- Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я говорю. Что ты ей сделал?
- Почему ты думаешь, что я ей что-то сделал?
- Она страдает.
- Значит, все решили сообщить мне об этом. Каролина испытующе взглянула на Остина:
- Мне непонятно это ледяное равнодушие. Я думала, вы двое так подходите друг другу, но сейчас она несчастна, а ты бродишь вокруг, как медведь с занозой в лапе. Я никогда не видела, чтобы ты обращался с женщиной, даже с самой надоедливой женщиной, иначе как с уважением. И в то же время ты обращаешься со своей женой так, словно ее не существует.
"Ее не существует. Женщины, которую я полюбил, в действительности не существует".
- Остин. - Протянув руку, она прижала ее к его щеке, и гнев в ее глазах уступил место глубокой нежности. - Ты не можешь допустить, чтобы это продолжалось. Я ясно вижу, что у тебя к ней глубокое чувство, и у нее к тебе тоже. Пожалуйста, загляни в свое сердце и найди выход из положения, в котором вы с Элизабет оказались. Сейчас. Пока еще не поздно. Я хочу, чтобы ты был счастлив, а боль в твоих глазах говорит мне, что ты страдаешь. Но я знаю, ты был счастлив. Благодаря Элизабет.
Ее трогательные слова проникли в его сердце и сжали его словно тисками. Да, он был счастлив. Очень недолго. Но счастье создавала иллюзия. И он не хотел вмешательства в свою жизнь, ни Роберта, ни Каролины. Они не знали всех обстоятельств, и будь он проклят, если скажет им или кому-либо еще, что его жена желает расторгнуть их брак. По крайней мере до тех пор, пока это не станет совершенно неизбежным. Если окажется, что Элизабет беременна, им придется как-то сохранять их брак.
В дверь постучали.
- Войдите.
Вошла мать:
- Я помешала?
- Ничуть. - Остин многозначительно посмотрел на дверь. - Каролина как раз уходит.
- Прекрасно. Каролина, нас ждет карета, мы едем кататься в парк. Я присоединюсь к тебе через минуту. Мне надо поговорить с Остином.
Каролина тихонько затворила за собой дверь. Остин прислонился к столу и посмотрел на мать:
- Ты тоже пришла оскорблять меня?
- Оскорблять? - Она удивленно раскрыла глаза.
- Мои родные брат и сестра нашли возможным назвать меня глупцом, идиотом и, что мне больше всего понравилось, набитым дураком.
- Я понимаю.
- Я рад, что хотя бы моя мать выше оскорблений.
- Естественно. Разумеется, я не опущусь так низко. Хотя и я могла бы поддаться искушению назвать тебя безмозглым болваном. Но я предпочитаю сказать тебе, что мне больно видеть, как ты и Элизабет несчастны. - Она сжала его руку в своих ладонях. - Могу я хоть чем-нибудь помочь?
Черт побери, он предпочел бы оскорбления этой нежной, ласковой заботе!
- Я прекрасно себя чувствую, матушка.
- Нет, не прекрасно, - ответила она тоном, не допускающим возражений. - Я поняла, что что-то не так, когда ты столь неожиданно отослал Элизабет в Уэсли-Мэнор. Горе бедной девочки так очевидно. Как и твое. Я еще никогда не видела тебя таким расстроенным и раздраженным. Мы с твоим отцом пережили немало размолвок, когда мы только что...
- Это не размолвка, матушка.
Остин не хотел, чтобы это прозвучало очень резко. Прежде чем что-либо сказать, мать пристально посмотрела на него.
- Я понимаю. Могу только сказать, что вместе с большой любовью приходят и другие сильные чувства. Страстная любовь вызывает страстную борьбу. У нас с твоим отцом было и то и другое. - Она печально улыбнулась.
Сердце Остина наполнилось сочувствием, и он сжал ее руку. Внезапная смерть отца была невосполнимой потерей для всей семьи, но особенно для матери.
- Она твоя жена, Остин. На всю оставшуюся жизнь. Ради себя самого и ради нее постарайся разобраться со всеми трудностями, стоящими перед вами, и сделай свой брак счастливым. Не позволяй гордости встать на твоем пути.
- Ты говоришь так, как будто считаешь, что я виноват в том, что в нашей супружеской жизни возникли проблемы.
- Я этого не говорила. Но ты опытный и светский человек, а она нет. Элизабет будет совершать ошибки - серьезные и не очень, пока не завоюет прочное положение в том мире, в котором оказалась. Будь терпелив с ней. И с собой. - Она с нежностью погладила его руку. - Она именно та женщина, которая тебе нужна.
- Серьезно? Неужели это говорит та самая мать, которая высказывала опасения, когда ее сын решил жениться на американке?
- Не могу отрицать, что сначала у меня были некоторые сомнения, но за последние три недели, проведенные с ней, я успела хорошо узнать свою невестку. Это милая, умная женщина, у нее задатки настоящей герцогини. И она тебя любит. И я подозреваю, ты отвечаешь ей тем же.
