Тео вновь припомнил внутренность садовой сторожки. Верстак с несколькими предметами на нем. Стена с инструментами. Три пустых ящика для рассады, длинные и широкие – настоящие гробы.
«Я же не туда смотрел! – сообразил он. – Ножницы ни при чем, главное – ящики! Там были тучегонители! Он их в зимней спячке держал. А потом вынул. Вопрос, где они теперь?»
Тео медленно закрыл книгу. Поставил на полку, вернулся к себе, свернулся клубком на кровати и стал разглядывать знакомую обстановку. Итак, что тут кругом? Кровать, стул, стол, мешанина пиратских сувениров, одежда в беспорядке… Чепуха, по сути. Он бы с легкостью наворовал в десять раз больше, чем все это стоило. И в то же время его убогие пожитки были бесценны. Эта комната, этот дом, люди, в нем жившие… Как их оценить? Разве только жизнь за них отдать, и то не хватило бы.
«Выбора нет», – понял Тео. Боязно до ужаса, но придется. Придется подобраться поближе к Бродгёрдлу, потому что Нетти была права.
28
При усах
В то время как больничная реформа, инициированная партией Новых штатов, в самом деле улучшила условия для пациентов, она отнюдь не затронула условия помещения под врачебный надзор, что, как прежде, создавало проблемы – особенно в больницах и домах призрения, где содержались умалишенные. Многих объявляли таковыми, тогда как их симптомы маскировали совсем иные состояния, временами более грозные, временами – решительно безобидные.
Шадрак Элли. История Нового Запада8 июня 1892 года, 12 часов 20 минут
Об этой работе Тео узнал, поскольку болтался у здания Палаты представителей, всячески скрывая свой особенный интерес. Он старался держаться подальше от толпы мальчишек помладше, толкавшихся на той стороне улицы: вдруг представится случай доставить записку или пакет? Охрана тщательно ограждала от мальчишек правительственные ступени, но Тео выглядел опрятней и старше. Когда он приблизился, храня на лице выражение неуверенности и сомнения, один из охранников немедленно указал ему направо:
– Ищешь объявления о работе? Вон там, последняя дверь у входа для слуг.
– Спасибо, – доброжелательно поблагодарил Тео.
Работу он, вообще-то, не искал, но это, кажется, был самый простой способ ненавязчиво проникнуть внутрь. Добравшись до входа для слуг, Тео в самом деле увидел деревянную доску, увешанную объявлениями. Пока он наблюдал за людьми в коридоре и соображал, как бы пройти дальше, пришлось делать вид, будто читает бумажки на доске. Одна сразу его привлекла.
6 ИЮНЯ. Бертрам Пил, сотрудник депутата Гордона Бродгёрдла, ищет ответственного и старательного помощника на полный рабочий день. Требование: хороший характер. Приступать немедленно. Обращаться в офис.
Тео трижды перечитал объявление, не в силах поверить своим глазам. Потом развернулся и зашагал домой.
Он вернулся лишь через два дня. Он твердил себе: мне нужно время, чтобы лучше познакомиться с парламентом. В действительности ему необходимо было как следует набраться решимости.
На самом деле его познания о жизни парламента были очень скудны. Он достаточно наслушался от Шадрака о его Министерстве внешних сношений, но сам интереса к законодательным коридорам до сих пор не испытывал. Если он хотел справиться с нынешним делом, надо было срочно учиться. Тео пошел в дом Майлза, зарылся в кипу газет и стал читать последние сводки. Он уже выяснил, что погибшего премьера сменил другой, временный, а настоящие выборы состоятся в конце месяца. Еще он знал, как, впрочем, и весь Бостон, что вероятным кандидатом от Западной партии станет Бродгёрдл. Тео подозревал, что надобность в помощнике из-за этого и возникла: избирательная кампания Бродгёрдла породила дополнительную нагрузку. Дальше этого, впрочем, его подозрения и догадки не распространялись. Все два дня он усердно запоминал имена парламентариев и подробности из истории их партий – так, что голова трещать начала.
Десятого июня он явился в здание Палаты, что называется, при полном параде. Внешний облик должен был всемерно замаскировать истину и в то же время польстить кое-кому. Тонкие усы и безукоризненный прямой пробор предназначались для воздействия на тщеславие Бродгёрдла; Тео знал, что Уилки Могила, как и в былые времена, считал себя писаным красавцем, ему наверняка понравится подражатель. Кожаные перчатки и отглаженный пиджак дополняли его наружность. В хорошей одежде, с надежно спрятанным шрамом на руке, Тео имел причины считать себя неузнаваемым.
