Обычно считается, что руководство нацистской Германии проигнорировало обращение физиков, и атомные исследования ученые продолжали на свой страх и риск. Давайте задумаемся: с какой стати Гитлеру отказываться от сверхэффективного средства массового уничтожения? Он рассчитывал на молниеносную войну? Что ж, допустим. Но вспомните, какие цели преследовал нацизм, что он планировал сотворить после своей глобальной победы. Правильно: уничтожить все «неполноценные» народы. А здесь ядерное оружие могло быть очень кстати.
Действительно, против наступающих танковых колонн или долговременных рубежей обороны атомная бомба не слишком эффективна. То есть, конечно, она справится с задачей лучше, чем обычная фугаска, но и стоимость ее несопоставима с ценой банальной тяжелой авиабомбы. По послевоенным расчетам, предел возможностей ядерного заряда образца 1945 года — уничтожение одного окопавшегося пехотного батальона. Намного дешевле и эффективнее сбросить на тот же батальон сотню обычных бомб.
Зато, если речь идет о массовых скоплениях мирного населения, здесь атомное оружие не имеет себе равных. Далеко не случайно американцы в 1945 году разбомбили два мирных города, а не военные объекты. Дело не только в стремлении запугать мирное население — дело в том, что атомные бомбы смогли бы причинить лишь ничтожный ущерб японской армии. Такая игра не стоила свеч.
Возможности атомной бомбы прекрасно понимали немецкие физики, а значит, и руководство Третьего рейха. Ядерный заряд — лучший инструмент послевоенного геноцида. Так считали и Гитлер, и Гиммлер. Именно поэтому вскоре после получения письма ученых, в ноябре 1938 года, рейхсфюрер СС приказывает организовать в рамках «Аненэрбе» Институт перспективных вооружений, которому и было поручено руководство атомным проектом Третьего рейха. Главой института был назначен оберштурмбаннфюрер Генрих Ойле.
С самого начала нацисты заботились о секретности своего проекта. Они понимали, что моментальное исчезновение лучших ядерщиков наведет противника на верные догадки. Именно поэтому деятельность нового института была основана на принципе децентрализации. Каждый ученый продолжал работать в своей лаборатории над порученным ему участком работы. Германию словно накрыла невидимая сеть из ядерных лабораторий, все нити которой сбегались в один центр — маленькое и внешне ничем не примечательное здание института, находившееся на окраине Дортмунда. Сюда частенько приезжали и Ган, и Гейзенберг, и Дибнер, и другие участники проекта, чтобы обсудить полученные результаты и определить планы на будущее.
Вот почему никакого фатального соперничества физиков, предопределившего крушение проекта, не было и не могло быть в Третьем рейхе. Конечно, здоровая конкуренция существовала, но она шла только на пользу дела.
МИФ О «ТЯЖЕЛОЙ» ВОДИЧКЕ
Один из краеугольных камней мифа о провале немецкого атомного проекта — это история с норвежской «тяжелой» водой. В изложении мифотворцев она выглядит следующим образом.
В конструкции ядерного реактора, необходимого для производства атомной бомбы, нужен был так называемый замедлитель. Немцы использовали в качестве замедлителя «тяжелую» воду, которая плохо подходила для этих целей, и потому ничего не добились. Американцы использовали графит, который подходит гораздо лучше, — и выиграли гонку!
Давайте посмотрим на эту легенду беспристрастно. Строительство первого ядерного реактора в Третьем рейхе началось в 1940 году. Уже в то время немцы начали активно использовать «тяжелую» воду. Получается, что они бились с этой водичкой пять лет, так и не поняв, что графит подходит куда лучше? Немецкие ученые были поголовно идиотами, однозначно. К тому же добывание «тяжелой» воды было сопряжено с такими трудностями, что они волей-неволей должны были натолкнуть любого здравомыслящего человека на мысль использовать графит.
Кстати, именно обилие трудностей и привело к выводу, что тут все не так просто. Дело в том, что «тяжелая» вода получается из обычной методом химической реакции. Чтобы ее изготавливать, нужно много воды и много электричества. По этой-то причине единственный в Европе крупный завод по производству «тяжелой» воды находился в Норвегии и был расположен рядом с гидроэлектростанцией. Принадлежал он компании «Норвегиан гидро».