Ласково улыбнувшись Остину, она вышла из комнаты. Он посмотрел на закрывшуюся дверь и с облегчением вздохнул. Похоже, семья решила свести его с ума. Надо бежать отсюда. Немедленно.
Но, сделав всего лишь шаг, он вспомнил слова матери: "Она тебя любит. И я подозреваю, ты отвечаешь ей тем же". Боль, гнев и глубокая печаль заставили его опустить плечи. Мать, Каролина, Роберт - никто из них не знает правды, они все ошибаются, говоря о чувствах Элизабет. Ей удалось обмануть в его семье всех.
Со стоном он вцепился себе в волосы. Да, черт побери, он ее любит!
Но с какой радостью он отдал бы все, что имеет, за то, чтобы избавиться от этого чувства!
***
На следующий день в десять часов утра Остин вошел в свой кабинет и остановился в досаде, застав там Майлса, расположившегося в глубоком кресле. Черт, если Майлс намерен начать с того, чем вчера закончила разговоры его семья, Остин готов влепить ему пощечину.
Майлс оглядел Остина с головы до ног и перевел взгляд на часы, стоявшие на каминной доске.
- Десять утра - немного рановато для вечернего костюма... Или я просто не посвящен в последние тайны моды?
- Я никуда не ухожу, - еле сдерживая раздражение, ответил Остин.
- А... Тогда, значит, ты, должно быть, вернулся. Интересно откуда? Вид у тебя довольно потрепанный.
- Я был в клубе, если тебя это так интересует. - Остин нарочито внимательно осмотрел комнату. - А где же остальная часть моей почтенной семьи? Прячутся за портьерами?
- Каролина с матерью уехали к ювелиру. Роберт с Элизабет тоже уехали, куда - я не знаю.
Остин прошел по кабинету, задержался у столика с графинами и двинулся дальше. Накануне в клубе "Уайте" он выпил более чем достаточно. Но вместо того чтобы забыться, как ему хотелось, он получил страшную головную боль... и оставил несколько сот фунтов на столе, за которым играл в фараон.
- Ты, кажется, расстроен, - заметил Майлс. Остин с немалым раздражением осознал, что ходит взад и вперед по кабинету. Он остановился.
- Нет, я не расстроен.
- Правда? Я видел джентльменов накануне предстоявшего им отцовства, которые выглядели гораздо спокойнее, чем ты сейчас.
Предстоящее отцовство. Случайное замечание подействовало на него, как соль на открытую рану. Подавив готовое сорваться с губ грубое ругательство, Остин подошел к окну и отдернул портьеру. Он смотрел сквозь стекло невидящими глазами, стараясь прогнать мучительные для него образы, вызванные словами о предстоящем отцовстве.
Ему это почти удалось, когда он вдруг заметил наемную карету, остановившуюся перед домом. Из кареты вышел Роберт. Он подал руку последовавшей за ним Элизабет. Ее лицо было бледным, а глаза - огромными.
Остин ухватился за тяжелую портьеру. Куда, черт возьми, они ездили? И какого черта они нанимали карету?
Затем он увидел, как Роберт помогает выйти из кареты еще одной женщине, маленькой и худой, в темно-коричневом капоре, скрывавшем ее волосы. Когда же она повернулась, Остин увидел ее лицо.
Темные синяки были на ее лице, а разбитая нижняя губа распухла. Остина словно по голове ударили, как только он узнал эту женщину.
Это была Молли, служанка, шлюха из "Грязной свиньи". Боже, да что происходит? Нет ли у нее сведений о Гаспаре? Почему с ней Элизабет и Роберт?
Опустив портьеру, Остин вышел из кабинета, не обращая внимания на вопросительный взгляд Майлса. Он оказался в холле как раз в тот момент, когда эта троица входила в дверь. Элизабет и Роберт поддерживали Молли с обеих сторон. Несчастная женщина едва держалась на ногах.
- Не беспокойся, Молли, - говорила ей Элизабет. - Еще несколько ступеней, и ты будешь в удобной постели. Затем мы осмотрим твои раны.
- Что, черт возьми, здесь происходит? - спросил Остин, переводя взгляд с одной на другую.
Было заметно, как Молли испугалась его сердитого голоса: она отступила поближе к Элизабет.
- Все в порядке, Молли, - сказала Элизабет и посмотрела на Роберта:
- Не проводите ли вы Молли в желтую комнату для гостей? И скажите Кэти, чтобы она приготовила ванну. Я сейчас к вам приду.
- Конечно. - Без труда поддерживая хрупкую женщину, Роберт повел ее наверх.
Элизабет повернулась к Остину:
- Могу я поговорить с тобой? Наедине?
- Я собирался попросить тебя о том же, - сухо ответил Остин.
