— Ну, зачем ты мучаешь и меня и себя!?
— Потому что так не бывает. Я чувствую, как ты тянешься ко мне, а потом словно чужая отталкиваешь.
Он заметил, как Алекс заколебалась и отвела от него глаза.
— Ответь Алекс, почему или я сейчас по настоящему спрыгну — он шутливо пригрозил ей, и ждал ответной реакции. Алекс медленно повернула голову и в упор посмотрела на него.
— По-настоящему? А что было до этого? — мягкий и спокойный тон, которым она так неуверенно спрашивала, почему-то вызвал у Фрэнка угрызения совести.
— Понимаешь, я хотел попробовать, что чувствуют самоубийцы, стоя на краю смерти и перелез через перила, там был такой карнизик, и я на него встал. А когда ты крикнула я случайно…. сорвался и висел на руках, пока ты меня не подняла, — он поцеловал ее руку и заглянул в глаза.
— Значит, ты мне все врал. Как же я опять сглупила, поверив в этот бред. Боже мой, как глупо! — Алекс схватилась за голову и попыталась вырваться из его объятий.
Боль, с которой она говорила, разрывал Фрэнку сердце, и он только сильней обхватил ее руками.
— Алекс, родная я по-настоящему люблю тебя. Ну, прости, меня за эту комедию. Мне нужно было сразу вылезти, как только ты пришла. Ведь если ты пришла сюда значит, я тебе не безразличен. А я испугался, что потеряю тебя навсегда, и поэтому продолжал притворяться. Прости, прости, прости, я больше не буду.
Слушая, сбивчивые оправдания Фрэнка Алекс смягчилась и смотрела ему в глаза совсем по-другому.
— Это правда? То, что ты говоришь?
— Да, Алекс.
Она как-то странно посмотрела на него и вдруг ударила его по щеке. Прижав руку к щеке, Фрэнк посмотрел на нее, ожидая объяснений.
— Это тебе за комедию. Ты…ты просто играл моими чувствами.
Не успев опомниться, Фрэнк получил пощечину по другой стороне.
— А это за то, что ты ушел и ничего не сказал мне, я думала, что с ума сойду.
Алекс тяжело дышала и смотрела на него с какой-то жалостью и тревогой. Она приблизила к его уху свои губы и еле слышно прошептала.
— А, это за то, что я тебя люблю.
Их губы соединились, и они долго так стояли, боясь спугнуть свое счастье, и отпустить друг друга. Потом, крепко обнявшись и все еще не веря в происходящее, смотрели друг другу в глаза, и смеялись.
— Алекс я больше тебя никуда и никогда не отпущу.
— И это говоришь мне ты? Разве не ты сбежал и оставил меня одну.
— Да, это было глупо, но я больше не мог находиться так близко и так далеко от тебя. Знаешь, кого я сейчас понимаю.
— Кого же?
— Марио. Когда ты пробуешь самый краешек счастья, а затем теряешь его. Невозможно жить уже как прежде. Один твой поцелуй и я сразу понял, что со мной, почему я не могу себе найти места. — Он поцеловал ее в губы и крепче обнял — Любить по настоящему это так больно и такое счастье. Мне больно только от одной мысли, что я могу тебя потерять.
Они переглянулись и рассмеялись, сколько же всего им нужно рассказать друг другу.
— Пойдем домой.
— Моя тюрьма для тебя дом?
— Нет, место, где я нашел, то, что так долго искал.
Держась за руки, не спеша, они, пошли к городу. И многие прохожие недоуменно смотрели на их счастливые лица. У телефона-автомата Фрэнк задержался:
— Мне нужно сделать один звонок, но пока ты не должна знать о чем.
Сердце Алекс гулко застучало в груди, неужели это все ловушка и сейчас приедет Марио. Все же, она отошла чуть подальше, и со страхом наблюдала, как он позвонил и что-то долго обсуждал. Затем положил трубку и подошел к ней.
— Теперь можно не спеша идти домой.
Все еще не совсем ему, доверяя, Алекс с опаской вошла в квартиру, но на кухне Фрэнк ни слова, ни говоря, взял ее на руки и попросил закрыть глаза.
— Ну, будь паинькой родная. В другой раз я послушаю тебя.
Громко вздохнув, она закрыла глаза, через минуту Алекс почувствовала, как он положил ее на кровать и начал осыпать жаркими поцелуями. Она открыла глаза и не поверила тому, что видит. Вся кровать была усыпана лепестками розовых роз.
— Тебе нравиться мой сюрприз?
Вместо ответа Алекс крепко обняла его и начала целовать, она доверилась Фрэнку и лишь трепетала под его поцелуями и ласками. А он ласкал и любил ее так словно это последний раз в жизни, когда он видит ее и может к ней прикоснуться. Когда его руки обняли ее и замерли, Алекс открыла глаза. Фрэнк лежал, рядом, и смотрел на нее.
— Ты мой розовый снег. Такая необыкновенная и простая — он потерся кончиком своего носа, об ее нос, и она рассмеялась. Ее рука легла на его плечо, и стала водить, ею вверх и вниз наслаждаясь его гладкой кожей, рельефом мускул.
— Алекс лучше не делай так.
— Почему?
— Я не железный и могу снова на тебя наброситься.
— А, я не против.
Фрэнк положил голову на ее плечо и прижался к ней.
— О чем ты думаешь Алекс?
— О том, что раньше все это казалось мне пошлым, грязным и форменным издевательством над женщинами.
— Это ты о сэксе?
— Да. Меня всегда бесили все эти разговоры намеки, с которыми ко мне подходили мои друзья и знакомые. Сразу становилось противно. И я знаю почему. Их не интересовали какие-то чувства, они просто хотели попробовать сэкса со всеми девчонками. А с тобой все не так, я понимаю, что это не просто действия, а нечто большее. Мне даже не было страшно.
— Чего же ты боялась? Что я буду грубым и бесцеремонным?
Она поцеловала его волосы и насыпала сверху лепестки роз.
— В первый раз всегда страшно.
Фрэнк приподнялся на локте и с удивлением посмотрел на Алекс.
— Хочешь сказать, что это было в первый раз? Что ты была девственницей?
— Ну, да. Разве ты этого не заметил.
— Я был слишком возбужден, что бы что-нибудь заметить. Правда ты была такой скромницей, что я просто не знал, что и думать — он еще раз взглянул на нее — Нет, ты меня разыгрываешь. Этого не может быть.
— Но почему?
— Потому что тебе не пятнадцать лет, и ты совсем не монашка. По части поцелуев ты можешь дать фору любому.
— А, по-твоему, я должна была переспать, с каждым кто этого захочет?
— Нет, но вспомни хотя бы Ричарда.
— У нас с ним ничего не было.
— А как же ночь под деревом в твоем саду, я же читал эту статью в газете?
— Не было никакой ночи, мы всего лишь пару раз поцеловались, да и то не больше десяти минут.
Фрэнк сел на кровати и взял ее за руку.
— Алекс, я же люблю тебя. Мне все равно кто был до меня. Почему ты этого так боишься?
Алекс возмущенно скрестила руки на груди.
— Значит, по-твоему, я переспала с Марио, а потом ударила его по голове подсвечником, под давлением проснувшейся совести.