После того как в 1940 году немцы оккупировали Норвегию, они стали требовать от компании все больше и больше «тяжелой» воды. Производство расширялось, но завод все-равно не справлялся со своими задачами. Так, хотя в 1941 году выпуск «тяжелой» воды вырос в 10 раз, это все еще было далеко от намеченных цифр. Такая же картина наблюдалась и в дальнейшем. В связи с этим встает вопрос: а почему нельзя было перенести производство в саму Германию?
Что, в Третьем рейхе не было гидроэлектростанций? Да хоть отбавляй! Например, в западной части страны течет великая река Рейн, которая легко справилась бы с огромными объемами производства «тяжелой» воды. В районе Рура — где, кстати, расположен Дортмунд — была целая куча гидроэлектростанций. Построить рядом с любой из них крупный завод — раз плюнуть. Удовольствие, конечно, недешевое, но ради атомной бомбы тратились и не такие деньги.
Почему же немцы ничего не построили? Вывод один: значит, им было это не нужно. Значит, им хватало завода в норвежском Веморке, несмотря на небольшую производительность и постоянную угрозу диверсий. Чем, кстати, не замедлили воспользоваться вездесущие англичане.
О том, что немцы активно эксплуатируют завод «Норвегиан гидро», было известно всему миру. По крайней мере утаить шило в мешке оказалось совершенно невозможно. Обдумав ситуацию и поняв, что «тяжелая» вода как-то причастна к немецкому атомному проекту, руководство британских спецслужб решает провести диверсию на заводе. Осенью 1942 года англичане предпринимают первую — неудачную — попытку навредить немцам. Высаженная с планеров диверсионная группа практически сразу берется в плен немецкими солдатами и отправляется на познавательную беседу к шефу гестапо Мюллеру. Однако британцы не сдаются. В феврале 1943 года, в тяжелейших зимних условиях, они отправляют вторую, более многочисленную десантную партию. Преодолевая массу препятствий и ежеминутно рискуя жизнью, группа Хелберга в ночь на 28 февраля смогла-таки выполнить свою задачу и организовать взрыв на предприятии. При отходе большинство диверсантов были убиты или захвачены в плен немцами. Хотя ущерб, причиненный взрывами, был сравнительно невелик, англичане до сих пор кричат о выдающейся победе своих спецслужб — хотя лично я на их месте предпочел бы скромненько помолчать. В дальнейшем они организовывали еще несколько диверсий, парочка из которых даже увенчалась успехом.
В общем-то, грех им был не увенчаться успехом в ситуации, когда, казалось, все благоприятствовало англичанам. Завод располагался в пустынной лесистой местности, где можно было спрятать не то что небольшой отряд, а целую дивизию. Немецких войск было немного, противовоздушная оборона отсутствовала почти начисто — десанты можно было высаживать хоть каждый день! Охрана завода тоже не впечатляла. И даже после первых диверсий немцы не сделали ровным счетом ничего для того, чтобы получше защитить предприятие.
Спрошу сразу: вам это ничего не напоминает? Никаких аналогий с историей Нильса Бора? Немцы буквально подставляют завод под удары англичан, чтобы те успокоились и не стали искать другие, более важные объектыв. Судя по всему, предприятие в Веморке служило своеобразной «подсадной уткой» атомного проекта, призванной привлекать к себе все внимание противника.
А как же графит? Я снова почувствовал, что мне катастрофически не хватает данных. Все мои прежние выводы основывались главным образом на простой логике, а не на документах и материалах. Основание крайне ненадежное, не так ли? Значит, документы и материалы предстояло найти! И я с воодушевлением взялся за эту задачу.
В ПОИСКАХ ПОТОМКОВ
Мне с самого начала было ясно, что искать в архивах совершенно бессмысленно. Может быть, за годы работы я и наткнусь на пару косвенных доказательств, но их у меня и так хоть отбавляй. Игра не стоила свеч. А настоящие, секретные архивы мне, увы, недоступны.
Можно было попытаться найти современников тех событий. Но главные действующие лица — такие как Ган, Гейзенберг, Дибнер, Оесау — уже давно сошли со сцены. Возможно, кто-то из «мелкой сошки» — помощников и лаборантов — и остался в живых, но они вряд ли были хорошо проинформированы. Те обрывки знаний, которые имелись у них, не составят цельную и убедительную картину. Значит, нужно было искать детей и внуков ключевых деятелей: германских физиков, которые и создавали атомную бомбу Гитлера.
Задача была не столь простой, как кажется на первый взгляд. Именно поэтому одним прекрасным майским утром я сел на самолет, летевший в Берлин.
