– И каким же образом, господа? Поставляя английское изделие самому адъютанту Наполеона!
И тут зал взорвался. Все моряки встали и стали хлопать этой молодой негритянке, которая не знала, куда спрятать свой зад от одобрительных похлопываний…
Когда мужчины успокоились, офицер серьезным голосом продолжил:
– Но, господа, торговля – не только то, чем мы славимся, она – один из составляющих нашей национальной гордости. Все, что покрыто нашим стягом, может быть только превосходного качества. Посему мы должны быть уверены в высоком качестве товара, который Фортуне продала этому знаменитому иностранцу. Поэтому-то я требую, чтобы все убедились сами – во избежание возможного сомнения – и сравнили предмет, который и Сара могла при случае предложить генералу Гурго…
Весь трактир заревел от радости.
Послушная Фортуне задрала длинную юбку выше пояса, и каждый из присутствующих смог убедиться в том, что Англии в этом вопросе краснеть не приходится…
Моряки захлопали в ладоши, а затем потребовали Сару. Та встала рядом с Фортуне, и обе девицы с пленительными улыбками предъявили публике свои сокровища.
В зале наступило молчание.
Присутствующие озадаченно старались сделать правильный выбор из двух предъявленных им прелестей.
Наконец кто-то крикнул:
– Ура Фортуне!
Но потом другой воскликнул:
– Ура Саре!
Это означало, что мнения разделились. Расхождение во мнениях, возможно, сохранило бы дружественный характер, если бы женщинам не пришла в голову глупая мысль проявить свою злость, угостив друг дружку звонкими оплеухами.
Это было сигналом к всеобщей потасовке.
И пока негритянки катались по полу, моряки, разделившись на две группы, со знанием дела стали калечить друг друга бутылками, кружками и табуретками.
Результатом побоища стали трое убитых, двадцать один раненый и огромный материальный ущерб заведения.
Что же касается Фортуне и Сары, то они, ослепленные злобой, всячески наносили ущерб прелестям противной стороны.
В конце потасовки они были в жалком состоянии. У одной был надкушен сосок левой груди, а из правой ягодицы другой торчала вилка…»
По вине генерала Гурго Англия потеряла два великолепных образца экспортного товара.
Октябрьским утром 1816 года Эстер Вереей, горничная госпожи де Монтолон, призналась хозяйке в том, что она беременна.
Эта новость вскоре стала известна всем ссыльным, поскольку маленькая мулатка, слабая на передок, была вхожа во многие постели. Все считали ее любовницей Маршана, но не было ничего невозможного в том, что с нею поигрался и сам Наполеон. Таким было, по крайней мере, мнение англичан, которые дошли даже до того, что стали утверждать, что мадам де Монтолон только для того и наняла на службу Эстер, чтобы та была под рукой у бывшего императора, и что Маршан был при этом в качестве ширмы.
Следовательно, беременность юной горничной взволновала всех обитателей острова.
– У Бонапарта скоро родится еще один побочный ребенок, – шептали в хижинах острова Св. Елены.
Эти слухи дошли до Наполеона и привели его в состояние ужасного гнева.
– Пусть эта девица немедленно убирается из Лонгвуда! – гремел он.
Ему почтительно возразили, что изгнание ее из дома произведет очень плохое впечатление на население острова и что англичане не замедлят напечатать в газетах о том, что бывший повелитель Европы, наградив служанок ребенком, выбрасывает их на улицу.
Тогда Маршан предложил себя в качестве мужа Эстер.
– Да вы с ума сошли! Она же – внебрачный ребенок мулата, Мария-ляг-вон-там! Вы с ней хлебнете горя!
Но, поскольку лакей настаивал, он добавил:
– И потом, в газетах сразу же напишут о том, что это я наградил Эстер ребенком, а затем выдал ее замуж за своего камердинера, как это было принято у знатных сеньоров. Это было бы удобным случаем рассказать всяких сказок императрице… Пусть Эстер немедленно убирается из дома!86
Вечером того же дня юная служанка уехала в Джеймстаун, где весной произвела на свет очаровательного негритенка, названного при крещении Джимми.
