«Письма моей жены»
Письма Наталии Николаевны в духовном наследстве поэта. По сути, это целый непознанный пласт в пушкиноведении. К слову, ведь и большинство писем Александра Сергеевича к Натали (драгоценная часть эпистолярного наследства поэта!) ответные, а значит — вызваны к жизни ее же посланиями.
«Мне пришел в голову роман, и я вероятно за него примусь», — сообщает он супруге в сентябре 1832-го. Вне сомнений, речь идет о будущем романе «Дубровский», к которому Пушкин приступил в октябре того же года и завершил в феврале следующего. И первой, кому поэт сообщил о новом замысле, стала жена!
Обратимся к тексту романа. Итак, глава VI. Последний вечер Владимира Дубровского в отчем доме:
«Владимир отпер комоды и ящики, занялся разбором бумаг покойного. […] Между ими попался ему пакет с надписью: письма моей жены. С сильным движением чувства, Владимир принялся за них: они писаны были во время Турецкого похода и были адресованы в армию из Кистеневки. Она описывала ему свою пустынную жизнь, хозяйственные занятия, с нежностию сетовала на разлуку и призывала его домой, в объятия доброй подруги, в одном из них она изъявляла ему свое беспокойство насчет здоровья маленького Владимира; в другом она радовалась его ранним способностям и предвидела для него счастливую и блестящую будущность. Владимир зачитался, и позабыл все на свете, погрузясь душою в мир семейственного счастия, и не заметил, как прошло время. Стенные часы пробили одиннадцать…»
Не было ли и у поэта такого пакета, возможно, с подобной надписью: «Письма моей жены»? Был, бесспорно был! Есть тому и свидетельство. И довольно-таки необычное. Петр Плетнев, приятель поэта, чуть ли не пасквиль пишет на Пушкина. И кому? Общему их другу — Василию Жуковскому!
«Вы теперь вправе презирать таких лентяев, как Пушкин, который ничего не делает, как только утром перебирает в гадком сундуке своем старые к себе письма, а вечером возит жену по балам».
Не удивительно ли, что написаны эти строки 17 февраля 1833 года, в самый канун годовщины свадьбы поэта! И по времени совпадают с написанием Пушкиным романа!
И как созвучно настроение поэта с переживаниями Владимира Дубровского. Пушкин, как и его герой, перечитывая старые письма, погружался душой в такое недавнее счастливое прошлое. И не есть ли в этом кратком отрывке романа отголоски писем самой Наталии Николаевны?
«Она описывала ему свою пустынную жизнь…»
Все это было, бесспорно, и в посланиях Наталии Николаевны, которые если и возможно восстановить, то только по ответным письмам Пушкина.
«Какая ты умнинькая, какая ты миленькая, какое длинное письмо! как оно дельно! благодарствуй, женка!»
И Наталия Николаевна подробно и обстоятельно писала мужу обо всех житейских делах, обо всем, что с нею происходило, где бывала и с кем встречалась. Как много позже признавалась она сама: «Я… рассказываю все, как было… только в силу привычки описывать все мельчайшие подробности…»
Сообщала мужу о здоровье детей, подмечая особенности характера каждого, радовалась их успехам и ранним способностям, смеялась над шалостями, беспокоилась об их будущности.
Об этом вновь говорят ответные письма поэта:
«Помнит ли меня Маша, и нет ли у ней новых затей?»
«…C нежностию сетовала на разлуку и призывала его домой…»
Да ведь и Наталия Николаевна торопила мужа с приездом, звала его. И просьбы эти были частыми, порой настойчивыми. Из шести лет супружеской жизни полтора года прошли в разлуке!
«Не жди меня в нынешний месяц, жди меня в конце ноября»;
«Ты хочешь непременно знать, скоро ли я буду у твоих ног? изволь, моя красавица»;
«Пожалуйста не сердись на меня за то, что я медлю к тебе явиться. Право, душа просит; да мошна не велит»;
…Изо всех семейных реликвий Дубровский взял из родного дома лишь материнские письма. Заветные листки не должны были попасть в чужие руки, а о том, чтобы сжечь их, он не мог и помыслить.
«Владимир положил письма в карман, взял свечу и вышел из кабинета…»
«Отданы г-же Пушкиной»
В кабинете, в доме на набережной Мойки, после кончины поэта был проведен «посмертный обыск», составлена опись бумаг покойного, и в ней под номером 41 значилось: «Письма госпожи Пушкиной».
Писем Наталии Николаевны к супругу насчитывалось не менее сорока.
А. Х. Бенкендорф — В. А. Жуковскому (6 февраля 1837):
«Бумаги, могущие повредить памяти Пушкина, должны быть доставлены ко мне для моего прочтения… По прочтении этих бумаг, ежели таковые найдутся, они будут преданы немедленно огню в вашем присутствии…
Письма вдовы покойного будут немедленно возвращены ей, без подробного оных прочтения, но только с наблюдением о точности ее почерка».
H.H. Пушкина — В. А. Жуковскому (8 февраля 1837):
«Надеясь вскоре уехать, я буду просить Вас возвратить мне письма, писанные мною моему мужу… мысль увидеть его бумаги в чужих руках прискорбна моему сердцу…»
Письма Наталии Николаевны действительно находились в запечатанном сундуке вместе с другими бумагами. Он был вскрыт в присутствии свидетелей — генерал-майора Леонтия Дубельта и поэта Василия Жуковского. Видимо, именно об этом потайном сундучке со старыми письмами упоминал некогда Плетнев.
Свои письма к мужу Наталия Николаевна получила — в описи сохранилась пометка: «Вручены г-ну действительному статскому советнику Жуковскому». А уже после его рукой приписано: «Отданы г-же Пушкиной».
Но вот письма поэта, адресованные жене, хранились, что, впрочем, и понятно, у самой Наталии Николаевны, а не в кабинете мужа.
И когда Жуковского обвинили, что он вынес тайком некие пакеты с бумагами покойного поэта, пришлось ему объяснять эту загадочную «историю с похищением» самому генералу Бенкендорфу:
«Эти пять пакетов были просто оригинальные письма Пушкина, писанные им к его жене, которые она сама вызвалась дать мне прочитать; я их привел в порядок, сшил в тетради и возвратил ей».
Наталия Николаевна сохранила письма мужа, но не сумела сберечь собственные. Не захотела? Или причиной тому, по ее же собственным словам, «стыдливость сердца»?
По одной из версий, старший сын поэта Александр Александрович по просьбе матери сжег ее письма. Как тут не вспомнить, что и Екатерина Николаевна, в девичестве Ушакова, давняя соперница Натали, перед кончиной просила дочь сжечь все послания поэта к ней. Сама, по доброй воле. Не хотела, чтобы ее любовь стала предметом обсуждения досужих потомков. Неужели эта печальная история повторилась словно в зеркальном отражении?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
