уже давно уяснила, что на тебя вообще не действуют мои слова.
— Вот это ты зря, — почти перешел на шепот Лука. — Когда ты лепетала что-то вроде «Я хочу, чтобы ты еще полизал меня там», на меня это очень даже действовало.
— Ты сам заставлял меня говорить такое! — в ужасе вспыхнула она, невольно тайком бросая взгляд на отца, который, впрочем, не обращал на них ни малейшего внимания.
— Да ведь это самое невинное из того, что ты лепетала. И силой никто тебя не принуждал… Напомнить, что еще ты говорила?
— Лука! — стараясь поддерживать видимость спокойствия, Кристина попыталась выкрутить свою руку из его, но он только перехватил ее ниже, почти на уровне запястья, продолжая вести ее в танце на приличествующем для ситуации расстоянии и медленно поглаживая ее ладошку большим пальцем сквозь тонкий шелк перчатки.
— Может, уже расслабишься? Именно сегодня я вовсе не намеревался быть с тобой грубым. Просто ты возбуждаешь меня в этом платьице. Очень уж хочется поскорее задрать твою кринолиновую юбочку, снять с тебя трусики и завалить на какой-нибудь столик.
— Ты ведешь себя совершенно непотребно и уже переходишь всякие границы!
Лука тихо рассмеялся.
— Знаешь, я и сам когда-то был таким восторженным, наивным и правильным как ты. Все мне хотелось стать благородным джентльменом, пока я не понял, что такие — всегда в пролете по жизни. На кого ты там собираешься учиться? На журналистку? Так вот мой тебе совет — лги, манипулируй, если нужно, своди с ума и отправляй в нокаут. Только так ты чего-то добьешься. А потенциал у тебя есть. Только не забывай при этом ловить кайф от того, что делаешь, особенно когда представится подходящий случай.