…Во всяком случае, так ему казалось на ступенях Палаты. На подходах к офису Бродгёрдла, размещенном на самом верху, он уже с трудом дышал. Он некоторое время постоял в коридоре, силясь перевести дух. Лоб весь покрылся потом. Тео поспешно вытер его, подошел к двери и постучал.
Ответивший голос можно было назвать разве что жидким.
– Входите!
Тео вошел и оказался лицом к лицу с тощим, малосимпатичным субъектом при точно таких же, как у него, усах и проборе. Он с трудом сдержал нервный смешок.
– Мистер Бертрам Пил?
Тот, похоже, не одобрял, когда его беспокоили за работой.
– Слушаю вас.
– Я насчет объявления… вам вроде помощник требовался.
Мужчина молча смотрел на него несколько мгновений. Потом перевел взгляд на часы.
– Вам повезло, – сказал он. – Вы прибыли в удачное время. Присаживайтесь и будьте готовы ответить на несколько предварительных вопросов.
– Как скажете. – Тео устроился на стуле.
Пил с преувеличенной торжественностью приготовил стопку чистой бумаги, расписал перо.
– Ваше имя?
– Арчибальд Слэйд.
– Как вы узнали о вакансии? Вам кто-то сказал?
– Нет, я увидел объявление возле входа для слуг. А я как раз надеялся… ждал, по сути, причем уже давно, не потребуется ли в офис мистера Бродгёрдла еще помощник.
Пил поджал губы – поди знай, одобрительно или с сомнением.
– Так вы поддерживаете линию депутата Бродгёрдла?
– Еще как! – ответил Тео. – Думаю, Новый Запад нуждается именно в таком ви́дении будущего!
Перо клерка замерло над бумагой.
– Что конкретно вы подразумеваете?
Тео набрал полную грудь воздуха. Бродгёрдл произнес несчетное количество программных речей, но основной его призыв, во всяком случае тот, что предъявлялся общественности, был ясен и прост: «Обратимся на запад и завоюем его!» Если верить Бродгёрдлу, покорение запада – жизненно важно для страны. Он всякий раз говорил о нем с таким пафосом, что даже не хотелось задумываться о грязи, крови, неизбежных потерях и вполне вероятном крахе всего предприятия. О том, что на Новом Западе было элементарно маловато народу для каких-либо завоеваний, а регулярная армия – попросту мизерна. И вообще – какое-либо желание продвигаться вглубь Индейских территорий испытывали разве что жители приграничья, которые, собственно, потихоньку этим и занимались. То есть всю политическую кампанию Бродгёрдла можно было парализовать всего одним вопросом: «И кто этим займется?»
Естественно, ничего подобного Тео не произнес. Напротив, он выдал то, что Пил желал бы услышать:
– Как – что? «Обратимся на запад и завоюем его!» Что за духоподъемный призыв!.. Я думаю, именно в этом все мы и нуждаемся. Сильный лидер, смелый план – вот что нам нужно!
Лицо Пила чуть расслабилось.
– Есть другие партии, другие лидеры с далекоидущими планами. Почему именно мы?
Единомышленники покойного Блая по партии Новых Штатов выдвинули своим кандидатом Гамалиеля Шора, канатчика из Плимута. Шор хотел пересмотреть закрытие границ, поскольку оно изолировало Новый Запад и лишало его перспектив в международной торговле. Реалистичная политика, но лишенная той харизмы, которой дышали прожекты Бродгёрдла. Еще Шор собирался ратовать за то, чтобы признать Индейские территории штатом в составе Нового Запада. Наверняка благотворно для нации в целом, но… где романтика завоеваний? Думающие люди осознавали, что тезисы Шора, наследовавшие политике Блая, были взвешенными и мудрыми. В отличие от дерзких и опрометчивых призывов его конкурента. Вот только многие ли среди избирателей склонны задумываться?..
Имелась и третья партия. Не очень многочисленная, но энергичная; она называлась Памяти Англии. Ее кандидатом был Плиний Граймс. Избирательная кампания этой партии зиждилась на несложной посылке, уже выраженной в ее названии. По мнению сторонников Граймса, следовало всемерно хранить память о прежней колониальной зависимости – хотя, по сути, метрополия утратила реальную власть над североамериканскими штатами задолго до Великого Разделения. Тем не менее партия Памяти Англии неизменно принимала решения, основанные на предположениях типа «а как поступила бы английская администрация». Эта мысль сквозила в любых выступлениях партийцев. «Англия стояла бы за то, чтобы любой ценой покончить с пиратством», «Англия предостерегла бы нас от введения бумажных денег: это опасно!» и конечно же – «Безземельные не голосуют!».