Этот очаровательный негритенок, возможно, был сводным братом короля Римского87.
С другой стороны, Эктор Фляйшман, говоря о Джимми в своем труде «Неверный Наполеон», пишет: «Этот сын, о смерти которого 25 мая 1886 года было объявлено в “Газете Дебатов”, родился, по сообщению выходившей в Сан-Франциско газеты “Уорд” в результате любовной связи ссыльного с некой английской служанкой. Это была, как говорили, “женщина среднего возраста, еще довольно привлекательной внешности и имевшая самые замечательные волосы, какие только можно себе представить”. В 1821 году эта дама уехала с острова вместе с сыном и вышла в Лондоне замуж за часовщика по фамилии Гордон. Сын ее позднее переехал в Коннектикут, в Новом Лондоне, и занялся политикой и журналистикой». Он был живым портретом своего родного отца, и людей, не знавших тайну его рождения или же видевших его впервые, поражало его странное сходство с Наполеоном. Он, кстати, был очень сдержан в этом вопросе. И отвечал положительно только «под воздействием алкоголя».
Долгое время Наполеона необычайно беспокоила мысль о том, что слухи с острова дойдут до Пармы, где Мария-Луиза правила с апреля 1816 года.
Увы! Вывшая императрица и без этого достаточно про него узнала!..
Почти ежедневно господин фон Нойперг приносил ей ворох памфлетов, изданных в Париже. В них шансонье, которые пятнадцать лет ходили в узде, выдавали все, на что были способны.
Все эти памфлеты, естественно, касались любовных приключений Наполеона. А господин фон Нойперг, имеющий довольно приятный голос, не отказывал себе в удовольствии лично напеть самые смелые песенки, для того чтобы окончательно отвратить Марию-Луизу от мужа.
Однажды вечером в гостиной герцогини он спел куплет из гадкой песенки под названием «Житие Николя»88.
В двадцать лет Лажоли89 познала удачу:Был муж и десяток «любимцев» в придачу,И она Николя родила,Но вот от кого?Не узнать нам того,Вот ведь какие дела!90
На следующий день он исполнил с вполне понятным ехидством в голосе песню, которую парижский автор сочинил на мотив «Папаши Гилл ери»:
Жил-был человечек один(Шепну его вам имя я:Николя!),Парижа и Рима он был господинИ свои обегал он владенияВесь в заботах вселенских,Вкушая и там,Вкушая и сямОт прелестей женских.Ах, Николя, Николя!Родит же подобных гурманов земля!
Принимая гостей за столомВ замке своем Мальмезон,Вел себя он неуемным котом.Что за шутки выкидывал он:Юбки он дамам всем задиралИ нахально на ноги взирал.Вкушал он и там,Вкушал он и сям От прелестей женских.Ах, Николя, Николя!Родит же подобных земля!
Что он щупал актрис всех подрядИз «Театр-Франсе» —Знают все.Журналисты не зря говорят:С Бургуэн или Жорж —То не ложь —Что вкушал он и тамИ вкушал он и сямОт прелестей женских.Ах, Николя, Николя!Родит же подобных земля!Николя примерным братом был,Ласками сестриц не обделил.Ну, скажите, до чего был мил!Их он очень горячо любил,И любил, как брат и как любовник —Вот разбойник!
А женившись на эрцгерцогине,Наш неутомимый Николя —Пусть она собой была мила —Не обрел покоя и в помине,Дам придворных продолжал хватать,Его не унять!Щупал он и там,Щупал он и сям,Мог и на кошку польститься.Ах, Николя, Николя!Ну надо ж такому родиться!91
Эта песенка очень не понравилась Марии-Луизе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
